Дар Астарты: Фантастика. Ужасы. Мистика (Большая книга) - авторов Коллектив

Лондонский доктор заработал свои две гинеи в несколько минут. Ушел от него Форран с советом месяца на два уйти от дел и пожить спокойно где-нибудь на лоне природы.

Форран был одним из трех участников крупной фирмы, и он легко мог позволить себе такой продолжительный отдых. Он решил нанять какой-нибудь меблированный коттедж в местности, где можно было бы заняться рыбной ловлей и охотой. Конечно, миссис Форран должна была поехать с ним.

Сначала они решили отправиться только вдвоем. Но потом Форран подумал, что это было бы очень скучно для бедной Бетти, а миссис Форран подумала, что ее дорогой Джек нуждается в обществе, и, таким образом, решено было, что вместе с ними отправятся и Том, и Эллен Марриот, брат и сестра миссис Форран.

В это время я начинал приходить к заключению, что жизнь без Эллен для меня равносильна медленному умиранию, и поэтому я весьма дипломатично вызвал со стороны супругов Форран приглашение провести с ними некоторое время, тем более, что начало отдыха мистера Форрана совпадает с рождественскими каникулами.

Таким образом, у нас составилась компания из пяти человек, которые, не обременяя друг друга, могли бы провести месяца два под одной кровлей.

Джек Форран вычитал в газете объявление о сдававшемся внаем коттедже, и Том отправился посмотреть его.

Вернулся он в полном восторге. «Никогда ничего подобного не видал я, — сказал он, — это удивительное сочетание старины с комфортом современной цивилизации: старинная мебель, но ни одной ветхой вещи; одним словом, о такой прелести можно только мечтать и лишь очень редко видеть воочию».

В конце Том должен был сознаться, что коттедж находится на расстоянии нескольких миль от ближайшего города и деревни, но он тут же стал уверять, что именно это нам и нужно. Но зато Грит-Оуз был всего в получасе ходьбы, а там дичь тосковала по охотникам, а щука по рыболовам. В конце концов, Форран нанял коттедж с полной его обстановкой на два месяца, и мы отправились туда.

Прибыли мы в декабрьский вечер, протащившись с железнодорожной станции миль пять в неуклюжем экипаже.

Коттедж находился в области болот, но, так как он стоял на холме, то Том уверял, что тут будет сухо. Уже несколько разочарованные, мы приготовились к самой строгой критике, полагая, что Том сильно преувеличивал, но когда мы вошли в комнату, уютно и со вкусом меблированную, с мягким, разливавшимся по ней светом, мы пришли в восторг.

Как раз против двери стояли огромные прадедовские часы, громко и с достоинством тикавшие. Справа в камине пылали ярким пламенем поленья; вокруг камина стояли удобные мягкие кресла. По обе стороны часов были две двери — одна вела на кухню, другая на лестницу; слева была еще одна дверь, ведущая в комнату наподобие кабинета. Все эти детали нужны для того, чтобы понять последующее.

Ужин был уже готов, но мы раньше решили осмотреть весь коттедж, и должен сознаться, что мы были далеки от разочарования. Даже прекрасную ванную нашли мы тут!

— Вот видите! — воскликнул Том. — Таким образом, вам нет нужды мыться, стоя одной ногой в старой лоханке!

Миссис Форран условилась с одной женщиной, которая долила была приходить с утра для черной работы, так как в коттедже не было комнаты для прислуги. Когда мы приехали, эта женщина была уже здесь и приготовила для нас горячий ужин. Ее младшая сестра помогала ей.

Наша прислуга, мисс Лаббок, была коренастой, чрезвычайно молчаливой и, по-видимому, очень глупой и нервной особой. От нее нельзя было добиться ни слова. Она не могла или не хотела сказать нам, кому раньше принадлежал коттедж. «Сюда приезжал по временам господин по фамилии Селлингер», — только сказала она, но она его не знала и даже почти не видала. Она все время нервно озиралась по сторонам и быстро ушла, как только мы отпустили ее.

Перед тем, как мы сели за ужин, Том поманил меня выйти на кухню. Там он показал мне начертанный на двери мелом большой крест.

Я с удивлением смотрел на него, а он, улыбаясь, сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это она сделала. Понимаете ли вы, что это означает. Арчи?

— Она, вероятно, думает, что в доме привидения, — догадался я. — Я думаю, в этом далеком от цивилизованного мира углу все должны быть изрядно суеверны.

— Не говорите об этом Джеку, — добавил Том, понизив голос.

— Ба! не верит же он в привидения!.. Не так он глуп!

— А все-таки лучше не говорить: он немного нервничает последние дни.

Он вытащил носовой платок и стер крест с двери.

— Вот это так настоящий загородный дом, с привидениями и тому подобным! — произнес он, смеясь.

— Нам бы назначить пари, кто первым увидит его! — предложил я.

— А вы полагаете, мы можем доверять друг другу? — рассмеялся Том.

Нужно заметить, что оба мы были вполне нормальными, трезвыми людьми, и никто из нас не верил в сверхъестественное. В другое время мы не преминули бы воспользоваться этой историей для беседы за ужином, но, как предупредил Том, надо было поберечь нервы Форрана.

За ужином разговор, естественно, вертелся вокруг нашего нового жилья.

— Удивительное место, — произнес Форран. — Оно кажется мне с полном смысле слова коттеджем.

— Что ты этим хочешь сказать? — рассмеялась миссис Форран.

— Я хочу сказать, что все тут, начиная со стен и мебели… как бы это сказать… по-коттеджски. Все как будто бы громко кричит: «Я коттедж! Все во мне как раз так, как должно быть в коттедже!» Я не могу выразить своего впечатлении.

Эллен рассмеялась.

— Я понимаю! — воскликнула она. — Вы хотите сказать, что все тут несколько театрально!

— Совершенно верно! Вы нашли настоящее слово! — обрадовался Форран.

Том, сидевший против Эллен, оглянулся.

— А, ведь верно, — заметил он, — эта комната напоминает сцену. Попробуйте представить себе, что вот этой стены, так называемой «четвертой стены», тут нет. На полу у рампы ряд лампочек, а за ними мрак и ряды голов.

Миссис Форран кивнула головой и все мы оглянулись на «четвертую стену».

— Да, я ясно представляю себе это, — сказала она.

— Теперь, — продолжал Том, — представьте себе на минуту, что вы — публика. Вы смотрите на сцену, представляющую комнату в коттедже! Эти боковые двери, прадедовские часы, дубовые колонны, все вместе взятое, разве не похоже на сцену?

Я сидел рядом с Эллен спиной к «четвертой стене» и вдруг почувствовал, будто этой стены нет и будто в спину мою устремлены сотни глаз; я стал даже испытывать какое-то чувство неловкости и страха, какой чувствует иногда актер на сцене. Мне начинало казаться, что все мы действуем, как на сцене, что говорим слишком громкими голосами, обращаемся друг с другом не так, как всегда. Форран, имевший обыкновение сидеть, развалившись на стуле, сидел навытяжку. Том, обыкновенно в промежутках между едой раскатывавший хлебные шарики, держал руки чинно под столом. Очевидно, все мы слишком глубоко прониклись представлением, будто «четвертой стены» нет и на нас устремлены глаза публики. Мы говорили о самых обыкновенных вещах неестественно повышенным тоном. Только Том, несколько минут молчавший, вдруг заставил всех нас вздрогнуть: громким голосом, глядя через головы Эллен и мою, он продекламировал:

— И если я полюблю, Господь, помоги мне и ей!

Мы не узнавали его голоса. Это был звучный, гибкий голос актера, полный страсти и тоски.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы говорили вовсе не о любви, фраза эта была в высшей степени ни к селу, ни к городу. С полминуты мы все молчали. Потом я вдруг почувствовал странную перемену: точно в голове у меня прояснилось. Я не чувствовал больше за собой ни рампы, ни глаз публики, и громко расхохотался. И вслед за мной расхохотались все. Мы снова стали прежними простыми людьми, а не актерами на сцене. Мы смеялись до слез.