Сердце дьявола - Иван Сербин

– Да я вам верю. – Волин записал в блокнот адрес, марку и цвет машины. – И все-таки, может быть, вы скажете, кто вы? Думаю, мы сумели бы вам помочь. Защитить вас от «Бори».

– У него очень большие связи.

– В каком смысле?

– Боря – бывший сотрудник милиции или какого-то другого силового ведомства. У него много знакомых в ваших структурах. Прежде чем сказать вам, кто я, мне необходимо убедиться в том, что вы действительно в силах защитить меня.

– Что мы должны сделать?

– Арестуйте его.

– Боюсь, что ничего не выйдет, – ответил Волин. Он сочувствовал этой девице, понимал ее состояние. Когда тебе угрожают убийством – нервы становятся ни к черту. Даже взрослые, здоровые мужики «ломаются» в подобных ситуациях. Невроз – вот одно из последствий огромного психологического напряжения. – В нашем распоряжении нет фактов, доказывающих, что он – убийца. По закону, не имея конкретных доказательств, максимум, что мы можем, это задержать его на трое суток до выяснения личности. Потом этого человека все равно придется отпустить. Но, если у него действительно большие связи, он окажется на свободе уже через несколько часов после задержания.

– И убьет меня, – потухшим голосом закончила девушка. – В таком случае дальнейший разговор с вами не имеет ни малейшего смысла. До свидания. Простите, что побеспокоила.

– Одну минуточку, – быстро сказал Волин. Ситуация складывалась критическая. Ему не хотелось обманывать девушку. Но позволить ей бросить трубку и исчезнуть он не мог. – Хорошо. Если вы не хотите называть себя – я не могу настаивать, хотя это, возможно, здорово помогло бы нам в изобличении убийцы. Но… на нет и суда нет. Я хотел попросить вас об одной услуге. – Девушка молчала, и это уже было неплохим знаком. Могла и трубку бросить. – Запишите следующий разговор с Борей на магнитофон. Это не сложно?

– И что потом? Вы предъявите запись в качестве доказательства? Я не хочу, чтобы он знал о моем контакте с вами. Или вы собираетесь установить за мной слежку, когда я принесу вам запись?

– Это было бы глупо. Вы знаете, что такое «закладка»?

– Нет.

– Фильмы шпионские смотрели когда-нибудь? Пауза. Она замолчала, как будто пыталась вспомнить, смотрела ли когда-нибудь подобные фильмы.

– В детстве.

– То, что кладется в тайник, и называется «закладкой».

– Понятно.

– Вы можете передать кассету подобным образом. Прячете ее куда-нибудь или отдаете человеку, которому доверяете, потом звоните и сообщаете, где мы можем забрать запись.

– Н-не знаю, – нерешительно ответила девушка.

– И еще, – нажимал Волин, не давая ей опомниться. – Вы ведь знали Ладожскую.

– Да.

– Скажите, как по-вашему, в чем сходство между нею и вами? Какое качество в вас обеих могло привлечь Борю? – Она задумалась. – Вторая жертва, Настя Пашина, абсолютно не похожа на Ладожскую. Но она примерно полгода назад тоже пыталась устроиться на работу к вам, в «777». Кстати, вы не помните ее? Насте было семнадцать. Невысокая такая, брюнетка. Не очень привлекательная, но с хорошей фигурой. Волосы длинные…

– Нет. Она «прокололась» и даже не заметила этого. Волин усмехнулся одними губами. Эта девушка работает в «777». Кстати, голос у нее действительно хороший. Мягкий, низкий, грудной. Наверное, когда она не нервничает и начинает «играть», мужики тают. Три жертвы из одной и той же фирмы. Для случайности что-то слишком уж много.

– И вот еще что. Вы не лечили зубы в институте стоматологии?

– Нет.

– И не бывали там?

– Однажды… Я отвозила туда… подругу. Она боялась ехать одна.

– Как зовут вашу подругу, если не секрет? – Снова долгая пауза. «Ладожская, – захотелось сказать Волину. – Ее звали Алла Ладожская. Иначе не имеет смысла скрывать имя». Однако он не сказал этого. И не потому, что пожалел, а боялся, что слишком сильным нажимом испугает девушку. – Поймите меня правильно. Возможно, вашей подруге угрожает серьезная опасность.

– Не думаю. Она недавно уехала. Вообще, мне не хотелось бы впутывать ее во все это. И потом, я же назвала вам убийцу.

– Да, но вы также сказали, что «Боря» – это два человека. Даже если мы задержим одного из них, второй останется на свободе, и неизвестно, что он может натворить. Волин пытался наладить с ней контакт, пробудить доверие. Если Боря действительно хотел убить ее, то девушку можно было использовать в качестве прототипа «казачка». Подобрать сотрудницу с похожими физическими данными – не проблема. Было бы с кого «рисовать». А если не с кого? Хотя при большом старании найти-то ее можно. По голосу, например. В «777» она, наверное, не одна с таким богатым контральто, но Волин сомневался, что девушек с таким вот сочным тембром слишком много. Опять же, отыщет ее Волин, и что дальше? Если она наотрез откажется сотрудничать, не за ремень же хвататься. Да и глупо это. Волин давно уяснил: свидетели, в отличие от подозреваемых, коли уж упираются, то сдвинуть их невероятно трудно. А заставлять – себе дороже. От таких свидетелей вреда больше, чем пользы.

– Так что вы думаете насчет сходства? Может быть, вы внешне похожи на Ладожскую?

– Ничего общего, – ответила девушка не раздумывая.

– Тогда, может быть… – Волин вдруг осекся.

– Что? – спросила она своим красивым глубоким контральто. Нет, сегодня, положительно, был богатый на подсознательные идеи день. Секунду назад он сам назвал то, что может роднить убитых женщин. И не работающая в «777» Тамара Галло вписывалась в эту его идею как нельзя лучше. Что может быть общего у внешне абсолютно разных девушек? Почему Боря обратил внимание на Галло? Конечно, это была всего лишь догадка, не получившая подтверждения, но ведь именно она все и объясняла.

– Послушайте, вы случайно не помните, какой голос был у Ладожской?

– Мммм… Низкий, грудной. Контральто. Волин прищелкнул пальцами. Есть. Вот оно – общее. Голоса! Следственная группа могла сутками рыть носом землю, выяснять детали биографий убитых девушек, искать что-то общее и не находить. Глубокое грудное контральто. Этот психопат подбирает девушек по голосам! Правда, догадка не являлась доказательством и ни на шаг не приближала к личности убийцы, но это только пока. Волину нужно было подумать, разложить все по полочкам. И… Пока заняться личностью человека, которого назвала звонящая девушка.

– А что такое?

– Ничего, – ответил Волин. – Просто к слову пришлось. Не берите в голову.

– Что вы намерены делать?

– Проверим мужчину, о котором вы говорили. Этого, в «четверке».

– Хорошо, – она подумала, добавила: – Возможно, я вам позвоню. И на том спасибо. Уже прогресс. В трубке повисли короткие гудки. Волин нажал на рычаг, быстро набрал номер:

– Дежурный? Поднимай усиленный наряд ППС. – Продиктовал адрес. – Водитель «РАФа» у тебя? Чай пьет? Пусть допивает и быстренько бежит двигатель прогревать. Я сейчас спущусь. Поправляя лямки кобуры, Волин пытался прикинуть расстановку сил. Что им известно? Пятеро подозреваемых. Теперь еще всплыл какой-то мужчина в вишневой «четверке». Пассив: этот «четверочник» в поле зрения следствия до сих пор не попадал. Вывод: нельзя исключить самый худший вариант – они взяли ложный след. Что в активе? Теперь им известно, по какому признаку убийца подбирает жертвы. Можно попробовать сработать «подсадку». Но только после того, как они выяснят относительно голосов Пашиной и Галло. Волин натянул пиджак, пальто, постучал по ладони приплюснутой шапкой, пытаясь вернуть ей первоначальную форму. Ничего не вышло. Так и осталась ондатра «пирожком». Ну и бог с ней. Волин натянул шапку до самых ушей и, застегивая на ходу пальто, двинулся к выходу.

***

Маринка повесила трубку и подошла к окну. «Четверка» все еще стояла на углу. За лобовым стеклом снова тлел уголек сигареты. Сообщник липового телохранителя так и не появился. Ладно, пусть этот Волин, или как его там, арестует хотя бы одного из двоих. Может, им удастся получить какие-то доказательства, пока Боря будет сидеть в КПЗ. Самое главное, что она не выдала себя. Но впредь надо звонить только с сотового. Этот следователь не сможет выдать ее Боре по той простой причине, что ему и самому невдомек, с кем он разговаривал. А насчет голоса – хорошая идея. Маринке ничего подобного в голову не пришло. Действительно, у Аллы и у нее очень похожие голоса. Может быть, и у остальных убитых девушек тоже. Только что ей это дает? По улице, мимо въезда во двор, медленно прополз милицейский «УАЗ». На углу он притормозил и сдал назад, блокировав «четверке» выезд. Из фургона вылезли двое парней в форменных куртках и таких же брюках цвета тоски. Следом за ними с заднего сиденья выбрался невысокий коренастый мужчина в длинном темном пальто и странной, какой-то перекошенной шапке. «Тот самый следователь», – решила Маринка. Все выглядело очень естественно, хотя и разочаровывающе. Просто ехал себе мимо милицейский патруль. Заметили машину, а в ней человека. Остановились поинтересоваться, проверить документы. А то ведь угонов сейчас – по сто случаев на дню, сами знаете. Да и не только угонов. Примерно так представляла себе Маринка разговор телохранителя с патрульными. Он выбрался из салона, говорил что-то, спокойно и уверенно. В его позе не было заметно и тени напряжения. Протянул патрульным документы. Один принялся листать, второй подошел к багажнику, прикрыв ладонью стекло, заглянул в салон. Сказал что-то. Видимо, попросил открыть багажник. Телохранитель махнул рукой, мол, открывайте, не заперто. Следователь стоял чуть в стороне, осматривая двор, окна соседних домов. Он напускал на себя скучающий вид, но – Маринка это отметила – ни разу не повернулся к Боре спиной. Телохранитель терпеливо отвечал на вопросы патрульного, затем кивнул, пожал плечами и сунул руку за отворот куртки. В следующую секунду на него уставились стволы двух «АКСов» и «макарова». Патрульные и следователь держались настороже. Маринка улыбнулась торжествующе. Попался? Телохранитель предостерегающе поднял одну руку вверх, двумя пальцами второй вытащил из кобуры пистолет и осторожно положил на капот. Его мгновенно поставили к машине – руки на крышу, ноги на ширину плеч, – обыскали. Следователь достал из кармана небольшой пластиковый мешочек, осторожно взял с капота «макарова» и опустил внутрь. Пока один из патрульных держал телохранителя на мушке, второй осматривал салон «четверки». Минут через десять он выбрался из машины и, глядя на штатского в ондатровой шапке, отрицательно качнул головой. Ничего. Штатский повернулся к раскоряченному у машины телохранителю и что-то сказал, кивнув в сторону «УАЗа». Телохранитель спокойно отлепился от «четверки» и пошел к фургону. Забрался в отсек для задержанных. Патрульный захлопнул дверцу и устроился на переднем сиденье. Следователь полез на заднее. Второй патрульный сел за руль «четверки». Фыркнули двигатели, и обе машины выехали со двора. Маринка задернула занавеску. До утра Боре не удастся воспользоваться своими связями, а второго она не боялась. Дверь ему не выбить, а открывать Маринка не стала бы никому. Она должна выспаться. Теперь ей придется постоянно быть настороже, а на это нужны силы. Спать, спать, спать… Маринка пошла в кухню, взяла из сушки большой шинковочный нож, вернулась в спальню и положила оружие на столик в изголовье кровати. В случае чего она легко сможет дотянуться до ножа. Забралась под одеяло, забросила руки за голову и вздохнула с облегчением. За четыре последних дня она ни разу не чувствовала себя в большей безопасности, чем теперь, когда «телохранителя» Бори не было рядом. Напряжение вечера дало о себе знать. Глаза слипались, словно на веки положили гири. Она уснула практически мгновенно. Просто темнота вдруг сгустилась, окутав разум ватным одеялом. Полумрак внезапно расцвел яркими пятнами, словно распустились громадные пестрые цветы. И посреди этих цветов выросла черная фигура. Маринка не видела лица, хотя и не сомневалась, что за темным пятном кроется нечто уродливое и жуткое. Зловонная пасть, зияющая сгнившими обломками зубов, и пустой провал носа. И еще громадные, пылающие глаза с ножевыми пробоинами зрачков. Черная фигура дернулась, зашевелилась, не двигаясь с места. И тотчас же раздался скрипучий визгливый голос, повторяющий с монотонностью сломанного механизма: «Снимай это! А ну, снимай это! Снимай это!!!» В какой-то момент Маринке захотелось проснуться, но усталость оказалась сильнее. Момент, когда она еще могла справиться со сном и вынырнуть из вязкого болота кошмара, был упущен. Оставалось только покориться уродливым фантазиям подсознания.