Анафема в десятый круг - Алёна Лепская

― Раф…

Блуждая по её лицу, я прислушался. Вика что-то ещё сказала, полу-шепча, но я смог лишь различить своё имя. То как оно звучало одним только слабым шёпотом поселило тяжесть во мне. Это имело невероятный эффект, её голос… мог укутывать и не всегда, далеко не всегда это было теплым покрывалом. Порой это душило, в зависимости от интонации. Уткнувшись в светлые локоны, я просто позволил сну унести меня.

Глава 12. 24 часа спустя

«Может я дурак

Может путь открыт

Боже дай мне знак

Или сделай

Вид, что я дурак

И мой путь открыт

Боже, дай мне знак

Как убить ту тварь, что во мне сидит…»

Animal Jazz ― МожетРаф

― Успокойся ладно? ― осадил меня Гетман, ― Я конечно же сделал запрос.

Его взгляд поверх очков оторвался от меня и вернулся к просмотра бумаг. Он был намного обеспокоенное чем показывал. Серые стальные глаза метались по строчкам на листах.

― Всё не так просто, понимаешь?

― Каким образом? Вы здесь мозгоправ ― не я.

Перебрав пальцами по поверхности стола, он отложил бумаги и встав из-за стола, подошёл к стеллажу усыпанному книгами.

― Просто это совершенно отличные процессы, отличные от её диагноза, но как ни странно они каким-то образом перекликаются. Это неожиданно даже для меня, ведь это было в рамках исключения, а не подтверждения, из-за…

― Из-за матери её, знаю. ― закончил я за него, ― Вот только её мать это вообще отдельный разговор, и Вика я вас уверяю, не имеет к ней никого отношения! Ни к ней, ни к её болезни.

― Я знаю. ― кивнул мужчина, и вытащил пару тройку толстенных книг с полок, ― Давай предоставим это мне, и лучше вернёмся к твоей текущей проблеме, хорошо? Почему ты мне не позвонил? Я ведь говорил, что…

― Да, я знаю. Просто решил, не спешить.

― Значит конфликт не был серьёзным, я правильно понимаю?

Он уселся обратно, за стол, и принялся листать книгу в синем переплёте, при этом я чертовски уверен, что он прекрасно меня слышит. Это нормально, я порой правлю ноты, не отвлекаясь от наших бесед. Так даже проще, не так напрягает, даже расслабляет и отвлекает от мысленных нагромождений и гипербол рождающихся в голове.

― Пока что нет. Но может стоит вернуть лекарства?

― Нет, не думаю. ― опроверг он сразу же, и отложив томик, взял другой, ― Есть определенные установленные рамки, Рафаэль и не стоит торопиться их сужать. Смысл заключается в том, чтобы расширять рамки. Ты разве не заметил, что с каждым разом период ремиссии становится всё обширнее? А последний кризис случившийся летом, благополучно завершился ремиссией. И я бы не сказал, что критический эпизод был значительным, особенно в сравнении с предыдущими, и пока что ты прекрасно справляешься.

― Я бы не был в этом так уверен.

― То есть, Виктория стала спусковым крючком, я правильно понял? ― поинтересовался он вдумчиво.

― Чего? Нет, конечно!

Он вернул внимание к документации.

― Тогда объясни мне.

― Не она, я просто… просто кое-что подозреваю.

― Она не принимает препараты? ― предположил он не отрываясь от чтения, или поисков чего-то, то в документах, то в книге.

― В том то и проблема, что принимает. Но ведет себя так, словно нет.

Странно. Почему он так открыто о ней говорит? Постой-ка…

― Это не обязательно из-за препаратов. ― сказал Гетман, и посмотрел на меня, ― Не они выполняют главную роль в терапии, они выполняют поддерживающую роль ― роль страховки.

― Вы не поняли, они вообще не играют никакой роли! Они словно не работают, в смысле, совсем!

― И как это проявляется?

― Как… как? ― не выдержал я, ― А вот так, чёрт возьми! Она не управляемая! Вообще!

― Можно подумать она ей была. ― развёл он руками, ― Это я больше скажу не в расстройстве дело, это в принципе черта характера.

― Так не было. Был момент… было лучше, понимаете? Ей было значительно лучше. А потом… она больше недели в таком коматозе была, что я реально частенько проверял, дышит ли она вообще! А потом, вроде стало лучше, но начались частые смены настроения, и прочее… я не знаю, это странно. Я же рассказывал!

Он внимательно на меня взглянул.

― В чём дело? ― насторожился я.

― Я знаю, что ты в праве не говорить, это только её проблема, но всё-таки… ты достаточно хорошо знаешь её и тонкости её заболевания?

― Не думаю, что знаю её, но… да.

― Да ― что? ― поднадавил психолог, ― Говори прямо.

― Да ― она резала себя.

― Сколько раз? ― спокойно спросил он, и его взгляд мимолётно скользнул в документы, ― Конкретно: сколько раз ты это замечал?

― За последние два года?

― А ты замечал? ― отвлекся он от бумаг на столе, удивлённо смотря на меня сквозь оптические линзы очков.

― Я просто… внимания особого не обращал. Ну, в смысле мало ли порезалась там, или… Вот чёрт, я и не думал об этом с такого ракурса. Вы когда-нибудь видели её руки?

― Разумеется. ― кивнул он прерывисто, ― Вопрос скорее, в том, как ты к этому относишься? Какие эмоции это вызывает?

― Я не о татуировках и не о том что они скрывают. Ладони. У неё ладони в шрамах.

Гетман сильно нахмурился, и погрузился в документы. Затем что-то принялся искать в книге. Я обратил внимание на корешок одной из них.

― Я знаю. Мой вопрос еще в силе.

― Тяжело. Как ещё я должен к этому относиться по вашему?

Г. Алдер. «НЛП. Современные психотехнологии.» ― гласил корешок книги. Нейроленгвистическое моделирование? Зачем ему книги о технологии гипноза? Прямо сейчас!

― Агрессию или боль? ― уточнил он, ― Что это вызывает в тебе?

― Всё.

― А конкретно к ней?

― Боль.

― В последнее время, ты замечал порезы. Не смотри так, это действительно важно.

А смотрел я на него подозрительно. Что такого он там увидел в документации? Что это? Неужели отсчёты по Викиным тестам? Явно же не мои, мои записи он не ведёт, при мне по крайней мере. Зачем ему эти книги?

― В чём дело? ― обеспокоился я.

― Не в чём, я просто спрашиваю, ты ведь…

― Да конечно. ― усомнился я в правдивости его слов, ― Просто. И поэтому вы нарушаете ваше священное правило о конфиденциальности?

― Сколько, скажем с того момента как вы начали встречаться? ― проигнорировал он мой вопрос. Что происходит? Мои пальцы самопроизвольно легли на рот.

― Она отказалась… ― догадался я, ― Вы что чёрт побери серьёзно? Она отказалась от терапии?! ― я аж с места вскочил.