Кому мы обязаны «Афганом»? - Аркадий Жемчугов

Обо всем этом достаточно подробно рассказывалось выше. Краткое напоминание же потребовалось лишь потому, что семидесятые годы выявили непригодность попыток Старой площади стать вторым, более удачливым Коминтерном. Это как раз и доводили до сведения Старой площади авторы «записки».

«Эскалация противоборства между СССР и западными державами, а также Китаем в «третьем мире», — рапортовали они, — поставила к концу семидесятых годов под угрозу важнейшие завоевания политики разрядки. На дальнейшее наращивание нашего военно-политического наступления в «третьем мире» Запад будет отвечать все большим сползанием в «холодную» или «полугорячую» войну и резким усилением давления на Советский Союз по всем линиям — политической, экономической, военно-стратегической и пропагандистско-психологической».[236]

Последним, предгрозовым звонком об этом стало, по убеждению авторов «записки», советское вторжение в Афганистан.

«Введением войск в Афганистан наша политика, очевидно, перешла допустимые границы конфронтации в «третьем мире», — пишут они. — Выгоды от этой акции оказались незначительными по сравнению с ущербом, который был нанесен нашим интересам:

1. Для нас возник третий опасный очаг военно-политической напряженности на южном фланге СССР, в невыгодных географических и социально-политических условиях, где нам придется иметь дело с объединенными ресурсами США и других стран НАТО, Китая, мусульманских государств и повстанческой армии феодально-клерикальных кругов, обладающих сильнейшим влиянием на афганский народ. Впервые после Второй мировой войны мы оказались перед возможной перспективой локального конфликта, в котором, в отличие от корейского, вьетнамского и других, нам придется воевать собственными войсками…

2. Произошли значительное расширение и консолидация антисоветского фронта государств, опоясывающего СССР с запада до востока.

3. Значительно пострадало влияние СССР на движение неприсоединения, особенно на мусульманский мир.

4. Заблокирована разрядка и ликвидированы политические предпосылки для ограничения гонки вооружений.

5. Резко возрос экономический и технологический нажим на Советский Союз…

9. Усилилось недоверие к советской политике и дистанцирование от нее со стороны СФРЮ, Румынии и КНДР. Даже в печати Венгрии и Польши впервые открыто обнаружились признаки сдержанности в связи с акциями Советского Союза в Афганистане.

10. Усилилась дифференцированная политика западных держав, перешедших к новой тактике активного вторжения в сферу отношений между Советским Союзом и другими социалистическими странами и открытой игре на противоречиях и несовпадении интересов между ними.

11. На Советский Союз лето бремя экономической помощи Афганистану».[237]

Авторы «записки» не ограничивались одной лишь критикой, но и предлагали, на их взгляд, оптимальные меры по выходу из кризисного положения.

«Постепенному возвращению к политике разрядки, — пишут они, — могло бы способствовать свертывание нашей военной активности в «третьем мире»… Принятие подобного курса предполагает значительное расширение экономических, научно-технических и культурных отношений с развивающимися странами, т. е. перенос центра тяжести на использование мирных средств повышения влияния социализма в «третьем мире» и поддержки молодых развивающихся стран».[238]

Но при этом авторы «записки» вновь подчеркивают, что «в усложнившейся ситуации дальнейшее развитие процесса разрядки представляется маловероятным без разрешения афганского вопроса на компромиссной основе».[239]

И далее:

«Сейчас особое значение приобретает фактор времени. До весенней распутицы в Афганистане мы еще располагаем свободой политического маневра. С началом лета и активных действий афганских повстанцев, если наши войска будут втянуты в серьезные бои, такая возможность исчезнет».[240]

Несомненно, что главная, хоть и завуалированная, мишень авторов «записки» — партийный догматизм Старой площади, ее железобетонная страсть навязать народам мира и, в первую очередь, народам «третьего мира» коммунистическую идеологию в ее советском варианте как единственно правильный вектор политического, социально-экономического и культурного развития, как некую религию для всех времен и народов, не подлежащую ни малейшей адаптации.

Красной нитью через всю записку проходит желание се авторов максимально приблизить Старую площадь к реальному пониманию действительной, а не догматически книжной обстановки в мире, в корне отличающейся от времен Октябрьской революции.

Из мемуаров директора Института экономики мировой социалистической системы академика О. Богомолова:

«Мы прореагировали на ввод советских войск в Афганистан довольно быстро, хотя, собственно, эти события подтолкнули нас представить свои соображения в Центральный Комитет партии скорее, чем мы намеревались это сделать. Мы сразу же выступили против этой акции советского руководства, считая ее абсолютно неперспективной и даже губительной для нашей страны, причем мы исходили не из каких-то соображений военно-тактического характера и даже не из анализа расстановки политических сил в Афганистане. Мы руководствовались более общими концептуальными соображениями. Дело в том, что в «холодной» войне и в той напряженности, которые существовали в ту пору, во многом, по нашему мнению, был повинен Советский Союз с его политикой мессианства, то есть насаждения социалистической модели развития в странах третьего мира. Мы даже называли эти страны странами социалистической ориентации, это Ангола, Мозамбик, Никарагуа, Эфиопия… И естественно, такая мессианская линия расширения сферы влияния и сферы социалистических порядков вызывала резкое недовольство и сопротивление со стороны Запада. Это, по существу, была политика известного передела сфер влияния, она подогревала «холодную» войну, что влекло за собой гонку вооружений, а она была губительной для Советского Союза. Вторжение в Афганистан могло довести эту конфронтацию до крайней степени напряжения, что еще более бы ослабило наши возможности, поскольку нам противостоял весь западный мир. Противодействие этому советскому экспансионизму и, более того, вторжению в Афганистан сплачивало и арабские страны в противостоянии этой экспансии, то есть мы оказывались один на один со всем миром, что было абсолютно бесперспективно…

Наш доклад был направлен секретарям Центрального Комитета партии, это было сделано в ту пору под грифом «секретно», тогда мы не могли высказаться публично в газетах, тем не менее, это было довольно ответственно для нас, и мы ждали реакции, но никакой реакции не последовало».[241]

Академик О. Богомолов и его единомышленники, действительно, не дождались от Старой площади той реакции, на которую они, видимо, надеялись. Но была другая реакция. По указанию разгневанного главного идеолога партии М. Суслова Старая площадь оборвала все контакты с Институтом экономики мировой социалистической системы АН СССР, а академика О. Богомолова и его единомышленников — предала анафеме.

…Через неделю, 27 января 1980 г., Ю. В. Андропов тайно вылетел из Москвы в Кабул. Следует ли это рассматривать как своеобразную реакцию на «записку», с которой он, надо полагать, ознакомился? Однозначного ответа на этот вопрос, к сожалению, нет.

Однако обращает на себя внимание тот факт, что, расположившись на территории совпосольства, Председатель КГБ провел с глазу на глаз обстоятельные беседы практически со всеми руководителями ДРА, включая Бабрака Кармаля.

Из воспоминаний командира подгруппы «Гром» С. Голова:

«После проведения 27 декабря операции в Кабуле ребята наши улетели в Москву, а мы с Н. Швачко остались. Нам сказали, что принято решение оставить нас в Афганистане на три года. В конце января — начале февраля 1980 г. в Кабул инкогнито прилетал Ю. В. Андропов. Нас, тогда уже выздоравливающих, привлекли для его охраны. Мы стояли на посту непосредственно у дверей кабинета, где он работал. За это меня и Швачко от имени посла Табеева наградили часами…

По возвращении (в Москву. — А. Ж.) доложили начальнику 7-го управления генералу А. Д. Бесчастному о выполнении задания. Он сказал: то, что наградили часами, — хорошо, спасибо за службу, но об этом никому не надо говорить… Было приказано все забыть и молчать».[242]

…О результатах своей тайной поездки в Кабул Ю. В. Андропов отчитался 7 февраля 1980 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС. Он признал тщетность усилий афганского руководства по наведению порядка в стране. Внутриполитическую ситуацию оценил как крайне напряженную. В этом контексте обозначил проблему вывода войск из Афганистана, воздержавшись от каких-либо конкретных предложений на этот счет. После его сообщения состоялось обсуждение афганского вопроса.