Тропа мертвых (сборник) - Джеймс Роллинс

Увы, одновременно с каждым шагом в нем нарастал страх.

Что, если я опоздал?

* * *

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Бернард увидел свою цель. К этому времени он уже валился с ног от усталости, до последней капли растратив всю свою нечеловеческую силу.

В конце улицы, где отчаянно сражались последние защитники города, к равнодушно-синему небу вздымался свинцовый купол мечети. Ее некогда безупречно белый фасад был весь в пятнах крови. Даже с расстояния Бернарду было слышно, как бьются сердца мужчин, женщин, детей, что искали защиту за ее толстыми стенами.

Он вновь подтолкнул плечом повозку и прислушался, как они молят о пощаде своего чужеземного бога. Увы, пощады им не будет — об этом позаботится зверь, которого он сейчас везет в клетке. Пощады можно ждать от кого угодно, только не от него.

Их никчемные жизни не значили ничего по сравнению с тем, к чему стремился Бернард. Ему нужно оружие, которое бы очистило мир от скверны.

Замечтавшись, Бернард не заметил, как переднее колесо угодило в глубокую трещину в мостовой и прочно застряло между камнями. Повозка вздрогнула и остановилась.

Как будто почувствовав преимущество, неверные прорвали фалангу защитников повозки. К Бернарду, потрясая искривленным мечом, бросился какой-то худой мужчина с всклокоченными черными волосами. Он явно пытался встать на защиту своей мечети, своей семьи, своей жизни.

Бернард принял его жертву — всего один взмах холодной стали, и мужчина уже лежал на земле.

Брызнула кровь, запятнав мантию Бернарда. Хотя это было строжайше запрещено, за исключением крайних случаев, он потрогал пятно, после чего поднес пальцы к губам и слизал языком кровь.

Кровь. Лишь она даст ему сил двигаться дальше. Покаяние за это он примет позже — если понадобится, то на сто лет вперед.

Начиная от кончика языка, Бернарда изнутри опалил огонь. Его члены тотчас наполнились силой, поле зрения сузилось до одной точки. Он налег плечом и, поднатужившись, сдвинул повозку с места. Та покатилась дальше.

Губы тотчас прошептали молитву — взывая к Господу дать ему силу и прощение за только что свершенный грех.

Он толкал повозку вперед, а его братья тем временем прокладывали для него дорогу.

Двери мечети маячили прямо перед ним, ее последние защитники умирали на ее пороге. Бернард оставил повозку, широким шагом подошел к мечети и с силой, неведомой простым смертным, ударом ноги разнес запертые изнутри на засов двери.

Внутри, эхом отражаясь от узорчатых стен, раздался хор испуганных голосов. Исполненные ужасом сердца бились в унисон. Их биение слилось в один звук, напоминающий рев прибоя. Из темноты под куполом на него смотрели испуганные глаза.

Бернард встал в дверном проеме, чтобы они увидели его на фоне пылающего города. Они должны узнать жреческое одеяние и серебряный крест, должны понять, что христиане победили их.

Но что еще важнее, они должны понять, что спасения им нет.

Братья-сангвинисты подоспели к нему и встали позади него плечом к плечу перед входом в мечеть. Отсюда не убежит ни одна душа. Огромное пространство мечети было пронизано ужасом. Казалось, он поднимался от плиток пола к куполу над головами.

Бернард прыжком вернулся к повозке и, сняв с деревянного настила тяжелую клетку, потащил ее по ступенькам к двери. Железное основание оставило после себя на каменных ступенях длинный черный след. Стена сангвинистов расступилась, пропуская его внутрь, затем сомкнулась снова.

Внутри мечети Бернард поставил клетку вертикально на полированный пол. Один взмах меча — и замок полетел на мраморные плиты. Отступив на шаг назад, Бернард распахнул заржавевшую дверь клетки. В ее скрипе и скрежете потонули и удары сотен сердец неверных, и их надрывное дыхание.

Впервые за многие месяцы получив свободу, зверь шагнул вперед. Длинные руки потрогали воздух, как будто пытаясь нащупать ставшие привычными железные прутья.

Бернарду с трудом верилось, что это существо когда-то называлось человеком. Кожа зверя была мертвенно-бледной, как у покойника, длинные золотистые волосы свисали на спину спутанной гривой. Конечности тонкие, как у паука.

При виде чудовища толпа отшатнулась. Неверные, в ужасе давя друг друга, прижались к стенам. Какой изысканный аромат крови и страха исходил от них!

Бернард вскинул над головой меч и подождал, когда зверь повернется к нему лицом. Он ни в коем случае не должен сбежать на улицу. Его работа — здесь. Он должен навлечь зло и скверну на это священное место. Должен разрушить даже малейшие остатки чуждой сакральности. Лишь тогда храм можно будет заново освятить во славу Божию.

Зверь как будто прочел его мысли и повернул к нему морщинистое лицо, на котором тускло светились молочно-белые глаза. Кожа монстра давно не видела солнца, да и в зверя он превратился уже немолодым.

Где-то в глубине помещения заплакал ребенок. Нет, такому зверю, как этот, не устоять перед искушением. Взмахнув тощими конечностями, монстр повернулся и бросился на добычу.

Бернард опустил меч — он ему больше не нужен, ибо не нужно больше держать зверя в страхе. Кровь и человеческие муки — вот что на какое-то время удержит чудовище внутри этих стен.

Бернард заставил себя сдвинуться с места и сделал шаг вслед за монстром. Проходя под куполом, он зажал уши, чтобы не слышать истошных воплей и жарких молитв. Он старался не смотреть на окровавленные тела на полу, через которые был вынужден перешагивать — боялся поддаться соблазну. Ведь здесь, внутри мечети, кровью был пропитан даже воздух.

И все же сидевший в нем самом зверь, только что подпитанный несколькими каплями крови, напоминал о себе, мечтая присоединиться к своему собрату, утолить давний голод. Чтобы впервые за много лет сполна напиться человеческой крови.

Страшась утратить контроль над собой, опасаясь поддаться искусу, Бернард ускорил шаг и вскоре уже был рядом с лестницей в дальнем конце мечети. А в следующий миг замер на месте, сраженный странной тишиной.

Сердца людей позади него прекратили биться. Тишина заключила его в объятия, и он остался стоять, не в силах сдвинуться с места, чувствуя, как его собственное сердце наполняет чувство вины.

Через секунду, как будто сорвавшись вниз с купола, донесся нечеловеческий вопль. Это его братья-сангвинисты убили монстра. Зверь выполнил свою миссию.

Боже, прости меня…

Сбросив с себя оковы тишины, Бернард бросился вниз по ступенькам, устремившись узкими коридорами в глубь подземелья. Подземная тропа вела его все глубже и глубже в чрево города.

И пока он спешил, его, подобно затаившемуся в темноте призраку, преследовал запах крови. Но вдруг ему в ноздри ударил другой запах. Вода.

Опустившись на четвереньки, он вполз в узкий тоннель. Впереди, притягивая его к себе, как мотылька к пламени свечи, мерцал свет. На другом конце тоннель расширялся, заканчиваясь пещерой высотой в человеческий рост.

Оказавшись в ней, Бернард выпрямился. Со стены свисал камышовый факел, отбрасывая подрагивающий свет на темную поверхность воды. Потолок пещеры покрывал толстый слой сажи, явно копившейся не один десяток лет.

Бернард уже сделал шаг вперед, когда из-за валуна поднялась женщина в простой белой рубашке. Блестящие черные пряди змеятся по плечам. Янтарного оттенка кожа гладкая и чистая. С золотой цепочки на изящной шее свисает острый осколок металла длиной с ее ладонь. Он покоится в ложбинке между пышных грудей, что четко вырисовываются под полупрозрачным холщовым лифом.

Бернард давно дал обет безбрачия, но тело его тут же отреагировало на ее красоту. Усилием воли он заставил себя посмотреть ей в глаза. Ее собственные смотрели на него оценивающим взглядом.

— Кто ты? — спросил он у нее. Незнакомка не удостоила его даже словом, но он тотчас понял, что она не заточенный в клетку зверь и даже не такая, как он сам. Даже на расстоянии Бернард ощущал исходивший от ее тела жар.

— Ты хозяйка источника?

Это имя было написано на древнем папирусе, вместе с картой, что лежала под ним.

Она не удостоила его ответом.

— Если не готов к тому, что ищешь, — просто сказала незнакомка. Слова были сказаны на латыни, но с древним акцентом — гораздо более древним, чем его собственный.

— Я ищу лишь знание, — возразил Бернард.

— Знание? — Это слово прозвучало скорбно, как заупокойная молитва. — Здесь обрящешь ты лишь разочарование.

И все же она, похоже, увидела его решимость. Отступив в сторону, женщина смуглой рукой с длинными изящными пальцами поманила его, приглашая подойти ближе к воде. Ее предплечье украшал тонкий золотой браслет.

Бернард шагнул мимо нее, и их плечи почти соприкоснулись. Женщину, подрагивая, обволакивало теплое облако, сотканное из аромата цветов лотоса.