Суд Линча - Андрей Троицкий

Что ж, Денисов ждал долго. Всю неделю, день за днем, час за часом. Он готов ждать ещё столько же, лишь бы посмотреть в глаза Сычева перед тем, как тот сдохнет. Денисов представлял себе эту сцену во всех подробностях. Глаза Сычева, полные ужаса, дикого, нечеловеческого ужаса. Сычев на коленях, он плачет, он молит о пощаде, он готов на все, лишь бы ему оставили жизнь. Он умоляет, размазывая по лицу сопли. И получает в эту мокрую морду пулю или заряд картечи. Денисов перестроился в правый ряд, сделав поворот, увидел в конце прямого переулка сычевский «Мерседес». Так, сейчас он повернет налево, ещё один короткий переулок и новый поворот налево. Возле особняка водитель припаркует машину, возможно, останется ждать хозяина в салоне, возможно, войдет в помещение вместе с Сычевым и его гостем. Копировать маршрут «Мерседеса» нет смысла.

Денисов проехал два квартала по улице, параллельной той, на которой находится особняк, сделав пару поворотов, остановился возле булочной. На её замазанных белой краской витринах саженными буквами нацарапали: «Ремонт». Отличная позиция. Переулок просматривается из конца в конец. На противоположной стороне, метрах в ста двадцати от Денисова сверкает решеткой радиатора знакомый «Мерседес». Водитель остался в машине, тем лучше, вот он развернул газету и уткнулся в текст. Значит, в особняке только Сычев с этим покупателем. Они пробудут внутри ещё долго, чтобы осмотреть помещение потребуется никак не меньше получаса. Торопиться некуда. Денисов проводил взглядом одинокого прохожего в плаще с поднятым воротником, продолжая вполуха слушать радио. Передали блок рекламы и несколько информационных сообщений. По противоположной стороне прошла скособоченная тяжелой сумкой женщина, наверное, возвращавшаяся домой с рынка или из магазина.

Еще минут десять, и нужно идти. К этому времени Сычев со своим гостем осмотрят первый этаж и поднимутся наверх. Можно будет, не торопясь, не пугаясь лишних звуков, открыть дверь заднего входа своим ключом и неслышно, ступая мягкими ботинками по гранитным ступенькам лестницы, подняться наверх вслед. И тогда… Нет, об этом лучше вообще не думать.

Планы, какими бы они ясными и конкретными ни казались, всегда разрушает незначительная мелочь, непредусмотренная случайность. Требуется пересмотреть на ходу какие-то детали. Чтобы отвлечься от мыслей, Денисов стал слушать радио. Передавали викторину «Придумай рифму». Ее участникам, собравшимся в студии, ведущий предлагал назвать как можно большее число рифм к какому-то слову, которое он произносит. «Печка», – сказал ведущий веселым голосом. «Утечка, течка», – ответил слабый женский голос. «Маловато, – сказал ведущий. – У кого-то есть больше вариантов?»

– Свечка, колечко, – заорал Денисов, нагнувшись к приемнику.

– И это все?» – спросил ведущий, словно услышал реплику радиослушателя. – Тогда предлагаю уважаемой публике срифмовать слово «кадка».

Гомон, чьи-то одиночные реплики. «Пожалуйста, вы», – сказал ведущий, видимо протягивая кому-то микрофон. «Палатка, заплатка, латка, матка, перчатка, сетчатка, сопатка», – произнес тяжелый с хрипотцой бас. «Отлично, – воскликнул ведущий, – представьтесь, пожалуйста». «Слезкин Виктор, наладчик лифтов», – ответил бас. «Виктору Слезкину вручается этот приз», – сообщил ведущий, но почему-то не пояснил, какой именно приз вручили Виктору Слезкину. «Скажите, пожалуйста, вы писали в юности стихи или уже тогда мечтали стать наладчиком лифтов?»

* * *

Не дождавшись ответа, Денисов выключил радио и взглянул на циферблат наручных часов. Ладно, дам им ещё минуты три на разговоры, решил он, наклонился, вытащил из-под сиденья завернутый в тряпку пистолет и осмотрелся по сторонам. Переулок пуст, редкие прохожие, испуганные вновь зарядившим дождиком, исчезли. Он отправил тряпку обратно под сиденье, осмотрел ТТ со всех сторон. Редкостное дерьмо. Китайское производство, ни фабричного клейма, ни номера. Сам пистолет выполнен из незакаленного металла. Игрушка разового потребления, рассчитанная ровно на одно дело. Из такого, не рискуя повредить кисть руки или даже предплечье, можно произвести не более шести-семи выстрелов. Восьмой выстрел разорвет ствол. Пальнул пять-шесть раз, сотри платком пальцы и смело выкидывай. Попадаются аферисты, которые находят дураков и выдают им такие одноразовые штучки за полноценное боевое оружие.

Покупатели – в основном пацаны, желающие почувствовать себя крутыми мужиками, или, как ни странно на первый взгляд, серьезные люди, хорошо знающие, что именно берут. Им пушка нужна для одного конкретного дела. Денисов произвел из пистолета один контрольный выстрел в лесопосадке за городом, проверив, не перекашивает ли патрон в патроннике. Так, один выстрел сделан. Значит, пять раз из этой пушки можно пальнуть смело. Он сунул пистолет под брючный ремень, достал с заднего сиденья сумку из темной синтетической ткани. Положив её на колени, расстегнул «молнию». Все на месте, как и должно быть. Обрез заряжен, коробка с патронами распечатана.

Денисов снова взглянул на часы, чувствуя легкое волнение, глубоко вздохнул и на несколько секунд, как пловец во время погружения, задержал дыхание. Пора. Он выпустил воздух из груди, открыл дверцу, ступив на мокрый асфальт, запер машину. Перейдя на противоположную сторону улицы, скосил глаза на «Мерседес», внутри которого водитель отгородился от мира газетой. Чтобы не привлекать его внимания, Денисов, на ходу играя ключами в кармане плаща, прошел десяток метров в противоположную от особняка сторону, свернул в арку и, войдя во внутренний двор, развернулся на девяносто градусов. Мимо чьих-то занавешенных окон, мимо ржавеющих под дождем металлических гаражей он неторопливо дошагал до кое-как сбитого забора, пролез в видимую ещё издалека дыру и оказался в двадцати метрах от заднего крыльца особняка.

Это расстояние он преодолел в несколько длинных прыжков, остановился и замер под гнутым жестяным козырьком. Сейчас от посторонних случайных взглядов его отгораживали желтеющие, но ещё густые кроны старых лип, разросшихся по двору. От взглядов из верхних окон особняка защищал этот козырек над головой. Денисов прислушался. Все звуки куда-то исчезли. Только дождь стучит по жести, что-то шуршит в желобах водосточных труб.

Он вытащил из кармана связку ключей, выбрал нужный ключ и повернулся лицом к двери. Чудило этот Сычев, даже не догадался замки на дверях поменять, важное дело, а он его отложил, рассудив, видно, что из пустых комнат нечего вынести. Длинный фигурный ключ вошел в замок легко, будто маслом смазанный. Денисов повернул его один раз и уже собрался повернуть снова, как услышал за дверью ещё далекие, но быстро приближающиеся голоса. Денисов замер и так, зажав в ладони связку ключей, чтобы не звякнула, простоял минуту, прислушиваясь к этим голосам.

Сперва слов было не разобрать, но, когда говорившие приблизились, незнакомый мужчина произнес какую-то фразу, а Сычев ответил: «Само собой» – и чему-то засмеялся. Голоса, наконец, и стихли. Не понятно, то ли Сычев со своим гостем поднялись по лестнице наверх, то ли остались на первом этаже. Сделав последний, второй поворот ключа, Денисов опустил связку в карман и поправил на плече ремень сумки. Он нажал на металлическую ручку, надавил на дверь плечом и услышал скрип петель, показавшийся неестественно громким. Денисов замер, выругался про себя, придержал сумку, чтобы не зацепилась ремнем о металлическую ручку, и проскользнул в дверной проем. Тишина, ни голосов, ни других звуков. Может, он опоздал, и Сычев уже ретировался. Денисов закрыл за собой дверь, до боли сжимая зубы от скрипа петель. Вот та самая мелочь, тот самый пустяк, который может сорвать любой план, самый четкий, отработанный.

Он огляделся. Отсюда, из этого закутка, оставался видимым лишь участок противоположной свежеокрашенной стены, плоскость поднимающейся над головой лестницы. Темно, лучи света проникают сюда то ли из соседней комнаты, то ли из окна над лестницей. Захотелось курить, и Денисов инстинктивно похлопал себя по карманам плаща, нащупывая под тканью пачку сигарет. Подумав, что от этого удовольствия пока придется отказаться, он снова прислушался. И все-таки голоса были слышны, совсем слабые, они доносились откуда-то сверху. Значит, его расчет оказался правильным, посетители действительно сначала осмотрели первый этаж особняка и затем поднялись наверх. Прекрасно, сейчас эта мышеловка захлопнется.

Денисов спустил с плеча ремень сумки, поставил её на пол, одним движением скинул плащ, выпростал из рукавов руки. Оставшись в темном поношенном пиджаке, он сложил плащ вдвое и опустил его на керамические плитки пола. Затем снова повесил на плечо ремень сумки, вышел из-под лестницы и, быстрыми шагами преодолев её первый пролет, остановился. Голоса наверху сделались ясными, различимыми. Денисов, схватившись рукой за перила, слушал раскаты смеха Сычева. Да, вопрос, кто смеется последним, пожалуй, уже решен. Он наклонился к сумке и взвел один за другим курки обреза.