Лев и Аттила. История одной битвы за Рим - Левицкий Геннадий Михайлович

— Ильдико не должна умереть! — Онегесий нечасто менял свое мнение и никогда не менял его по настоянию других. — Я понимаю: если на чашах весов будут лежать справедливость и ваше желание, то последнее перетянет. Отставим в сторону эти весы, потому что на них не поместилось главное — нужды нашего народа.

— Гунны хотят ее смерти! — начал нервничать упрямый Октар. Стоявшие за его спиной товарищи одобрительно зашумели — впрочем, не слишком дружно.

— Сегодня гунны жаждут крови женщины, которая не принадлежит к их племени и потому не достойна их жалости. Как дети, они не понимают: чем может обернуться в будущем их исполненное желание, — с горечью промолвил Онегесий. — Но есть мы — умудренные опытом старцы; седины призывают нас заботиться о завтрашнем дне гуннов. Как ты думаешь, Октар, почему Аттила женился на Ильдико?

— Любому мужчине станет ясно, едва он взглянет на избранницу Аттилы: нашего предводителя пленила красота бургундки, — ни мгновенья не сомневаясь, ответил старейшина.

— Тебя, Октар, я не видел в походах Аттилы, и потому ты не можешь знать, какое множество красивых женщин старалось поймать только взгляд нашего правителя. У копыт его коня воины бросали лучших римлянок — горделивых и знатных. Но когда Аттила был занят войной, ни одна женщина не привлекала его внимания. Ильдико же удостоилась великой чести потому, что приходилась дочерью королю бургундов. Чтобы сломить римлян и вестготов, нашему народу требуются союзники, и бургунды — славное воинственное племя — стали нашими друзьями. Теперь вы желаете разрушить великий союз через убийство дочери короля! — возвысил голос Онегесий. — Знайте! Тот, кто потребует смерти Ильдико — враг гуннов!

Октар к концу речи Онегесия остался в одиночестве, даже Эллак отказался от своего замысла и направился к шатру отца.

— Будь по-твоему, Онегесий, — нехотя согласился старейшина, пятясь назад. — Поскольку Аттила пользовался твоими советами, то не зазорно будет принять их и нам.

— Стой, Октар! — советник видел, что его собеседник намеревается улизнуть. — Ты единственный, кто в этот трагический час тревожился о спокойствии народа, хотя и весьма своеобразно. Ты желал, чтобы о душе Аттилы достойно позаботились соотечественники. Потому я решил доверить тебе самую ответственную работу из тех, что предстоит исполнить в ближайшее время.

— Какую же? — насторожился старейшина.

— Ты подготовишь могилу для нашего предводителя.

— Разве нельзя поручить рабам сей простой труд?

— Ты в своем уме, Октар?! Рабам доверить погребение Аттилы?! Почетнейшее дело должны исполнить достойнейшие.

— Разве в моем возрасте копают землю? — Октар упрямо пытался избавиться от поручения.

— Тебе это не придется делать. — Онегесий не оставлял собеседнику ни единого шанса остаться по привычке не у дел. — Выбери шесть мужчин из своего рода, которые и выкопают просторную могилу. Она должна принять не только славного Аттилу, но и множество вещей, которые отправятся с его телом в последний путь. Ты будешь помогать советами своим людям, делиться опытом. И еще: отныне тебя будет сопровождать десяток самых преданных и храбрых воинов, которые до сих пор берегли Аттилу в битвах. Теперь они будут следить, чтобы никто и ничто не помешали тебе исполнить свой долг.

Похороны неторопливо шли своим чередом, становясь зрелищем торжественным и вместе с тем удивительным и великолепным. Среди степи насыпали курган, на нем установили шатер, обтянутый безумно дорогой шелковой тканью. Внутри шатра поместили тело почившего предводителя гуннов.

Онегесий первым произнес поминальную речь:

— Великий правитель гуннов Аттила, рожденный от отца своего Мундзука, господин сильнейших народов! Ты, который с неслыханным могуществом овладел скифским и готским царствами, который захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира и, — дабы не было отдано и остальное на разграбление гуннов, — умилостивленный молениями римлян, принял от них ежегодную дань. И со счастливым исходом совершив все это, скончался не от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости и веселии, без чувства боли, в час, когда племя пребывало целым и невредимым. Кто же не примет это за счастливейшую кончину? И никто не может посчитать, что смерть нашего любимейшего правителя подлежит отмщению, потому как нет в ней виновных! Небо забрало величайшего воина, когда на земле не осталось ни одного императора или короля, который не дрожал бы от одного имени Аттилы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вслед за Онегесием похвалу Аттиле произносили его соратники. Под песнопения, повествовавшие о подвигах Аттилы, гунны по кругу огибали шелковый шатер. Таким образом они прощались со своим военачальником. Первыми медленным шагом проследовали знаменитые воины, которые отличились во многих сражениях.

Мужчины отрезали себе часть волос и наносили на собственные лица глубокие раны; по обычаю, превосходный воин оплакивался не воплями и слезами женщин, но кровью мужей. Гунны, совершившие прощальный круг у шатра Аттилы и выразившие кровавую скорбь на лице, собирались за огромнейшем пиршественным столом. Еще вчера здесь шла свадьба, и ничего не изменилось с той поры: и еда, и люди, и даже виновник торжества был тот же. Разгоряченные вином гунны вспоминали великие победы под предводительством Аттилы, и снова звучали радостные песни, ему посвященные. На тризне сочетались противоположные чувства: похоронная скорбь с радостным ликованием — и никого это не возмущало и даже не удивляло.

Тело предводителя гуннов покоилось в трех гробах: первый из золота, второй из серебра, третий из железа. В этой тройственности был свой смысл: железо — потому что с помощью него Аттила привел к покорности множество племен и народов; золото и серебро — в знак того, что две величайшие империи римлян отправляли ему самое ценное, что имели. Вместе с Аттилой назначено было похоронить лучшее оружие, добытое в битвах с врагом, а также многие украшения — принесенные в дар или попавшие к гуннам в числе трофеев. Среди последних было множество фа-лер — нагрудных пластин из золота или серебра, многие из них с вкраплением разноцветных камней. Фалеры получали легионеры за воинские подвиги. Нагрудные знаки гунны считали особенно ценной добычей — ведь, чтобы завладеть ею, нужно победить героя.

Неподалеку от реки, на поляне, скрытой от посторонних глаз небольшими деревьями и кустарником, люди Октара копали могилу. Кроме обычной копки они были вынуждены заботиться о том, чтобы место захоронения невозможно было найти даже по прошествии одного дня. Слой дерна ровными квадратами снимался столь аккуратно, что оставалась неповрежденной даже трава. Вширь копатели старались не распространяться, чтобы легче было маскировать могилу, но вглубь ушли более чем на два человеческих роста.

Не вся земля будет востребована, учитывая, что некоторое пространство в могиле должны занять гробы с Аттилой и вещи, коими гунны снабдили своего предводителя в последний путь. Избыток грунта носили в походных мешках, чтобы не просыпать ни песчинки, и сбрасывали в реку. В том месте вода на некоторое время краснела, но вскоре течение уносило муть, и река приобретала обычный темно-синий цвет. Избавившись таким образом от некоторого количества земли, гунны присели отдохнуть. Командир телохранителей подошел к яме, заглянул в ее пасть, затем окинул взором Октара и его людей и наконец изрек:

— Много останется земли. Пусть каждый из вас сходит к реке еще два раза.

— У нас не принято много вещей отправлять в могилу вместе с покойным, — попытался возразить старейшина. — В моей памяти осталось погребенье отца Аттилы и его дяди…

— Аттила — лучший воин среди бывших на этой земле и заслужил величайших почестей. — Воин с гордостью похвалил своего господина и голосом, не терпящим возражений, приказал: — Носите землю, пока я не скажу: достаточно!

Гунны, не дожидаясь подтверждения приказа от своего старейшины, вновь принялись за работу.

Глубокой ночью на двух телегах к месту погребения доставили тело предводителя, заключенное в трех гробах вместе с вещами, предназначенными ему в жертву. Глядя на величайшие богатства, Октар испытывал все большую тревогу. Он понимал, что место погребения должно быть сохранено в строжайшей тайне и чем меньше людей останется в нее посвященных, тем больше шансов ее сберечь. Его подчиненных не тревожили подобные мысли. Гунны были горды тем, что им было поручено погребенье Аттилы, а предвкушение награды заставляло людей Октара трудиться с величайшим усердием.