Шарм - Трейси Вульф

на нее.

– Да, ты прав. – Я прочищаю горло и стараюсь не замечать, как в ворот его рубашки стекает еще одна струйка пота. Это же Хадсон. Брат моего – пора это признать – бывшего бойфренда и мой друг. То, что последние четыре часа я провела, прижимаясь к его телу, еще ничего не значит. Кроме одного – он и впрямь по-настоящему порядочный парень.

Он мог бы сильно облегчить себе жизнь, если бы бросил меня. Но вместо этого он спасает нас обоих – хотя это убивает его. Он может твердить, что в порядке, сколько ему влезет, но я ясно вижу, что это дается ему более дорогой ценой, чем он когда-либо будет готов признать.

– Когда мы доберемся до верха этого утеса, – выдавливает из себя он, подтянув нас еще на несколько футов вверх, – мне понадобится новая передышка.

Наконец-то.

– Вообще-то я собиралась предложить, чтобы мы остановились где-нибудь на ночь.

Я ожидаю, что он начнет спорить – ведь мне известно, что он не хочет останавливаться так скоро. Однако он не спорит. Он вообще ничего не говорит – что доказывает, что он ослаб и устал куда больше, чем готов признать.

С другой стороны, любой бы устал после такого дня. Хотя солнце продолжает стоять высоко и палить, сейчас уже почти десять часов вечера. Мы начали работать на ферме в шесть утра, а затем спасались бегством на огромной скорости. Так стоит ли удивляться тому, что мы оба измотаны?

Я смотрю на верх скалы, до середины которой мы добрались. До него еще футов тридцать, что означает, что нам осталось около пяти минут, если Хадсон продолжит взбираться с той же скоростью, что и сейчас. И при условии, что мы не рухнем вниз.

Список того, что может произойти, длинен, если ты висишь над пропастью на отвесном склоне. А я как раз вишу, цепляясь за спину парня, буквально парящего над пропастью на отвесном склоне. Но я рада, что не делаю это в одиночку. А также тому, что делаю это вместе с Хадсоном. Может, он и любит трепать языком, но при этом выглядит настолько уверенным в своих силах, что я не сомневаюсь: каким бы кошмарным ни было это восхождение, он сможет его закончить.

И действительно, через пять минут мы добираемся до верха этого утеса. Теперь мне надо не думать о том, что над нами высится еще более высокий утес. Эту проблему мы будем решать завтра, а сегодня вечером надо заняться поиском укрытия, чтобы солдаты Королевы Теней не заметили нас.

И да, найти воду, потому что скоро она нам отчаянно понадобится.

Хадсон выглядит еще больше вымотанным, чем прежде – если такое вообще возможно, – а потому я сую руку в рюкзак и бросаю ему одну из немногих оставшихся там бутылок воды, пока он сидит, прислонившись к камням, а затем опускаюсь на землю, чтобы посмотреть, что именно Арнст положил в рюкзак.

Оказывается, он положил в него немало припасов, так что неудивительно, что этот рюкзак такой тяжелый. Помимо бутылок с водой в нем лежат две жестянки самодельных батончиков с мюсли, смена одежды для каждого из нас, пара крошечных квадратиков, явно представляющих собой норомарский вариант термоодеял, красный кристалл, с помощью которого Мароли в моем присутствии как-то раз развела огонь, складной нож и небольшой кошель с деньгами.

В конце концов меня начинает терзать такой голод, что я уже не могу не обращать на него внимания. Мне так хочется съесть батончик с мюсли, что я тянусь к жестянке и открываю ее – но затем заставляю себя закрыть ее снова. Я поверить не могу, что так голодна, хотя последние семь часов просто ехала верхом на Хадсоне. Я даже не могу себе представить, насколько голоден он сам, и именно поэтому не могу позволить себе есть у него на глазах.

С усилием сглотнув, я пододвигаю рюкзак к Хадсону, чтобы он смог использовать его в качестве подушки, если захочет.

Но он не хватает его, как я ожидала. Он вообще не шевелится, а значит, он спит, спит крепче, чем когда-либо прежде на моей памяти.

Неотступно думая о том, что мне надо как-то решить проблему его голода, я беру из рюкзака аптечку, затем оглядываюсь, пытаясь понять, где я смогу отыскать воду или укрытие, и в конце концов решаю, что понятия не имею, куда идти.

В конечном итоге я выбираю пойти налево, просто потому что это направление ничем не хуже прочих. А поскольку мне совсем не хочется, чтобы Хадсон сбился с ног, ища меня, я отмечаю свой путь, через каждые два фута роняя на землю полоску пластыря.

Здесь, так высоко в горах, мне кажется, что я могу просто поднять руку и дотянуться до солнца. К тому же здесь ужасно жарко. Если мне удастся найти воду, я смогу обтереться ей. После того, что случилось с Хадсоном в том озере, я не испытываю желания нырнуть в какой-нибудь дикий водоем – только под душ.

Я бреду почти десять минут, прежде чем нахожу нечто стоящее – небольшую пещеру в склоне горы. Вход в нее такой узкий, что я едва не пропускаю его, но что-то подсказывает мне, что это место надо исследовать.

Сначала мне становится страшно – ведь я не знаю, какие дикие звери могут обитать в пещерах Мира Теней. А что, если один из них – а может, и не один – сейчас притаился там? Это вполне вероятно, не так ли? И вообще, в скольких горных пещерах нет никаких обитателей?

Может, и во многих, отвечаю я себе. В очень многих, особенно здесь, ведь мы, похоже, единственные люди, которые когда-либо поднимались на такую высоту. Но ничего, все будет нормально.

Нам нужно какое-то укрытие, чтобы по-настоящему отдохнуть, и эта пещера могла бы подойти нам. Мне надо просто забыть все то, что я видела в ужастиках, и, зайдя внутрь, проверить, подходит нам это место или нет.

Легко сказать, думаю я, но ведь за сегодняшний день Хадсон сумел преодолеть половину этой гребаной горы – с помощью одной только силы воли. Так что сама я наверняка смогу зайти в какую-то там пещеру, не свалившись в паническую атаку.

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. Затем еще раз. К тому времени, как я дохожу до третьего глубокого вдоха, я уже овладела собой. Это необходимо сделать. Я должна попасть внутрь этой пещеры.

Глава 59

Я узнаю придурка по запаху

– Грейс –

Вход в пещеру такой низкий, что мне приходится опуститься на четвереньки, чтобы проникнуть в нее. Не обращая внимания на острые камешки, впивающиеся в мои ладони, – и на то, что это отверстие узкое, – я заползаю внутрь, молясь, чтобы все закончилось благополучно.

Хоть бы здесь не было никаких диких зверей. Пожалуйста, Господи, пусть здесь не будет никаких страшных зверей, тем более что со мной даже нет Хадсона, который мог бы попить их крови.

Как только я протискиваюсь через узкое-преузкое горлышко, пещера здорово расширяется. Вернее, мне так кажется, ведь здесь очень темно, а фонарика у меня нет. Я чувствую, что это пространство достаточно высокое, чтобы я могла встать в полный рост, не боясь удариться головой, и, когда я раскидываю руки или протягиваю их вперед, они не дотягиваются до стен.

К тому же здесь градусов на двадцать прохладнее, чем снаружи, и, с моей стороны, было бы глупо этого не оценить. Хотя я, разумеется, почувствовала бы себя лучше, если бы могла рассмотреть, что находится дальше.

Я жду несколько минут, чтобы глаза приспособились к темноте, и все это время прислушиваюсь – не раздастся ли какой-нибудь шорох, рычание или дыхание, которое могло бы свидетельствовать о присутствии чужаков. Но через несколько минут, в течение которых я могу слышать только учащенное биение собственного сердца, я понимаю, что все в порядке: здесь нет никого, кроме меня самой.

Это немного не оправдывает ожиданий, но лучше уж так, чем перспектива отбиваться от какого-то дикого зверя. Или от роя насекомых. Или – но я заставляю себя перестать фантазировать прежде, чем мое чересчур богатое воображение пересилит здравый смысл.