Охотник на мафию. Часть 1 - Михаил Васильевич Шелест

клеточку, - пей, если хочешь.

Ковалёв выпил и закусил вкусно пахнущей котлетой.

- Говори, - сказал он.

Мамаев скривился.

- Ты, Иваныч, можешь относиться к моим видениям, как угодно. Но ты не можешь не согласиться, что государство грабят! Так, или нет?! Можешь не отвечать. Так!

- Ты, что только проснулся?! – спокойно спросил Ковалёв. – Страну грабят с тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Или даже раньше... Её всегда, блять, грабили! То на, сука, компартии, то на поддержку африканских людоедов-пидорасов. Ты с дуба рухнул, Абдула?! Или тебя муха це-це укусила.

Мамаев, услышав резкую, но спокойную отповедь, несколько опешил.

- Но ведь государству писдец, Иваныч! Флот распродают за копейки! Минск отдают с неснятым оборудованием и инструкциями по эксплуатации!

- В смысле? – удивился Ковалёв.

- А ты не знаешь? – удивился Мамаев. – Даже на палубе стоит и лежит секретная аппаратура. Где сейчас Минск и Новоросийск?

- В бухте Южной. Через три дня пойдёт в Ванино под таможню.

- Ха! – довольно ухмыльнулся Мамаев. – Проверьте! Сделайте досмотр!

- Да, пустые они, как два барабана. Там столько адмиралов подписалось, что и проверять неудобно.

- Неудобно штаны через голову надевать и спать на потолке, - сказал Юрий и почти в голос расхохотался.

- Ой, да ладно тебе! – махнул рукой начальник ГРУ и, не спрашивая, налил в две рюмки.

Они выпили почти разом. Мамаев крякнул, поморщившись, и сунул в рот дольку лимона. Для бодуна коньяк с лимоном – в самый раз.

- Что за хрень вы пьёте? – спросил полковник.

- Что за хрень мы пьём? – переспросил Ковалёв.

Мамаев махнул рукой, и поморщился.

- Ребята из Дагестана подогнали. Тридцати градусная настойка. Пить можно. Пробовали.

- Да вам вообще похрен, что пить!

- А тебе, будто бы нет? Тоже мне...

Ковалёв не договорил, вроде, как обидевшись. На самом деле, он думал, какая собака, укусила Субботина. Версия с мухами «це-це» исключалась.

- И за какие, по-твоему, копейки продают авианосцы? – вроде, как мимоходом и с издёвкой спросил Ковалёв. Эта информация была строго секретной.

- Тоже мне, секрет «полишинеля»! «Новороссийск» за три миллиона восемьсот тысяч баксов, а «Минск» за четыре двести.

Ковалёв поперхнулся лимоном. Кислый сок потёк «не в то горло» и его чуть не вырвало. Сдержав спазм, начальник ГРУ так изрыгнул «газики», что Мамаев дёрнулся в сторону.

- Держи себя в руках, Иваныч! – воскликнул Юрий. – С тобой страшно пить.

Отдышавшись, Вячеслав Иванович, осторожно спросил:

- Про какие распродажи флота ещё знаешь?

Мамаев, поняв, что начальник ГРУ заглотил крючок, мысленно потёр ладони.

- Я знаю про все продажи, и это, заметь, не какая-то там «информация от источников»... Это информация из свободного доступа...

- Что? – недоверчиво произнёс Иваныч. – Не надо пиздеть.

Мамаев усмехнулся.

- Из свободного доступа... будущего. В две тысячи двадцать третьем году этого дерьма в интернете будет... хоть жопой ешь. И кое кого, представляешь, даже посадят за распродажу... Но, в основном... Ха-ха! В основном мелочёвку посадят. И тех, кто кому-либо дорогу перешёл... Твои адмиралы и генералы пройдут по этому говну, аки посуху. Ха-ха! И не только генералы... Ха-ха-ха!

Мамаев почему-то развеселился. Он смотрел на удивлённое лицо друга и подхихикивал.

- И всё-таки. Что ты ещё знаешь? – медленно спросил Ковалёв.

Мамаев перестал хихикать и скривился.

- Не веришь? Будешь проверять утечку?

- Что ты ещё знаешь? – раздельно произнеся, повторил Ковалёв.

Мамаев надулся, словно обиженный ребёнок.

- Ну и ладно, не верь.

Он закрыл глаза и начал «зачитывать по памяти»:

- Сторожевые корабли: «Доблестный» — 69,54 тысяч, «Зоркий» — 227,5, «Строгий» — 316,5, «Стерегущий» — 314,16, «Сообразительный» — 292,56, «Свирепый» — 97,7.

Он перевёл дух.

- Эскадренные миноносцы: «Упорный» — 173,9, «Внимательный» — 117,99, «Громящий» — 225, «Несокрушимый» — 216, «Гневный» — 363.

- Большие противолодочные корабли: Хабаровск» — 579,6, «Юмашев» — 468, «Макаров» — 516, «Исаченков» — 514,25, «Исаков» — 496,1.

Мамаев открыл глаза и посмотрел на Ковалёва. Тот сидел, плотно сжав губы и глядя в стол.

- Продолжать? Я уж не говорю про те корабли, что отданы в аренду в фирмы и фирмочки, учреждённые разными родственниками и знакомыми. Причём, блять, они, как знали, что в девяносто первом переворот будет. У них уже всё готово было.

- Правильно, - пришёл в себя Ковалёв. – Ещё при СССР армии и флоту разрешили зарабатывать, оказывая, блять, услуги. А командирам подписывать договоры.

Мамаев в удивлении раскрыл рот.

- Так ты про всё это знал?!

- Ну знал, и что? Что ты сделаешь, если министр обороны СССР, Серёжа, признал Беловежское соглашение о прекращении существования СССР сразу же после его подписания 8 декабря 1991 года? Ему в январе 1992 года на Всеармейском офицерском собрании, блять, проходившем в Государственном Кремлёвском дворце, блять, в присутствии более четырёх тысяч офицеров, блять, Шапошников был обвинён в предательстве интересов военных. Он заявил, что готов подать в отставку, встал, блять, и покинул зал. Но в отставку не подал. Был таким, блять, борцом с демократами до ГКЧП, а потом вдруг резко сам стал демократом. В 1993 года вошёл в состав военной группы штаба сторонников Б. Н. Ельцина. В бывшем штабе Организации Варшавского договора сидели. Участвовал в координации действий силовых структур по разгону Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Считал, что «применение армии тогда спасло положение дел. А потом, вдруг, в январе 1994 года стал представителем президента России в «Росвооружении»...

Мамаев насторожился, встрепенулся и перебил Ковалёва.

- А ты знаешь, что «Росвооружение» в следующем году попадёт на нехилые «бабки»? На сто двадцать миллионов долларов? Это тебе, как доказательство, что я не псих!

- В смысле, на «бабки»?

- «Московский национальный банк» задерживает платежи «Росвооружения», потому, что выводит деньги за границу. Об этом станет известно в следующем году. И Шапошников уйдёт из «представителей президента» в его помощники. А вы сидите и в хрен не дуете!

Ковалёв снова налил в рюмки, и они выпили.

- Это, Серёжа, не моя компетенция. Я даже не контрразведка! Да и они, я имею ввиду контрразведку ФСБ, не имеет полномочий заниматься коррупцией в высших эшелонах. Нет такой службы, Серёжа[1]! И кто я такой, чтобы уличать командование в нечистоплотности?! Моё, блять, командование. Ведь я должен рапортовать по команде, блять. Вышестоящему начальству...

Ковалёв говорил медленно, внешне спокойно, жуя