Наследник Шимилора - Елена Жаринова

— Ну и на чем мы это сделаем? — допытывалась Нолколеда.

— Не знаю, друг мой, — развел руками ученый. — Я здесь впервые, так же, как и вы.

— Надо посоветоваться с капитаном, — сказал Денис. — Эй, достопочтенный Шалт, вы сейчас не очень заняты? Прибыль не пересчитываете? У нас к вам пара вопросов.

Шалт Лентяй присоединился к нам и, нахмурившись, уставился на карту.

— Да, господа мои хорошие, не повезло вам. Кунст Ленсатт, — капитан очертил границы указательным пальцем с тяжелым перстнем, — места дикие, лесные. Ваш Миллальф довольно далеко от берега, это целый день по лесу добираться, а то и больше. А дороги нет, одни охотничьи тропы. Говорят, гам полно хищников — волков, медведей, ханов.

— Это кто такие? — спросила Нолколеда.

Со слов капитана мы поняли, что ханы — крупные хищники из семейства кошачьих. Нечто среднее между тигром и рысью.

— Но это бы все не беда, — продолжал Шалт Лентяй. — Сейчас, летом, зверье на людей не нападает. Они сытые, дичи много. Если только на логово с детенышами наткнетесь… А вот есть там кое-что и похуже.

— Что еще? Не тяните, капитан, — попросил Денис.

— Пеглево племя там живет.

— Ну, это сказки, — фыркнула Нолколеда.

— Хорошенькие сказки! — обиделся капитан. — Сам я Пеглевых детей никогда не встречал, но слышал об их пакостях не раз. Говорят, они и в диких землях водятся. Вот мой приятель вез товар, остановился на ночлег. Утром вскочили — товара нет. А потом увидели, что мешки с товаром на верхушках сосен висят. А стволы гладкие, как туда забраться можно — непонятно. И ночью никто ничего не слышал…

— Ладно, капитан, оставьте Пегля в покое, — прервал его Денис. — Мы уже поняли, что места вокруг Миллальфа неспокойные. И что вы предлагаете? Что нам делать?

— В первую очередь нанять симму — обойдется в три-четыре арена, как договоритесь. Это большой плот, вроде парома. Самое здесь распространенное транспортное средство. Вы минуете Виско и плывете еще корсов двадцать — это займет у вас дней шесть. А потом, как я сказал, — через лес. Но я бы на вашем месте высадился на берегу Виско и нанял там проводника. Местные охотно соглашаются. Вы потеряете дня два, зато наверняка доберетесь невредимыми. Ну а теперь, готовьтесь, господа. Часа через два причаливаем. Приятное было плаванье. Вот только ваш «говорящий» пес меня достал, Пегль его задери!

Увы, Чаня действительно позорил меня перед командой и спутниками. Осатанев от сидения взаперти, он скребся под дверью и громко выл. Иногда он замолкал минут на десять, набирался сил и снова заводил свою удручающую песню. Мои попытки воззвать к его разуму были тщетны, бедняга просто не желал ни с кем разговаривать.

Наконец «Мотишта» бросила якорь в устье Гленсы. Мы вывели из трюма лошадей и выпустили наконец «узника совести». Шалт Лентяй прощально помахал нам с мостика своей шляпой. А наш маленький отряд направился к зданию под деревянным навесом — своего рода речному вокзалу.

Мы подоспели как раз к погрузке очередного симмы — огромного плота, сделанного из сосны. На нем спокойно разместился не только наш отряд, но и шумное норрантское семейство, а также старуха с тремя вислоухими козами и бородатый рябой мужичок с чем-то вроде гармошки на ремне. Симмой управляли четверо суровых норрантских парней — бородатых, в унтах и телогрейках. Длинными шестами они отталкивались от дна, не позволяя плоту прибиться к берегу.

Приморье было самой обитаемой частью кунста Ленсатт. На реке то и дело встречались рыбачьи лодки. По берегу были разбросаны маленькие деревушки и хутора, между которыми простирались заливные луга. Коровы — крутобокие, темно-рыжие, — меланхолично жевали траву и отгоняли хвостами насекомых. И мы, и они смотрели друг на друга без особого интереса.

Честно говоря, мне было ужасно скучно. Я коротала время во сне и отлежала все бока. Вместо драконов и единорогов, вместо чудес, к которым, признаюсь, привыкла, — утомительное плаванье на плоту, словно из какого-нибудь кино про сибирскую глубинку.

Со скукой все боролись как могли. Рябой мужичок жарил на гармошке, пятеро детишек мал мала меньше сперва дрались, не поделив какую-нибудь игрушку, а потом громко плакали. Их мать, румяная молодая женщина в накрахмаленном чепце, вязала бесконечный шарф. Потом дети выяснили, что на симме едет «настоящая живая собачка», и спокойной жизни Чанга пришел конец. Поджав хвост, он по всему плоту удирал от назойливых малолетних поклонников, норовивших поймать его за хвост или оседлать па манер коня.

Развлечением оказалось и посещение молочной ярмарки — она раскинулась прямо на берегу. Мы еще издали заметили празднично одетых женщин, изо всех сил машущих платками нашему симме.

— Молоко! Свежее молоко! Масло! Сметана! Сливки! Самые лучшие сливки! — раздавались зазывные крики. Казалось, от берега шел теплый дух парного молока.

На плоту не усидел никто. Мы ходили вдоль рядов, где на чистых крахмальных салфетках золотились сырные головы, плескалось молоко в деревянных бадьях и сливки в кувшинчиках с узким горлышком. Особенно хороша была сметана — желтая, как масло. Хозяйки зачерпывали ее прямо руками, плюхали на хлеб и протягивали покупателям — на пробу, а потом аппетитно облизывали розовые пальцы. Всего за итай можно было купить пузатый горшочек этого лакомства. Я купила два и еще маленькую бадейку молока — для его высочества. В последнее время принц мне не нравился: он плохо ел, был бледен, жаловался на головокружение. Наверное, сказывалась перенесенная морская болезнь.

Шумное семейство осталось на ярмарке; на следующий день, перед самым озером Виско, сошла на берег и старуха с козами. Из посторонних остался один рябой гармонист. От заката до рассвета он терзал неразлучный инструмент, пока наконец Нолколеда с общей молчаливой поддержки не сделала ему резкое замечание. Мужичок, однако, не обиделся, а счел это приглашением к общению. Он представился Тимезином Опасом, или просто Тмезом, как он просил себя называть.

— А я все смотрю и думаю — земляки. Шимилорцы, — говорил он, отложив гармошку. — Сам-то я родом из Блафеона. Но уже лет пятнадцать как обосновался в Норранте. У меня сын в пограничниках служит, вот, выбрался навестить.

Тмеза совершенно не волновало, слушают его, или нет. А нам было жаль прогонять болтуна, да и куда от него денешься на плоту? К тому же выяснилось, что неподалеку от Миллальфа, на хуторе, живет его свояченица, поэтому он хорошо знает тамошние места.

— … местечко то еще, — качал головой Тмез. — Без проводника не обойтись. Клянусь великим Шаном, либо в болоте застрянете, либо Пегль с дороги собьет. Кстати, я бы мог вас отвести. А что? Ну, потеряю дня три-четыре. Так хоть денег заработаю, сыну на гостинцы.