Альтернативная линия времени - Аннали Ньюиц

прижимая нервные окончания к кости.

Разумеется, мне хотелось узнать, за что дедушку посадили в тюрьму. Он умер, еще когда я была совсем маленькой, однако он постоянно присутствовал в сознании моего отца как причина всех его несчастий. Уставившись на черную жижу в ведре, я следила за тем, чтобы у меня на лице не дрогнул ни один мускул. Быть может, отец забудет о том, что задал мне этот вопрос, и мы повеселимся, разглядывая покрытого пылью волосатого мамонта.

– Он был умен, но при этом страшно ленив. – За исключением местоимения мужского рода, это были те самые слова, что отец говорил про меня. – Как только работа становилась напряженной, она ему надоедала. Бросал одно дело и начинал другое, понимаешь? Сначала торговал клетками для птиц, затем музыкальными инструментами. И каким-то образом ему всегда удавалось раздобыть денег, чтобы начать новое дело. И вот однажды к нам в дом нагрянула полиция. Мне тогда было девять лет. Как выяснилось, он поджигал свои магазины, чтобы получить страховку. – Отец умолк, лицо расчертили горькие складки. Я представила себе мальчика, каким он был тогда, – невинного, возмущенного. – Отец был поджигателем, а в то время это было… Тебе знакомо выражение «еврейская молния»?

Я молча покачала головой.

– Есть такой миф, будто евреи ради страховки поджигают свои магазины и винят во всем удар молнии. Это ложь, как и то, что у нас якобы есть рога или мы убили Иисуса. Но мой отец был настоящим жидом-поджигателем. – Отец буквально выплюнул эти слова. – Судья решил, что должен спасти всех добрых христиан Лос-Анджелеса от нас. Пострадавших не было, однако отцу предъявили обвинение в поджогах с отягчающими обстоятельствами, что случается только тогда, когда есть погибшие или пострадавшие. Отец использовал при поджогах часовой механизм, и формально это явилось «отягчающим обстоятельством», поэтому наказание было увеличено с трех лет до десяти. Снова я увидел его уже после того, как женился на твоей матери.

Я была потрясена. Дедушку и бабушку я почти не помнила. Это были два старика, говоривших с сильным акцентом, которые умерли до того, как я стала достаточно взрослой, чтобы вести с ними серьезный разговор.

– Но как ты получил автомастерскую?

– Один из деловых партнеров отца пришел нам на помощь, сказав, будто выкупил у него мастерскую. Он дал нам с твоей бабушкой возможность работать там, чтобы твоим дядьям было что есть, после чего взял меня в долю, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Я этого не знала… – Я смущенно посмотрела отцу в глаза.

– Вот почему нам приходится постоянно тебя подталкивать, Бет. Чтобы ты не ленилась. Я волнуюсь, что ты хочешь получить все самым простым способом. Ты слишком много времени проводишь со своими подругами, и это сказывается на твоей учебе.

Я уже привыкла слышать от отца подобные обвинения, и они неизменно парализовали меня не имеющей выхода яростью, однако сейчас, в данном контексте, они приобрели совершенно иной смысл. Отец стремился предостеречь меня – а может быть, задним числом, предостеречь своего отца. «Не поджигай! Не уходи!»

– Давай посмотрим что-нибудь еще. – Я указала вперед, где за стеклянной витриной от пола до потолка группа ученых очищала ископаемые останки.

– Что они делают с этими кучками грязи? – Похоже, отец также был рад возможности переключиться на что-нибудь другое. – Они ведь должны искать кости.

– На самом деле это не грязь – они разбирают микроостанки. – Радуясь возможности объяснить, я быстро вывалила все, что мне было известно: – Вместе с мамонтами в битуме увязает масса мелких предметов. Зубы, насекомые, растения и ракушки. И все это может многое рассказать нам об экосистеме ледникового периода. – Я завелась, возбужденная дорогой моему сердцу темой.

– Мало кто знает о микроостанках, – вмешалась стоящая рядом с нами женщина. – Вы изучаете палеонтологию?

– Я буду изучать геологию в Калифорнийском университете в следующем году.

– Я тоже там училась! Сейчас я оканчиваю там аспирантуру. – Говоря, женщина стянула волосы резинкой, и я поняла, что она всего на несколько лет старше меня.

– Вы изучаете микроостанки? – Окружающий мир провалился, и я могла думать только о том, чтобы узнать больше.

– Вам известно, что такое палеоботаника? Я изучаю пыльцу и семена эпохи плейстоцена. – Женщина заговорщически оглянулась по сторонам. – Не хотите заглянуть за стекло? Я могу вас туда провести.

Я едва не запрыгала от радости.

– Да! Это было бы классно!

Женщина повернулась к моему отцу:

– Вы ее отец?

– Нет. Я… Просто знакомый. – Его взгляд затуманился, и он попятился. Отец терпеть не может заводить разговор с незнакомыми людьми и неизменно выдумывает какую-нибудь вопиющую очевидную ложь, чтобы ничего не раскрыть о себе.

Несколько опешив от такого ответа, женщина тем не менее продолжала жизнерадостным тоном:

– Меня зовут Циань. Вы тоже увлекаетесь ископаемыми останками? Не желаете увидеть нашу кухню изнутри?

Отец с непроницаемым лицом отошел еще дальше. Циань его пугала. Такое иногда случалось с ним на людях, и я терялась в догадках, какой будет следующая его реакция. Не исключено было что-нибудь очень плохое.

– Знаете, пожалуй, мы не пойдем. Но спасибо за приглашение. – Мне хотелось надеяться, что Циань не оскорбит наше внезапное бегство. Мы оставили ее у двери в лабораторию, куда я так надеялась попасть, чтобы своими глазами увидеть то, что сохранилось от ледникового периода.

Каким-то образом мы с отцом очутились на улице, у сцены с мамонтами, объединявшей нас в прошлом.

Отец склонил голову набок. Взгляд у него снова прояснился. Казалось, впервые до него дошло, что он видит перед собой страшную смерть.

– Я вот тут подумал… Наверное, для маленьких детей это жуткое зрелище.

– А мне эта сцена всегда казалась классной.

Какое-то время отец продолжал разглядывать мамонтов, затем обнял рукой меня за плечи.

– Ты очень умная, Бет. – Под грубой кожей его рук, прикоснувшихся к моему затылку, чувствовались упругие мышцы. Отец одарил меня улыбкой, чего я очень давно не видела. – Но, надеюсь, ты знаешь, что только этим дело не ограничивается. У тебя есть талант. Ты не станешь нудной школьной учительницей. Ты совершишь какое-нибудь потрясающее открытие. Не сомневаюсь, через сто лет люди будут приходить в твой музей.

Меня захлестнуло чувство гордости, смешанной с грустью, и внезапно я почувствовала себя очень старой. Старше своего отца. Такой же, как Тесс. Обняв отца за пояс, я привлекла его к себе.

– Спасибо, папа!

Мамонтенок по-прежнему беззвучно кричал. Его отец по-прежнему тонул в битумной трясине. Все оставалось таким же, как и раньше; изменилась одна я. Я больше не верила в то, что смогу спасти своего отца от того, что глодало его изнутри.

* * *