Созерцатель - Алексей Пехов

В облаках появились разрывы, словно в ненадежной стене, по которой прямой наводкой била тяжелая артиллерия. На черном бархате неба засияли первые, ледяные звезды. Ветер носился над самой водой, острый точно бритва. От него не было спасения, он резал холодом по щекам, сатанея от безнаказанности.

Мюр, навалившись на румпель, вела рыскающую из стороны в сторону лодку прочь от Лунного острова и ни о чем со мной не разговаривала.

Внезапно за кормой встало солнце – яркая струна, клинок искирского меча, луч, если угодно, ударил выше облаков, и вокруг него, формируясь, закружился хоровод крупных сгустков, так похожих на океанские медузы.

Все действо происходило в абсолютной тишине. Это явно был не взрыв, никакого грохота, ударной волны или пожаров, которые должны были начаться от такого происшествия. Мюр посмотрела на него лишь раз, сосредоточенная на управлении, пользуясь тем, что во мраке появилась настоящая брешь и Плавник, выросший на пути, стал виден, точно освещенный прожекторами.

Когда мы его миновали, струна начала истончаться, свет тускнеть, отступая перед ночью. Медузы улетали к звездам, куда-то в бесконечное небо, пропасть, неведомую человеку, и уже через пять минут все кончилось.

– Ты не слишком удивлена.

Девушка, не отпуская румпель, наклонила голову, подняла плечо и потерлась об него щекой.

– Удивлена, – призналась она. – Надеюсь, Кроуфорд выжил.

– Это не похоже на оружие.

– Пары мотории тоже не похожи на оружие, но убивают тех, кто их вдыхает, – ответила она. – Видел когда-нибудь такую смерть?

– Нет.

– А я видела. Люди не должны так страдать.

Не должны. Но только это и делают на протяжении всей своей истории. Я не стал ей этого говорить, чтобы не сойти за циника.

Далеко справа был виден маленький огонек вкуса клубники, мерцавший на озерной глади. Еще кто-то возвращался со стороны Заброшенных островов, но слишком далеко для того, чтобы разглядеть его внимательнее. Мы же носовой фонарь не зажигали, предпочитая двигаться пусть не так быстро, но незаметно для окружающих. Особенно с учетом того, что с Лунного острова могла уплыть не только наша лодка.

Внимание незнакомцев, решивших посетить угодья Хенстриджа, нам было ни к чему.

– Мы сможем завтра вернуться? – спросил я.

Ее лицо было плохо различимо во мраке, но я понял, что она рассматривает меня, что-то для себя решая.

– Хорошо.

– Спасибо.

– Ты правда не знаешь, куда увели Кражовски?

– Прости. За ним пришли «единороги», и перед узниками они не отчитывались. В тот день убили всех, кроме меня. Возможно, твой друг тоже мертв.

– Не думаю…

Впереди вспыхнул прожектор, и, чуть поколебавшись, в четверти мили от него – еще один. Два узких длинных луча медленно поползли из стороны в сторону, ища что-то на воде.

– Жандармские патрульные катера! – Мюр рванула рукоятку подачи мотории на себя, и двигатель зарокотал, набирая обороты так, что по всей посудине пошли вибрации.

Она налегла на румпель, поворачивая влево, убираясь с обычного фарватера, южнее, желая обойти остров Рассвета вдоль восточного побережья, чтобы потом выйти к Череде. На соседней лодке погасили фонарь, но он уже успел выдать их местоположение, и прожектор, точно щупальце осьминога, добывающего рыбу из бутылки, рыскал по озеру. Наконец добыча попалась, оказалась в световом круге, и прожектор ее больше не выпустил. Взял крепко, словно охотничий пес, вцепившийся в лису, и второй катер присоединился к нему, быстро сокращая расстояние до жертвы.

Мы уходили от них все дальше и дальше, но расстояние в милю донесло до нас слабую трещотку пулемета.

– Твою мать! – сказал я. – Они не церемонятся.

– А зачем? – со злостью произнесла девушка. – Это же так весело!

– И часто они расстреливают лодки?

– Случается. Сегодня, наверное, снова комендантский час, опять убили жандармов, вот они и звереют.

Катера, помешкав, направились дальше, продолжая поиск. Я обрадовался, что мы проскочили, и целых десять минут пребывал в уверенности, что на сегодняшнюю ночь наши приключения закончились. Даже сказал Мюр:

– Вернемся в дом Кроуфорда.

– Я не знаю, где он живет. Он всегда приходил к нам, а не мы к нему. К тому же если сейчас действительно комендантский час, то на освещенной воде[68] нас точно схватят.

– И где ты предлагаешь переждать до утра?

– Есть одно место. – Я понял, что она не горит желанием посвящать меня во все свои тайны.

Прожектор, ударивший в глаза, ослепил, и Мюр охнула. Я сообразил первым, забирая румпель, навалился на него, и посудина, шедшая на полной скорости, легла на левый борт, едва не черпая им. Девчонка вцепилась в лавку, ее чуть не выбросило в воду.

Засада была устроена хорошо, но они оказались нетерпеливы и включили прожектор слишком рано, подарив нам возможность маневра. С треском в небо взлетела сигнальная ракета, превратившись в наивысшей точке в пульсирующий шар огня вкуса сливы. Катера, уничтожившие лодку и уже уходившие, развернули прожекторы в нашу сторону, меняя курс.

Позади преследователь, впереди тоже. Слева Старая Академия, справа непреодолимая стена Плавника. Выходов из этой ловушки было немного. Так что я сразу принял решение, вновь поворачивая руль.

Посмотрел на Мюр, и она, сообразив, что я хочу сделать, одобрительно кивнула. Тоже понимала, что так шансов у нас больше, чем под перекрестными пулеметными очередями. Темный берег надвинулся – и наша лодка выбросилась на песок, как будто желающий покончить с жизнью дельфин…

Тяжелый запах сырости пропитывал стены, и к нему примешивался застарелый дух древнего, всеми покинутого дома. Кто бывал, тот поймет, что такое брошенное жилье, полное призраков прошлого, которые, возможно, уходили отсюда на неделю, не больше, но теперь никогда не вернутся, оставив свое обиталище на растерзание времени и непогоды.

В разбитое окно задувал ночной ветер, трепал рваные лоскуты отошедших от стен выцветших обоев, бежал прочь, в распахнутый дверной проем, и скакал по лестнице, ныряя в чернильный колодец подъезда. Дом был тихий, лишь изредка внутри него что-то слабо поскрипывало да нет-нет стукала фрамуга на этаже над нами.

Потолок некогда вкуса снега сейчас был весь в пятнах сырости, плесени – и с пола казался бесконечно высоким.

Мюр дежурила возле окна, выглядывая на улицу осторожно, словно солдат из окопа, опасающийся поймать пулю искирского снайпера. Мы оба понимали, в какую ситуацию угодили, но не спешили обсуждать произошедшее. Если честно, за эти сутки я зверски устал и хотел спать, но боролся со сном. Отсутствие двери (она сорвана с петель неведомой силой и разломана на лестнице на несколько частей) не давало мне покоя.