Фея - Джон Варли

— Спасибо. Слушай, может спину потрешь? — Робин отдала ему шарик. Просьба удивила Криса, но он с готовностью согласился. Пожалуй, он больше чем нужно пускал в ход руки и, так как Робин не воспротивилась, помассировал ей плечи. Под холодной кожей прощупывались крепкие мышцы. Потом они поменялись ролями и Робин пришлось привстать на цыпочки, чтобы достать Крису до плеч. Крис чувствовал, что еще не совсем ее понимает — и хотел, чтобы все было по-другому. С любой другой женщиной ему было бы куда как проще. Он поцеловал бы ее — а там пусть она сама решает насчет остального. Потом принял бы любой ответ как должное — будь то «да» или «нет». А с Робин он никак не осмеливался даже об этом спросить.

«А почему, собственно, нет?» — вдруг спросил он себя. Почему все должно идти по ее правилам? Там, откуда он прибыл, вполне естественным было сделать такое предложение — пока ты готов быть отвергнутым. Крис понятия не имел, как это происходит в Ковене, кроме того, что между мужчиной и женщиной там никогда ничего подобного не бывало. Быть может, это дружеское общение смущает Робин так же, как и его?

И, когда она перестала тереть ему спину, Крис повернулся, нежно тронул ладонью щеку Робин и поцеловал девушку в губы. Отстранившись, он понял, что Робин сильно озадачена.

— Это еще зачем?

— Просто ты мне нравишься. Разве вы в Ковене не целуетесь?

— Конечно, целуемся. — Она пожала плечами. — Как странно. Раньше я этого не чувствовала, но пахнешь ты совсем по-другому. — Отвернувшись от Криса, девушка неловко нырнула в сторону берега. Потом замахала руками будто ветряная мельница, отчаянно замолотила ногами — но ни на метр не продвинулась. Вскоре ей пришлось прекратить и начать отплевываться.

Крис присел, и вода не дошла ему до подбородка. Так ему еще никогда не отказывали. Он понял, что Робин даже сама не сознавала, что отказывает. И все равно получился сплошной конфуз.

— После Большого Пролета я упала в реку, — рассказала Робин, пока они тащились по мелководью к берегу. — Я отдала все силы, чтобы добраться до берега. Просто потому, что знала — надо добраться. А теперь ничего не выходит.

— Тебе, наверное, недалеко было плыть. Или течение помогло.

— Можешь сейчас показать?

— Лучше потом.

На берегу он снова отдал ей мыло. Стоя по щиколотку в воде, Робин намыливалась ниже пояса. Крис наблюдал, пытаясь разглядеть ее татуировки.

— В чем дело?

— Ни в чем.

— Нет, я все видела. — Робин нахмурилась. — Только не говори мне, что ты рассчитывал…

— Назовем это галантным рефлексом, ладно? — Крис был растерян и раздосадован. — Это именно рефлекс, пойми. Я не собирался набрасываться на тебя или что-то в этом роде. Просто ты очень красивая, когда вот так там стоишь, и… клянусь, с этим ничего не поделать.

— Ты хочешь сказать, что вот так, глядя на меня, ты… — Робин прикрылась ладонью и предплечьем. Девушка и понятия не имела, что так она стала для Криса вдвойне желаннее. — Я не понимала, что именно это имела в виду моя мать. Или мне казалось, что это очередная ошибка.

— Да почему же ты никак не поймешь? Ты, похоже, думаешь, что мы совсем разные. Но я такой же, как и ты. Разве ты не можешь испытать возбуждение, глядя на кого-то, сексуально для тебя привлекательного?

— Ну да. Но мне даже в голову не приходило, что мужчина…

— Да не возводи ты такое уж страшное различие. У нас, нравится это тебе или нет, много общего. И у тебя, и у меня наступает эрекция, мы оба испытываем оргазм…

— Буду иметь в виду, — огрызнулась Робин, швырнула ему мыло, подобрала свою одежду и зашагала прочь по берегу.

Крис тут же забеспокоился о том, что, быть может, убил зарождающуюся дружбу. Ведь Робин действительно ему нравилась — даже вопреки ему самому. Или вопреки ей самой. Он очень хотел с ней дружить.

Немного позже Крис задумался, не потому ли ушла Робин, что рассердилась. Мысленно вернувшись к их разговору, он понял, что момент, который она выбрала для ухода, скорее заслуживает другого истолкования.

Крис сомневался, что Робин легко восприняла ту мысль, что он слишком подобен ей. Или, наоборот, что она слишком подобна ему.

Готовый плот вряд ли взял бы хоть какой-то приз на любом лодочном празднестве, но тем не менее это было настоящее чудо. Хотя бы с точки зрения размера — или времени, за которое его соорудили. Вот он скользнул вниз по скату, который и был местом его сборки, — и с могучим всплеском ударился о воду. Крис присоединил свой голос к титанидским восторгам. Робин тоже орала как бешеная. На завершающей стадии им обоим все-таки удалось поучаствовать в деле постройки. Титаниды показали им, как обращаться с клеем, и доверили настилать палубу, пока сами занимались ограждениями.

Места на плоту с избытком хватило всем восьмерым. У кормы располагалась небольшая кабина, способная вместить в себя всех четверых землян, и навес, который можно было натянуть, чтобы укрыть от дождя всех титанид. На мачте посередине судна висел серебристый майларовый парус с минимумом снастей. Управление осуществлялось с помощью длинного румпеля. Сразу за мачтой находилось кольцо из камней для разведения костра и приготовления пищи.

Габи, Крис и Робин толпились у сходней, пока титаниды заносили на борт седельные вьюки, провизию, которой они поживились неподалеку от берега, и охапки дров. Сирокко тем временем уже взошла на борт и устроилась на корме, таращась в никуда.

— Они хотят, чтобы я дала ему название, — обращаясь к Робин, сказала Габи. — Сама не знаю отчего, но у меня тут сложилась репутация давательницы названий. Я им сказала, что этим плотом мы будем пользоваться от силы восемь суток, но они считают, что каждый корабль должен иметь название.

— Я тоже так считаю, — отозвалась Робин.

— Да? Ну так сама и назови. Робин немного подумала, затем сказала:

— «Констанция». Если, конечно, уместно называть корабль в честь…

— Отлично. Первая лодка, на которой я плавала, называлась куда хуже.

Несколько первых километров удавалось подталкивать «Констанцию» длинными шестами. Это было очень кстати, ибо вместе с дождем куда-то пропал и ветер. Все, кроме Сирокко, постарались на славу. Крису нравилась тяжелая работа. Хоть он и понимал, что и близко не продвигает плот так, как титаниды, все равно приятно было вносить свой вклад в общее дело. Он, как мог, упирался шестом — пока шест не перестал доставать до дна.

После этого были прилажены четыре весла, и мореходы стали грести сменами, на манер галерных рабов. Грести было куда тяжелее, чем толкаться шестом. После двух часов работы за веслами Робин скрутил бешеный приступ, и ее пришлось перенести в каюту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});