Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– Значит, все-таки мучает, – настаивает Алтонгирел.

– Ну почему? – возражает Азамат. – Все совершают ошибки, и я, и Эцаган, и Старейшины. Но мы же не рыдаем во сне и не срываемся на других из-за этого. Да, если бы было возможно, я бы многое в своей жизни исправил. Например, Кир бы ни дня не провел в приюте. Мне жаль, что так вышло, я бы многое отдал, чтобы это изменить. Но это не значит, что я не имею права наставлять его как отец сына. С другой стороны, вот твой бывший наставник, он-то уж точно никогда совестью не мучился. И что, ты хочешь сказать, что он хороший человек? Я согласен, признать свою неправоту и жить с этим – трудно, но это лучше, чем всю жизнь заниматься самобичеванием или, наоборот, притворяться, что ты безгрешен. Уж ты-то, духовник, а теперь и Старейшина, должен понимать такие вещи.

– Я тебя услышал, – тихо говорит Алтонгирел, и эта фраза кажется мне очень странной и нехарактерной в его устах. – Я попробую. Но Айше все равно стоит походить к Унгуцу, в конце концов, я понятия не имею, как учить ребенка писать и считать.

– Никто и не против, – улыбается Азамат. – Ну ладно, время позднее, вам уже домой пора, наверное?

– Капитан, а можно мы тут переночуем? – просит Эцаган. – Все?

– Да пожалуйста… А чего вдруг? Дома что-то не так? – хмурится Азамат.

– Нет, просто… – Эцаган пожимает плечами. – Тут у вас так тепло… И я не только про температуру.

Хос, который был занят обнюхиванием плюшки, оглушительно чихает.

Глава 13

Мы с Алэком в детской читаем сказки из книжки, в которой, когда открываешь страницу, надувные персонажи сами набирают воздух и становятся объемными, и тогда ребенок может их хватать и тискать, а они пищат.

– Динь-дон-ток! – заливается птичка, из которой Алэк вознамерился выжать сок, судя по усилиям.

– Ди-до-до! – радостно вторит ей ребенок.

Я зеваю, едва не откусывая ему голову. Тирбишева матушка идет на поправку, и я изо всех сил желаю ей скорейшего выздоровления, хотя и из корыстных соображений. Привыкла все-таки за шесть месяцев, что у меня и помимо ребенка какая-то жизнь есть, в особенности утренний сон.

У Алэка же энергия хлещет через край: книжка дочитана, надо срочно выплеснуть полученные эмоции. Ребенок просачивается у меня между коленками и как заводной ползет в угол, где хранится сложенный туннель. Ну что ж, я не сплю, так и остальным чтоб неповадно было…

Туннель у нас огромный, разветвленный, с окошками. В разложенном виде занимает всю детскую и половину гостиной. Ребенок, впрочем, не дожидается, пока я расставлю все, а смело ползет внутрь, выскакивает с другого конца и требовательно пищит, чтобы я скорее уже ставила следующие сегменты. Заодно выясняю у него, куда ставить: направо, налево? В результате получается такая паутина, что я бы там внутри давно померла от клаустрофобии, несмотря на окошки, а ребенок ползает кругами и восьмерками, сообщая о своем местонахождении радостным визгом. Моей паранойе, правда, этого недостаточно, поэтому у нас туннель с детектором и выводит мне на планшет карту со светящейся точкой – где искать чадушко, если оно там, скажем, заснет.

Кир с Айшей возвращаются с прогулки с Филином. Зимой на снегу он не пачкается, и я разрешаю пускать его в жилую часть без предварительной санобработки. Туннель, впрочем, Филину не нравится: у него паранойя получше моей, так что он принимается скакать через цветную трубу там и сям, гавкая и пытаясь выкурить Алэка на воздух. Не на того напал, у меня норный ребенок. Он радуется, хохочет и быстро-быстро убегает. Филин пытается пролезть в окошко, но габариты не позволяют, все-таки дворцовых собак хорошо кормят.

– Ну че ты орешь! – возмущается Кир. – Зайди с торца и ползай там сколько влезет! Ну во-от, смотри!

Кир подводит пса ко входу в туннель, Филин со всем пастушьим рвением туда ныряет… скулит, пятится и поджимает хвост.

Кир на всякий случай заглядывает внутрь – там ничего.

– Ты норки испугался? – презрительно спрашивает он.

Филин прижимает уши и выглядит пристыженным.

Айша хихикает и тоже заглядывает в туннель, а потом и залезает внутрь. Ей это несколько легче, чем Филину, по размеру. Пес в ужасе заходится лаем, пытаясь донести до хозяина, что происходит что-то ужасно неправильное. Мы с Киром хохочем.

На лай из дальней комнаты выходит Хос в кошачьем обличье, черный и хмурый как туча. Открывает огромную розовую пасть и зевает. Филину большего и не надо: мгновенно затыкается и – юрк в туннель. Страха как не бывало. Мы с Киром заходимся еще пуще.

Наш гогот, видимо, окончательно убеждает гостей, что спать кончилось. Дверь распахивается с треском, и взъерошенный Алтонгирел в едва накинутом диле являет нам свой гнев.

– Вы совсем тут охренели в такую рань так орать?! – вопрошает он гнусаво.

Похоже, он оправился от вчерашних потрясений. Мы с Киром покатываемся с удвоенным усердием. Хос, которому не нравится, когда у него над головой гнусаво вопрошают, трясет ухом и лениво шипит. Алтоша замечает его, делает в воздухе еле заметный простому глазу пируэт и как-то неожиданно оказывается за спинкой дивана, на котором валяемся мы с Киром. Понятное дело, нам это членораздельности не придает.

– Вы что, тоже яиц объелись? – благодушно спрашивает Азамат, выходя из спальни. Он уже умыт, причесан и одет на работу. А я так надеялась его еще повалять до ухода…

Из окошка напротив меня высовывается собачья морда и озабоченно тявкает. Метрах в трех в соседнем витке Алэк приподнимает крышу и машет папе ручкой. В дальнем конце комнаты Айша выпадает из выхода и сдувает с носа наэлектризованную прядь волос.

– Почему ты не запрещаешь им так шуметь? – продолжает возмущаться Алтоша из безопасного укрытия. – Люди же спят!

– Ладно тебе, – укоряет его Эцаган, выползая из гостевой комнаты. Он не завитый и от этого выглядит очень непривычно. – Мы же сами вчера напросились остаться, забыл уже?

Алтонгирел бросает на него быстрый взгляд, по которому понятно, что он все прекрасно помнит, но предпочел бы сделать вид, что нет.

– Ну это же дети! – вступается трепетный Азамат. – Им надо побеситься, как же можно такое запрещать?

– Мне лень, – отрезаю я. – Заказывайте завтрак, а то мы с Алэком всю кашу съели и вам не оставили.

К завтраку Филин все-таки выгоняет Алэка на свет божий и обеспечивает ему более мирные игры: покидать собачке игрушку, например. Алэк очень старательно кидает, только иногда забывает пальцы разжать, а Филин искренне ведется на ложный бросок. Хос хихикает, не превращаясь, только приподнимает одно мурло и трясет усами, постепенно засыпая прямо посреди комнаты. Айша, судя по всему, пытается жестами рассказать Киру анекдот или, во всяком случае, что-то очень смешное, но даже его способностей к расшифровке на это не хватает.

– Когда займешься подопечной? – с улыбкой интересуется Азамат у духовника. Улыбка у него этакая покровительственная и немного насмешливая, как у родителя, который спрашивает ребенка, мол, жеребца завел, а чистить когда собираешься? Тьфу ты, эти муданжские аллюзии.

Алтонгирел поджимает губы и косится на Айшу, которая по-прежнему занята невербальным общением с Киром.

– Не знаю, – еле слышно произносит он. – Я не умею учить детей.

– Ну привет! – развожу руками я. – А ради чего тогда вся эта нервотрепка была? Тебя вроде бы никто не заставлял.

– Я сделал то, что обязан был сделать как порядочный духовник! – шипит Алтонгирел, защищаясь.

– Угу, и Совет Старейшин счел тебя готовым взять на себя такую ответственность, – киваю я.

Эцаган смотрит на меня укоризненно, мол, что вы его шпыняете, он и так натерпелся.

– Тебе, кстати, перед Советом еще надо показываться? – переводит тему Азамат.

– Только зайти подписать пару документов, – поспокойнее отвечает Алтонгирел. – Что я прошел испытания, они и так уже знают.

– Отлично, – радуется Азамат. – Я пойду с тобой. Там сегодня один Унгуц на дежурстве. Вот мы сядем все вместе и обсудим, с какого конца тебе браться за дело. Договорились?

Алтонгирел передергивает плечами.

– Ни ты, ни Унгуц не духовники, чего вы там наобсуждаете? Только время свое потратишь на меня, как будто мало…

– Чушь! – резко обрывает его Азамат, привлекая внимание детей, но продолжает мягче: – Мы, может, в духовном деле и мало смыслим, но я знаю тебя, а Унгуц знает детей. Вместе что-нибудь да сообразим. Ты взялся за хорошее дело, малыш. Хорошее и трудное. Я понимаю, что тебе сейчас это представляется чем-то неохватным. Но ты не один, малыш, и я хочу, чтобы ты об этом помнил. Вместе как-нибудь справимся.

Алтонгирел молча кивает и отодвигает свой стул.

– Пойду оденусь, – бросает он через плечо, удаляясь в гостевую.

– Спасибо, капитан, – одними губами произносит Эцаган и вспархивает следом.

– А-а… сегодня… Старейшина Унгуц еще не?.. – запинаясь, спрашивает Кир со странным выражением лица.