Умная пуля - Фридрих Незнанский

Глава 9 Ночной кошмар

Рюрик, съездив в Тулу еще раз, оставил Анатоль—ичу телефонный аппарат, в память которого был занесен один номер. Для вызова абонента достаточно было дважды нажать на одну кнопку. Другой аппарат с этим номером был передан самому Турецкому. Поначалу возникла идея оставить ее у ответственного дежурного. Но он в часы пик был вынужден одновременно отвечать на несколько звонков, а после, в редкие тихие минуты, какой-нибудь безответственный, вроде Ямпишева, мог и соснуть. Турецкий, придя домой, заскочил в ванную и, раздевшись, потянулся к крану. Сегодня он позволил себе роскошь: прийти к точно назначенному времени, и Ирина по такому поводу приготовила свинину с грибами. Запах стоял уже на лестничной клетке. Как это всегда бывает, когда пребываешь в постоянном ожидании, звонок раздался совершенно неожиданно и не вовремя. Вместо регулятора воды рука схватила телефонный аппарат. Тут же в ванной он сделал еще три коротких звонка. Через минуту полуодетый Турецкий выскочил, так и не помывшись. Чмокнул жену. Схватил со стола кусок мяса и, застегивая рубаху на ходу, побежал вниз. …Курбатова, вопреки его воле, положили в госпиталь. Ухо практически не слышало. Однако аудиограмма показала, что барабанная перепонка цела и возвращение слуха — дело времени. Дверь в палату отворилась. На пороге стоял Поремский, сжимая в руке пакет, в котором явственно проступали очертания бутылки водки. Курбатов молча кивнул. Владимир прошел к столу. Поставил бутылку и вынул два стакана. Быстренько соорудил закуску. Саша открыл бутылку и в один из стаканов налил до краев, а в другой поменьше. Курбатов жестом показал, что надо добавить. — Хуже не будет? — Хуже не бывает. Ладно, Дашка, — вздохнул Курбатов. — Спи, дуреха. Не чокаясь выпили. Посидели несколько минут, думая о своем. Наконец Владимир нарушил молчание: — Никогда не пойму этого. Пусть стерва, пусть испорченная, но молодые не должны уходить. Понимаешь, она же безумно красива. Как можно красоту убить? — Я ничего не слышу. Поэтому не обращай внимания, если что скажу невпопад… Она пыталась получить от жизни все и сразу. А так не бывает, — попытался объяснить Александр. — Девочка просто надорвалась. За все приходится платить. — Ты ее любил? — спросил Поремский, продублировав вопрос на бумаге. — Пожалуй, да. — Знаешь, Саш, я выполнил твою просьбу. Съездил, куда ты просил. Света всем окружающим твердила, что ты приедешь и заберешь ее. Она ждала до утра. Затем собралась и исчезла… Поремский протянул Курбатову заранее написанную записку с тем, что произнес. Александр задумчиво сел на кровать. История вновь повторялась. Тогда, на Сахалине, он ее также потерял, не успев вовремя в ЗАГС из-за непредвиденных обстоятельств. Внезапно у Владимира зазвонил телефон. Он вы—слушал два слова и вскочил. Махнув рукой больному, побежал к входной двери. Предоставлялся предпоследний шанс. Группа за—хвата, выделенная начальником МУРа Грязновым, уже через полчаса после сигнала летела в сторону Тулы. Сквозь неимоверный грохот и вибрацию Ми-8, меняющую голос до неузнаваемости, Александр Борисович Турецкий ставил задачу. Бойцы, проникшись высоким рангом руководителя операции, внимательно слушали. Слева от Турецкого находился Поремский, справа — Гоша. Этот бывший подводный диверсант оказался не нужен при разделе наследия Советского Союза ни российскому флоту, ни украинскому. Его уникальное подразделение просто ликвидировали. Парень немного помыкался в качестве цепного пса криминальных структур Крыма и, не найдя себя, отправился в Москву. Знакомый оперативник привел Гошу к самому Грязнову. Поначалу разговор не клеился. Спеназовец поднял со стола металлическую авторучку «паркер», подарок Турецкого. Тот вечно из Германии привозил несколько десятков ручек и раздаривал налево-направо. Немного поигрался, определяя центр тяжести, и вдруг почти незаметно метнул. Ручка вошла прямо в глаз бывшего президента. Этот портрет оставался на стене еще с незапамятных времен. Въехав в кабинет, Грязнов собирался сменить, однако руки до такой мелочи не доходили. И вот теперь у него из глаза торчал «паркер». — За Крым, — как бы оправдываясь, произнес немного покрасневший Гоша. Грязнов покинул свое место, подошел поближе и, встав на стул, проверил, насколько сильно там засел снаряд. Вернулся и протянул еще одну ручку. Гоша ее взял и тут же, не прицеливаясь и не взвешивая, вогнал во второй глаз. Грязнов был в полнейшем восторге. Однако недовольный метатель, оправдываясь, произнес: — Вторая кривовато вошла. Наверное, в ней паста исписана больше чем наполовину. Сняв портрет, начальник МУРа в этом убедился сам. Гоше немедленно сделали российское гражданство, и теперь он был одной из легенд московского ОМОНа. Буквально через неделю Грязнов похвастался самородком перед Турецким. С тех пор парень уже принимал участие в нескольких операциях и равных ему не было. «На что же он способен под водой?» — иногда задавал вопрос Александр Борисович, любуясь работой на земле. Атаман чувствовал опасность. Она как бы раскрывала его внутренние резервы. Тогда, на зоне, когда пришел на него «заказ» от родственника несчастной жертвы, внешне ничего не случилось, но атмосфера неожиданно сгустилась. Он почувствовал. Не спал три ночи, выжидая наемного убийцу, и дождался. Сейчас тучи вновь сгущались. Игра со смертью завораживала. Ждать удара приходилось как со стороны друзей, так и врагов. Он шел по самому краю пропасти и поэтому находился в состоянии постоянной готовности. Атаман позвонил Маркизу и предложил немедленно съездить к умельцу в Тулу. Что делать с выкраденным опытным образцом оружия, никто не знал. Опера добрались до изобретателя раньше, следовательно, они могли опередить и здесь. Маркиз счел аргументы убедительными. Сев в автомобиль, они помчались в Тулу. Атаман чутко следил за действиями Анатольича, однако тот не проявлял беспокойства. Увидев чертежи, обо всем забыл и погрузился в бумаги. Маркиз, развалившись в кресле, безучастно наблюдал. Он понимал, что от него ничего не зависит. Его выход — в финальной сцене, когда надо будет готовить мешок для денег. — Интересно… Интересно… — обрадовался мастер. — А знаете, что вы мне привезли? — Ну? — буркнул Атаман. — Игрушечную стартовую площадку. Космодром Плесецк в миниатюре. Смотрите. Вот сюда вставляется ракета. Здесь стартовый заряд. Знаешь, чем он отличается от Байконура? — обратился, перейдя на «ты», к Атаману мастер. — Полигон северный, для разгона ракеты требуется дополнительный импульс. Потому старты и оборудуются такими ускорителями. Легче всего с экватора отрываться. Но даже на Байконуре такого не требуется. Атаман удовлетворенно хмыкнул. Он уже показывал чертежи «специалистам». Однако кроме невнятного бормотания, ничего не получал. Здесь же человек с ходу разобрался в проблеме. Копылов уже принял решение. Сейчас умелец соберет необходимый инструмент, остальное докупим, и, попрощавшись с женой, сядет в автомобиль. Далее Левша будет помещен в мастерскую и станет с подмастерьями ковать образец. Домой он, скорей всего, не вернется никогда. — Чтобы собрать такое ружье, мне надо три дня. А вот как научить его стрелять? — пробормотал мастер, рассматривая чертежи. — У вас пуля-то есть? Маркиз безучастно молчал. Атаман выскользнул за дверь и вернулся с завернутым в покрывало полутораметровым свертком. Поставил на стол и развернул. Анатольич присвистнул. Это был выкраденный из института опытный образец. Затем Атаман сунул руку в карман и высыпал горсть патронов. Умелец взял один из них. Долго рассматривал под тридцатидвухкратной линзой и опять ушел в чертежи. — Скажите, а устройства для программирования не было? — спросил мастер и, прочтя недоумение на лицах заказчиков, пояснил: — Вот, на чертеже коробочка с отверстием для пули, а с другой стороны «юэсбишный» порт. Маркиз отрицательно покачал головой. Атаман, вынув лазерный диск, обнаруженный в похищенном чемоданчике, протянул его Анатольичу. Мастер включил компьютер. Вставил диск в считывающее устройство. Проглядел и начал пояснять: — Денек-два мне нужно, чтобы разобраться с программой. Наверное, паренька одного придется привлечь. Программка примитивная, но без грамотного системщика не разберусь. Ему двести долларов надо будет заплатить. Маркиз с готовностью кивнул и впервые открыл рот: — Во сколько вы оцениваете свою работу? — Тысячу долларов, я думаю, потянете? — неуверенно спросил мастер, выдавая готовность работать и за меньшие деньги. Атаману даже показалось, что, пригрози он сейчас забрать игрушку, умелец согласится и за бесплатно. Но, определив заранее судьбу человека, Копылов произнес: — Вот аванс, тысяча. Остальные четыре получите после положительных результатов испытаний. Вам будет предоставлена мастерская, помощники, любой инструмент и материал. Ехать надо немедленно. Глаза мастера загорелись, и он начал сборы. Атаман подошел к окну. Внезапно по телу прошла тепловая волна. Удушьем сдавило горло. — Пойду покурю, — произнес он, обращаясь к Маркизу, и вышел на крылечко. Дверь оказалась незапертой. «Живут себе в своем дворе. Могут расслабиться», — досадливо подумал человек, обрекший себя на жизнь волка. Насторожило то, что он сам не проконтролировал дверь. Подошел к водителю и, закурив, спросил: — Как? Все спокойно? — Да. Тишина, как в деревне. Атаман напряженно вслушался в ночные звуки. Действительно, частный сектор — та же деревня. Без умолку стрекотали сверчки и еще какие-то насекомые. Изредка перегавкивались собаки, орали повздорившие коты, иногда врывался скрип тормозов. Неожиданно на дальнем конце улицы залаяли собаки. У Атамана начали нервно раздуваться ноздри. Собаки утихли и вновь забрехали, но теперь ближе. Атаман лениво подошел к калитке. Обернулся и произнес: — Пойду прогуляюсь… Вертолет сел на ближайшую к району операции площадку. Ею оказался плац войсковой части. Там уже поджидал микроавтобус. Прошло чуть больше часа со времени звонка, а дом тульского мастера был полностью блокирован.