Возрождение Феникса. Том 1 - Григорий Володин

— Вот как… сердце…В таком случае, оставь его в покое и давай выпьем кофе или чай перед тем, как поднимемся наверх, — она указывает на место подле себя. — Кстати, ближе к обеду я собираюсь встретиться с друзьями по лицею, которые приехали на каникулы в Тверь, и буду рада, если ты присоединишься к нам.

— Они будущие художники? — я пользуюсь приглашением и устраиваюсь подле этого чуда.

— О, нет. Вообще они спортсмены. Войстезя, Грон.

У? Как удачно.

— Я буду, Анфиса, спасибо за приглашение.

Она улыбается обрадованно, глаза сияют алмазами. У меня снова возникает ощущение, что мы с княжной опоздали с дуэлью. Рассвет уже взошел. Сейчас, в этой комнате.

Глава 18 — Перспективы

— Это ужасно! — произносит Анфиса, разглядывая мою картину. Свежие, еще влажные мазки глянцево сверкают в белых лучах взошедшего солнца. — Ужасно прекрасно! Мне, правда, стоило взять в банке больше наличности.

— Вы рано сдаетесь, Ваше Сиятельство, — возражаю. — Очень рано. Продолжайте работу.

Княжна переводит грустный взгляд на свое полотно, еще не законченное. Расстроенно вздыхает.

— Блин, Арсений, я же знаю, что не смогу и вполовину искусно так написать. Черт, как у тебя вышло такое выраженное взаимодействие цвета и света? Я будто в окно смотрю. Только там нет этой стеклянной башни справа.

— Она добавляет колорит городскому ландшафту, а рассветному свету больше глубины, помогает ему выразиться, — задумываюсь. — Да и кто знает? Возможно, в ближайшем будущем я ее там построю.

— Амбициозно, — заслушивается Анфиса. Конечно, я бегу вперед ног. Уже грезю о новой нормальной штаб-квартире. — И как так быстро закончил?

— Опыт, — пожимаю плечами. — Княжна, ну-ка прекращай отлынивать. Бери кисть и рисуй.

— Но…зачем? — тяжкий вздох.

Отворачиваю от нее мольберт со своим полотном. А то так и не начнет.

— Потому что я хочу увидеть твой — именно твой — «рассвет». Вперед, Сиятельство.

— Ну, не знаю, — польщенная княжна уже почти согласилась. Просто явно выпрашивает порцию похвальбы в свой адрес. — А почему именно мой? Что тебя заинтересовало, Арсений?

Красивые карие глазки, полные любопытства. Ого-го, опасный спуск. Фалгор, не наговори лишнего, не отобьешься потом.

— Хочу узнать внутренний мир своего друга, — плавно съезжаю с крутого склона. — Уверен, там есть, чем впечатлиться.

Проходит пара минут уговоров, и Анфиса решительно берется за кисть. Еще полтора часа она творит и, в конце концов, рассвет получается на диво нежным. Мягкие лучи льются и ласкают каменный город. Словно женщина обнимает мужчину…

— Лучшая моя картина, — признает барышня и кокетливо смотрит на меня. — Похоже, ты моя муза, Арсений Беркутов.

— Так меня еще никто не называл. — А эпитетов к моему имени легионеры надавали больше полусотни. Но пора ускорить наше времяпровождение. Воскресенье обязано быть продуктивным. — Итак, кто победил, Самый справедливый в мире судья?

— Ты, конечно, — машет кисточкой девушка. — Я все равно не дотягиваю до твоего уровня. Пока что. Но берегись, Беркутов! Это не последняя наша дуэль!

— Не пугайте, Сиятельство, а то в обморок же бахнусь от страха. Значит, покупаешь картину? — киваю на свое творение.

— А то! — княжна тянется за сумочкой на стуле в стороне. — Сколько, великий художник?

— Ее вполне достаточно, — провожу рукой по краю Анфисиного холста.

— Уверен? — удивляется она. — Это не похоже на оплату. Скорее на неравный обмен. Твоя картина лучше.

— Я уже назначил цену, — непреклонно отвечаю.

— Ну что же. Тогда жду ваш фирменный автограф, художник.

— Аналогично, художник, — усмехаюсь.

Мы оба макаем новые кисточки в черную краску и подписываем полотна в правых нижних углах. Теперь картины на самом деле закончены.

Напоследок княжна удостоверяется, что я помню о встрече с ее друзьями в одиннадцать. Пять долгих секунд она смотрит мне в глаза. Почти умоляюще. Это настоящая сладкая пытка, но я не поддаюсь безмолвному призыву.

— Позвольте откланяться, — разворачиваюсь и ухожу. Уже в дверях боковым зрением замечаю, как она хлопает растерянно глазами, касаясь пальцами горящих пунцовых губ.

— А где твоя мазня-то, Сень? — на паркове потягивается отоспавшийся Тимофей. — Ты точно мазюкал картины?

— Точно, работа должна высохнуть, — падаю головой на заднее сидение и прикрываю глаза. Устал. — Пришлют потом домой. Всё, вези обратно, а я пока вздремну.

* * *

— Ну, Арсений, а ты чем занимаешься? — спрашивает Никита Дубровский, один из друзей Анфисы и Люды.

Веселая компания из шестерых ребят затихает. Все смотрят на меня с любопытством. Понимаю их — Анфиса привела друга, да еще младшеклассника. А то, что княжна села рядом со мной, наводит на интересные мысли. Позади хлопает дверью зашедший в кафе посетитель. Шумно пьет через трубочку молочный коктейль ребенок за соседним столиком.

— Кит, посмотри на его укладку, — поддразнивает меня Кристина Березнова, барышня с гордой осанкой и прямым взглядом синих глаз. Она и Никита как раз мои цели. Ибо оба занимаются Гроном. — Мальчик точно фотомодель, хи-хи.

Никита подсмеивается. На Кристину бросает немного подозрительный взгляд ее парень, Аркадий Добрянский. Ну и Анфиса с Людой нахмурились тоже.

А вообще ребята нормальные. Не кичатся тем, что старше, любят поболтать ни о чем, да подколоть без злобы. Никита встречается с Ритой Гробевой, в то же время он лучший друг Аркадия и товарищ его девушки, Кристины, по гроновской команде. Аркадий же занимается турнирной войстезей, а Рита — музыкой. Все, кроме Люды, вассалы Волконских.

— В журналы сниматься пока не звали, — усмехаюсь Кристине. — А так в Грон играю.

— В Грон?! — одновременно вскрикивают Анфиса с Людой. Они ошарашенно переглядываются.

— Арсений, но как же твоя нога?