Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отставной гвардии полковник Казаков, имени которого приют для дворян находится на Поварской, несмотря на то, что был слеп, приезжал на субботние обеды. За стулом Казакова всегда стоял слуга и накладывал ему на тарелку кушанья. Казаков же сам без посторонней помощи резал и ел.
Князь Питер Волхонский, которому дома, вследствие запрещения врача, не давали ни водки, ни закуски, заезжал в Английский клуб, чтобы наскоро выпить рюмку водки и закусить, после чего отправлялся домой обедать.
Богатый, но скупой Василий Иванович Якунчиков пил только яблочный квас, а вино лишь тогда, когда его угощали. Раз только, по случаю какого-то радостного события в семье, Василий Иванович разошелся и спросил бутылку “Донского”, которым стал угощать своих знакомых. При этом мой отец иронически заметил Василию Ивановичу, что “мы не казаки, и по случаю такой семейной радости следовало бы выпить настоящего шампанского”.
Анатолий Васильевич Каншин, с черной шелковой повязкой на одном глазу, известный любитель цыган, носивший прозвище Цыганского Каншина, со своим приятелем Николаем Николаевичем Дмитриевым пили исключительно дорогие вина. Дмитриев с пренебрежением относился к членам клуба, которые играли в карты по небольшой ставке. “Перехватить с них какую-нибудь сотню рублей, - говаривал он, - не стоит и мараться”. Когда Дмитриев проходил мимо хора девиц, певших иногда в клубе, то всегда с презрением показывал им язык».
Московские генерал-губернаторы также удостаивали своим вниманием Английский клуб. Очень уважали здесь Дмитрия Владимировича Голицына, избрав его почетным старшиной в марте 1833 года. Не раз в клубе устраивались званые обеды в честь градоначальника. А в 1830 году Голицын запретил играть в клубе в азартную карточную игру - экартэ. Члены клуба зашумели («Шумим, братец, шумим!»), а Пушкин написал об этом так: «Английский Клуб решает, что князь Дмитрий Голицын был неправ, запретив ордонансом экартэ. И среди этих-то орангутангов я принужден жить в самое интересное время нашего века!»
Московский генерал-губернатор князь В. А. Долгоруков тоже посещал Английский клуб, где играл на бильярде с маркером или слушал русский хор А. З. Ивановой.
Художник Константин Коровин однажды встретил в клубе сына А. С. Пушкина: «Москва, зима... Много раз, после работ, я заходил на Тверскую в Английский клуб обедать...
Каменная ограда и ворота с забавными по форме львами, которые отметил Пушкин. Большой мощеный двор и прекрасное, старинное здание. Потолки в залах Английского клуба были украшены прекрасными плафонами французских художников. Они были темные, теплого цвета, глубокие и прекрасные по тону. Лакеи, старые люди, одетые в ливреи времен Александра I, дополняли характер эпохи.
Народу за обедом в Английском клубе бывало мало. Однажды, заехав в клуб, я никого не встретил. В большой столовой, за большим столом, мне поставили один прибор. Когда я сел за стол, вошел пожилой генерал, высокого роста, лет семидесяти, с лицом восточного типа. Мы поздоровались. В Английском клубе, по обычаю, все члены должны были быть знакомы, но я не знал, кто этот генерал. Наклонив голову, он ел суп. Я заметил, что когда его большие глаза смотрели в тарелку - белки их отливали синевой. Я подумал: если бы на него надеть чалму, он был бы похож на дервиша.
- Как я люблю Английский клуб, ваше превосходительство, - сказал я. - Здесь ощущаешь историю. Все дышит прошедшим: сколько впечатлений, волнений, разговоров, дум прошло здесь. Что-то родное чувствуешь в этих стенах. Я слышу здесь шаги Александра Сергеевича Пушкина.
Генерал почему-то пристально посмотрел мне в глаза и сказал:
- Да, отец мой очень любил этот клуб.
Я удивился и спросил:
- Как, отец ваш?
- Да, я Пушкин. Поэт Александр Сергеевич был мой отец. Я - Александр, значит, Александрович.
Я встрепенулся и как-то нескладно сказал:
- Как, неужели? Как я рад.
- Я живу больше в Петербурге, - сказал генерал, - но люблю этот клуб. Тут тихо. Москву я люблю тоже. В Москве у вас мороз крепкий, зима настоящая. Отец мой тоже любил Москву, зиму любил. У вас в Москве еще в домах лежанки топятся. Кот у меня тут, приятель, мурлыкает. В окно сад виден в инее».
К началу XX века клуб совершенно отрекся от тех принципов, на которых создавался при Екатерине II, об этом читаем у Гиляровского: «После революции 1905 года, когда во всех клубах стали свободно играть во все азартные игры, опять дела клуба ослабли; пришлось изобретать способы добычи средств. Избрали для этой цели особую комиссию. Избранники додумались использовать пустой двор возведением на нем по линии Тверской вместо стильной решетки и ворот с историческими львами ряда торговых помещений.
Несколько членов этой комиссии возмутились нарушением красоты дворца и падением традиций. Подали особое мнение, в котором, между прочим, было сказано, что “клубу не подобает пускаться в рискованные предприятия, совсем не подходящие к его традициям”, и закончили предложением “не застраивать фасада дома, дабы не очутиться на задворках торговых помещений”.
Пересилило большинство новых членов, и прекрасный фасад Английского клуба, исторический дом поэта Хераскова, дворец Разумовских, очутился на задворках торговых помещений, а львы были брошены в подвал.
Дела клуба становились все хуже и хуже... и публика другая, и субботние обеды - парадных уже не стало - скучнее и малолюднее. Обеды накрывались на десять - пятнадцать человек. Последний парадный обед, которым блеснул клуб, был в 1913 году в 300-летие дома Романовых».
С 1922 года в этом здании, будто в отместку аристократам, работал Центральный музей революции СССР. В 1940 году в музее, в должности заместителя директора по административно-хозяйственной работе, укрылся от всевидящего ока Сталина старый большевик-ленинец Григорий Петровский.
Английский клуб сегодня
Если сказать, что назначение его на этот пост было явным понижением, то это значит ничего не сказать. Ведь незадолго до ссылки в музей Петровский был заместителем Председателя Верховного Совета СССР (практически - вице-президентом СССР). А начинал он свою политическую карьеру как депутат 4-й Государственной думы и председатель фракции большевиков. Казалось бы, что с такими анкетными данными у Петровского были все основания попасть не в Музей революции, а гораздо дальше. Но, к счастью, его не репрессировали.
Взял Петровского на работу в музей его старый друг и также бывший депутат Государственной думы Ф. Н. Самойлов, еще раньше устроившийся в этих гостеприимных стенах директором. Пятнадцать лет проработал Петровский в должности завхоза Музея революции СССР. И только после смерти Сталина Петровского переводят на должность
- Открывая Москву: прогулки по самым красивым московским зданиям - Александр Васькин - История
- Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин - История / Гиды, путеводители
- Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью - Александр Васькин - История
- Миссия России. В поисках русской идеи - Борис Вячеславович Корчевников - Исторические приключения / История / Публицистика / Религиоведение
- Российская история с точки зрения здравого смысла. Книга первая. В разысканиях утраченных предков - Андрей Н. - Древнерусская литература / Историческая проза / История
- Разгром Деникина 1919 г. - Александр Егоров - История
- Генерал Власов - Свен Штеенберг - История
- Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Платонов Олег Анатольевич - История
- Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма - Кэтрин Зубович - Публицистика / Архитектура
- Казаки на «захолустном фронте». Казачьи войска России в условиях Закавказского театра Первой мировой войны, 1914–1918 гг. - Роман Николаевич Евдокимов - Военная документалистика / История