Аляска, сэр! - Юрий Шестера

– У испанцев ее принято называть Верхней, – поправил Алексей Михайлович.

– Благодарю за уточнение, Алекс, – выразил тот признательность легким наклоном головы.

– Однако в случае выбранного вами варианта, – взволнованно продолжил Воронцов, – вам придется преодолеть более полутора тысяч миль по совершенно безлюдной местности!

Американцы дружно рассмеялись.

– В этом-то и заключается преимущество данного варианта! – воскликнул Майкл. – Уж лучше путешествовать по безлюдным местам, чем по территориям враждебно настроенных к белым людям индейских племен, рискуя нарваться на какой-нибудь недружественный акт с их стороны!

– Что ж, господа, вы – опытные путешественники, значит, вам и карты в руки. Я же убежден лишь в одном: если вы выполните то, что наметили, то ваши имена непременно будут вписаны в скрижали географической науки!

Майкл громко захлопал в ладоши, озадачив тем самым индейцев, не знавших доселе столь бурного способа выражения эмоций.

– Вы, Алекс, сами того не подозревая, произнесли прекрасный тост во славу науки, которой посвятил свою жизнь мой друг! – воскликнул Майкл и принялся разливать остатки виски по чашкам.

Перевода его слов Яндоге и Чучанге уже не потребовалось.

Отхватив острым ножом внушительный кусок уже остывшего отварного мяса, Майкл закусил им виски, к которому явно был неравнодушен.

– А холодное кабанье мясо тоже, оказывается, довольно вкусное, – отметил он. – Кстати, Алекс, а не найдется ли у вас игральных карт, чтобы мы могли перекинуться в партию-другую?

– Вот в этом вопросе вам не повезло, Майкл, – улыбнулся Алексей Михайлович. – Дело в том, что в Русской Америке карточные игры категорически запрещены. И хотя мы с вами находимся сейчас вне ее пределов, однако даже на территории тлинкитов, к которым я прибыл из-за Скалистых гор от их сородичей, я не могу позволить себе нарушить распоряжение главного правителя Русской Америки. Так что милостиво прошу извинить меня, господа, за отказ составить вам компанию.

– Неужели запрет на карточные игры повсеместно и неукоснительно исполняется? – засомневался американский ученый.

– Не извольте сомневаться, Уильямс.

– Но из этого следует, что у вашего главного правителя не только неограниченная власть, но и беспредельный личный авторитет?

– Приятно говорить с ученым человеком, легко схватывающим самую суть вопроса, – улыбнулся Алексей Михайлович, и Уильямс наградил его ответной признательной улыбкой на фоне легкого полупоклона. – Однако, господа, вы, наверное, совершенно упускаете из вида, что мы, русские, живем в монархическом государстве, вследствие чего наш народ испокон веков приучен к подчинению. Что же касается Баранова, главного правителя Русской Америки, то в среде русских колонистов он действительно имеет непререкаемый авторитет.

Американцы выразительно переглянулись.

– Мы, конечно, уважаем выбор вашего народа, касающийся политического устройства государства, – дипломатично изрек Уильямс, – но сами при этом являемся убежденными приверженцами демократического устройства общества. Наш президент тоже обладает значительными полномочиями, однако его власть все-таки ограничена конгрессом. И нас, американцев, это вполне устраивает.

– Тут дело не столько в выборе нашего народа, – мягко улыбнулся Воронцов, – сколько в исторических корнях развития Руси. Меня, например, как представителя титулованной элиты русского государства, вполне устраивает существующий монархический режим, хотя я и допускаю, что, возможно, это и не лучший вариант государственного устройства. В общем, как говорится, каждому свое.

– Я уважаю вашу точку зрения, Алекс, – подвел итог политической дискуссии Уильямс. – И в заключение нашей сегодняшней дружеской и весьма познавательной беседы хочу попросить вас показать нам маршрут, по которому вы преодолели Скалистые горы.

– Думаю, в этом вам гораздо лучше поможет мой верный спутник Чучанга, преодолевавший их уже не единожды. – И он перевел индейцу просьбу американцев.

– Для меня это не составит никакого труда, – с готовностью откликнулся тот, – просто здесь обзору мешают лесные деревья, и нам придется выехать в степь, откуда хорошо видны все три хребта Каменных гор.

Уильямс благодарно пожал ему руку.

* * *

Ранним утром следующего дня Чучанга вывел всех в степь, чтобы оттуда показать американцам путь, которым он с Алешей, Белым Орлом и двумя каюрами прибыл во владения Яндоги, преодолев Каменные горы.

Бившее из-за спины невысокое солнце освещало теснившиеся у горизонта горные громады. И если высокая цепь Западного хребта отливала белизной, то у Срединного хребта белели только его остроконечные пики, а Восточный хребет проступал на их фоне бледно-синей грядой зубчатых вершин.

Легкий ветерок шевелил листки открытого блокнота Уильямса, в который тот профессиональными движениями руки срисовывал раскинувшуюся вдали величественную панораму. Кучум в это время деловито обследовал все близлежащие кустарники на предмет наличия в них какой-нибудь живности, которой можно было бы полакомиться.

– А из вас, Уильямс, получился бы неплохой художник, – не удержался от комплимента Воронцов, любуясь искусным владением карандашом американцем.

– Так я ведь в молодости окончил художественную школу, Алекс. А естественной историей увлекся уже позже, после окончания Кембриджа.

– А я, честно говоря, при первой нашей встрече в степи, вернее, в прерии, – поправился граф, – принял вас с Майклом за обыкновенных трапперов, искателей приключений.

– И это очень хорошо, Алекс, – улыбнулся Уильямс. – Мы же как раз и старались быть похожими на них, чтобы ни у кого не вызвать особых подозрений и избежать досужих расспросов. И все-таки вы как-то уж слишком быстро раскусили нашу незамысловатую уловку.

– Умные люди говорят, что достаточно сыграть с человеком всего одну партию в шахматы, чтобы понять, что он из себя представляет. За неимением же таковых мне просто пришлось прибегнуть к логическому анализу.

Американец посмотрел на него с явным интересом.

– Алекс, а не могли бы и вы приоткрыть мне тайну вашего образования? Если не секрет, конечно…

– Не секрет, Уильямс. Я окончил Петербургский университет, хотя отец мечтал, чтобы я пошел по его стопам, то есть по военной стезе. А далее специализировался уже на кафедре общей философии.

– Тогда у меня к вам второй вопрос, Алекс, – рассмеялся Уильямс. – С какой стати, интересно, вы из философа решили переквалифицироваться в этнографа?