Пламя под пеплом - Ружка Корчак

Со склада городской управы они выкрали сигнальные знаки и необходимый инструмент, а ружья засунули в трубы. Ночью они спустились в подземный лабиринт через люк на территории гетто. В потемках, утопая в вонючих нечистотах, согнувшись в три погибели, а то и на четвереньках, они медленно и осторожно двигались вперед.

Рудницкую в гетто от Стефаньской по другую сторону ворот отделяют всего несколько шагов — но это там, на поверхности, а если двигаться подземными переходами, приходится ползти часами.

Уже рассвело, когда из люка вылезли оба парня. Свет нарождающегося дня больно резанул их по привыкшим к темноте глазам и ярко высветил сталь винтовочных стволов.

Не все оружие, попадавшее в гетто, оказывалось годным к употреблению. В большинстве случаев его проносили в разобранном виде, и не раз оказывалось, что не хватает то пистолетного бойка, то детали пулемета. На складах ЭФПЕО было много такого оружия. Были там и десятки немецких ручных гранат без запалов. Порой оружие портилось из-за постоянного употребления на занятиях, непрерывной сборки и разборки. Что-то надо было придумывать.

Барух Гольдштейн, работавший на германских оружейных складах, набил руку на ремонте оружия и изготовлении запасных частей. Немцам это обошлось в изрядное количество стволов, так как Барух сначала портил оружие, а потом учился его чинить. Через некоторое время парень стал классным мастером оружейных дел.

Это он организовал подпольные мастерские в гетто. В слесарной при юденрате работали Янек Штул и Хаим Спокойный. По ночам ребята проникали в мастерскую и делали свое опасное дело. Отсюда, с улицы Рудницкой 6 Штул принес первый пистолетный боек, сработанный его собственными руками после многих проб и усилий. В другой мастерской, более надежной, Барух Гольдштейн и Шмулик Каплинский потели над изготовлением запалов для гранат. Работа не давалась, каждый день ставились новые опыты, но гранаты не взрывались. Но однажды, когда Шмулик с Абой спустились для очередной пробы в глубокие подвалы на Страшуни 6 и Шмулик метнул очередную гранату, грохнул взрыв, донесшийся даже до поверхности. Попытка оказалась удачной!

Приятели, не поверив своему счастью, метнули вторую гранату. Взрыв!..

Так склады ЭФПЕО пополнились десятками годных гранат, но штабу было ясно, что, невзирая на все усилия и успехи, нет никакой возможности вооружить всех членов ЭФПЕО, не говоря уже о неорганизованной массе. Поэтому был издан приказ о заготовке "холодного оружия". Каждый член ЭФПЕО заготовил наточенный топор.

В мастерских нарезали стальные прутья, делали кастеты, точили топоры. Но особенно мы старались над изготовлением бутылок с зажигательной смесью, прозванных нами "фонари". В тот период нескольким нашим товарищам удалось раздобыть в городе много серной кислоты. Тотчас же стали собирать выгоревшие электролампы. Жилье на улице Ошмянской 6 превратилось в лабораторию. Изя Мацкевич, Шломо Канторович, а со временем и Витка со своим отделением заняли квартиру и приступили к массовому производству.

Лампочка, заполненная кислотой, запаивалась. Две свинцовые дробинки, подвешенные на тонкой нити, разбивали стеклянную колбу во время броска, и кислота выливалась наружу. Со временем это оружие сослужило нам хорошую службу.

Однако по-прежнему основным источником вооружения были немцы. "Специализировался" на этом и Зямка Тиктин — 17-летний парнишка, один уцелевший из всей своей семьи. Однажды в Бурбишки пришли вагоны с боеприпасами и запалами для гранат, и у Зямки немедленно зачесались руки. Ни с кем не посоветовавшись, на свой страх и риск, он решил забраться в запломбированные вагоны. Убедившись, что никто за ним не следит, он сорвал пломбу, влез внутрь, обвязался патронными лентами, набил запалами карманы и соскочил на землю. Тут его заметил пиротехник Миколаускас и выстрелил. Парнишку скрутили. На него бросились одиннадцать вооруженных немцев. Они орали:

— Для кого воровал оружие?!

— Для вас, — сказал Зямка. — Отплатить вам за кровь моих отца и матери!

Немцы бросили его в застенок и по телефону вызвали начальника. Еврейских рабочих собрали на плацу. Затем произошло следующее: дверь карцера, взломанная изнутри, распахнулась и бледный Зямка рванулся вон, мчась прямо на немцев. Те опешили. Беглец пробежал мимо и устремился к железнодорожной насыпи. Если б он успел ее проскочить!.. Пули свалили паренька.

Когда к нему подбежали, он был еще жив, несмотря на семь ран в ноги, спину, живот. Осыпая руганью, немцы снова попытались добиться от него ответа:

— Для кого воровал боеприпасы?

И Зямка, истекавший кровью, ответил:

— Убийцы! Близок ваш час! Будет вам полный расчет за пролитую кровь!..

— "Их хоб зей ин дер адоме, хавейрим, немт некоме!" — сказал Зямка еврейским рабочим, укладывавшим его на носилки. — "В гробу я их видал, отомстите им, товарищи"...

Гестапо приказало доставить Зямку в госпиталь и лечить, не жалея усилий. Совершенно необходимо выведать у этого проклятого еврея его секрет, выяснить, для кого он стащил патроны и запалы. Но из стиснутого окровавленного рта Зямки не выколотить ни звука. Он рвет на себе бинты, он хочет умереть — он знает, что его ждет.

В день смерти Зямки — 30 апреля 1943 года состоялись траурные смотры организации. Командование издало приказ сплотить ряды и усилить старания добыть оружие, невзирая ни на что, а 16 отделению, в котором состоял Зямка, было присвоено его имя: "Звено Зямки".

СЦЕНА НА УЛИЦЕ РУДНИЦКОЙ - ОСВОБОЖДЕНИЕ скованного Глазмана из рук полицейских — потрясла гетто.

В тот день вышли на улицы не только единомышленники Глазмана. Вооруженные топорами члены "Хашомер хацаир" дрались бок о бок с коммунистами, бундовцами и членами "Ханоар хациони" — и все за Глазмана, за ревизиониста. Тот, кто видел это, не мог не понять, что существует организованное подполье с центром, которому удалось сплотить различные отряды молодежи.

Но товарищи Глазмана были другого мнения. Эстер Яффе, близкая подруга Иосефа Глазмана, узнала от него многие секреты штаба, организации и подпольных действий. Со временем, когда интимные отношения обоих бесповоротно испортились, эта женщина, склонная к интригам и страдающая честолюбием, собрала недовольных из числа членов ревизионистской партии, составивших по ее инициативе новую подпольную организацию.

Группа членов "Бейтара" и ревизионистов, многие из которых служили рядовыми и офицерами в полиции, были крайне недовольны Иосефом Глазманом за его согласие работать вместе с коммунистами и членами "Хашомер хацаир". Теперь в лице Эстер Яффе — центральной фигуры в их движении — они нашли человека, взявшего на себя инициативу по отделению от общего движения и созданию группировки, целью которой было в урочный час уйти в лес. Стремление отомстить Глазману и подорвать ЭФПЕО привело Эстер Яффе и ее группу к тому, что они, не колеблясь, просили у начальника гетто Генса защиты и покровительства в обмен на позорные услуги доносчиков. Генс с удовольствием согласился, рассматривая новую группировку как орудие против подполья. Эти люди сообщили Генсу немало секретов, в том числе указали местонахождение одного из тайных складов оружия, что привело к столкновению между ЭФПЕО и полицией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});