Страсть к удовольствию - Нина Роуэн

Увидев спешившего к ним Раштона, она выскользнула из объятий мужа.

– Фэрфакс в полицейском участке, – сказал граф, подходя к ним; глубокая складка залегла меж его бровей, а губы побелели от едва сдерживаемого гнева. – Будьте уверены, миссис Холл, я обо всем позабочусь и сделаю все, что в моих силах, чтобы справедливость восторжествовала.

– Благодарю вас, милорд.

Клара не сомневалась в том, что граф выполнит свое обещание. Раштон был решительно настроен пресечь любой скандал, который мог бы потревожить его семью, но даже ради этого не смог бы оставить убийство безнаказанным.

Ее сердце болезненно сжалось. Убийство! Ричард был убит именно тем человеком, которому доверил своего сына.

Словно прочитав ее мысли, Себастиан наклонился к ней и прошептал:

– Он больше никогда не причинит зла ни тебе, ни Эндрю.

Клара снова обняла мужа и шепнула в ответ:

– Я тебе верю.

Вскоре после возвращения в Лондон Эндрю медленно и запинаясь рассказывал о том роковом дне, когда погиб его отец. Они сидели в гостиной музея втроем: Клара, Себастиан и Эндрю, – так как мальчик заранее попросил, чтобы никого больше не было.

Устроившись с ногами в кресле перед камином, зажав в руках кружку с горячим какао, мальчик долго молчал, собираясь с духом. В ближайшие дни ему предстояло рассказать о тех событиях суперинтенданту полиции, а пока что он мог общаться только с близкими ему людьми.

– Говорили о делах, – начал Эндрю, не отрывая взгляда от огня, пылавшего в камине. – Дедушка и папа говорили о железнодорожных акциях или… о чем-то вроде этого. Потом начали спорить…

Мальчик замолчал и вздрогнул – словно вновь увидел перед собой ту сцену, а через некоторое время продолжил:

– Дедушка обвинил папу, что тот не включил его… в какой-то контракт. Они начали говорить громче и громче. Я до этого пытался поймать кролика и немного отъехал, поэтому… Думаю, они не знали, что я уже близко. Когда я услышал их крики, я вернулся, чтобы узнать, что случилось. А дедушка… Он… он схватил папу и начал трясти. И оба кричали. Потом он… он так сильно ударил папу, что папа упал с лошади, и ударился головой о камень, и потекла кровь. Тогда дедушка слез с лошади, подбежал к папе и закричал, чтобы он вставал. Он начал его снова трясти, потом поднял голову и увидел меня. И он выглядел… Казалось, он ужасно испугался. А когда он окликнул меня, я повернулся и побежал. И все бежал и бежал, пока не нашел своего пони. Потом я вернулся в дом, но тебя, мама, там не было.

– Я искала тебя в лесу. – Клара погладила сына по волосам.

– Я… я не хотел оставаться там.

– Когда я нашла Ричарда, он был уже мертв, – сказала Клара Себастиану, и в памяти ее воскрес тот ужас, который она испытала, когда нашла мужа на тропинке. – Думаю, отец поначалу решил отправиться за помощью, но потом понял, что уже слишком поздно. А когда он увидел меня рядом с Ричардом… Очевидно, он решил переложить вину на меня.

– Почему ты никому не рассказал об этом, Эндрю? – мягко спросил Себастиан.

Губы мальчика задрожали, и он опустил глаза.

– Он сказал, что если я скажу кому-нибудь хоть слово, то маму арестуют и повесят. Поэтому… поэтому я молчал.

– О, Эндрю! – Клара обняла сына, с трудом сдерживая подступившие слезы.

Теперь она поняла, почему Эндрю сторонился ее во Форестон-Мэноре. Он боялся проговориться, боялся рассказать ей про Фэрфакса, боялся за свою маму.

– Мне очень жаль, – прошептала она.

– Ты правильно поступил, Эндрю, решившись все рассказать. Никогда в этом не сомневайся, – проговорил Себастиан.

Мальчик посмотрел на мать.

– Теперь я останусь с тобой?

– Да, конечно. – Клара посмотрела на мужа и добавила: – Теперь, Эндрю, ты останешься с нами навсегда.

Глава 24

Особняк поместья Уэйкфилд-Хаус походил на пожилую матрону, сохранившую следы былой красоты. Древняя каменная кладка сверкала в солнечном свете, а легкий ветерок, приносивший с моря свежий солоноватый привкус, гонял по огромному саду красные и оранжевые листья.

Дорсетские холмы тянулись вплоть до отвесных скал, уходивших в море, и пенистые волны неутомимо бились об острые камни.

Себастиан подал Кларе руку, и она вышла из экипажа. Он наклонился и коснулся губами ее щеки, а она улыбнулась ему. Потом он повернулся, чтобы помочь Эндрю спуститься по ступенькам.

– Ты не бывал здесь раньше? – спросил Себастиан у мальчика.

Эндрю молча покачал головой. После их возвращения из Брайтона две недели назад он все еще предпочитал жесты словам, но постепенно его речь становилась все более уверенной. А самое главное – исчезла затравленность в его взгляде, сменившись любопытством и радостью, то есть эмоциями, свойственными семилетнему ребенку.

Они вместе прошли к дому, где уже ожидали все пятеро слуг. Себастиан позаботился о том, чтобы дом подготовили к их приезду, но сейчас, глядя на трещины в стенах и заросший сорняками сад, понимал, как много еще предстоит сделать.

Но он с удовольствием займется восстановлением и ремонтом дома, который так много значил для Клары. Он будет делать это для нее, но также для себя и Эндрю. Потому что он хотел, чтобы Уэйкфилд-Хаус стал не просто местом отдыха от лондонской суеты, а их настоящим домом.

Мебель и полы тут оказались изношенными, но чистыми, занавески были подняты, так что комнаты освещались светом поздней осени. Себастиан остановился в дверях гостиной и пробормотал:

– О боже…

Клара заглянула через его плечо и рассмеялась. По столам были разбросаны детали машин, шестеренки и проволока, а полки были уставлены автоматами – птичьими клетками, механическими животными, акробатами. На пианино же сидело создание, похожее на слона.

– Разве я тебе не говорила? – спросила Клара. – Дядя Гранвилл проводил у нас много времени, когда мы приезжали в Дорсет.

– Ты забыла мне сказать об этом. – Себастиан бросил на жену нарочито сердитый взгляд. – А я упустил тот факт, что твой дядюшка является приложением к нашему браку.

Клара снова рассмеялась.

– Ты слишком поздно понял это, не так ли, муженек?

«В самом деле, слишком поздно, – мысленно согласился Себастиан. – И это огромное счастье».

Эндрю бросился к механической черепахе, панцирь которой был изготовлен из металла и выкрашен блестящей зеленой краской. Он повернул ключ и улыбнулся, когда игрушка начала двигаться, с заметным трудом перетаскивая толстые лапы.

– О!.. – Клара направилась к большому закрытому сундуку, стоявшему у окон. – Я не думала, что его так быстро доставят.

– Я поручил Жилю побыстрее привести его сюда из музея, – сказал Себастиан.

– Эндрю, это все для тебя. – Клара открыла сундук, внутри которого оказалось множество игрушек. – Большинство из них изготовил дядя Гранвилл, а остальные прислали его знакомые изобретатели.

Эндрю поспешил заглянуть в сундук, а Клара достала оттуда деревянного акробата, взвела пружину и продемонстрировала, как он совершает свои замысловатые трюки. Мальчик засмеялся.

– Разве это не замечательно? – Клара протянула игрушку своему сыну.

Эндрю снова заглянул в сундук и начал доставать из него деревянные поезда и лодки. Клара погладила сына по волосам и подошла к мужу; на ее губах играла улыбка, а глаза светились радостью.

Улыбаясь ей в ответ, Себастиан чувствовал, как окончательно рассеиваются все тени прошлого – точно ночной морок под утренним солнцем. И даже потеря, которую он не так давно считал невосполнимой, стала казаться незначительной в сравнении с тем, что он обрел, женившись на Кларе и вернув ей Эндрю. Он все еще не мог простить своей матери предательство, но теперь понимал, что такое настоящая любовь. И он знал, что сделает все возможное, чтобы защитить свою любовь и свою семью.

Себастиан обнял жену за плечи и, прижав к себе, коснулся губами ее виска. А она прильнула к нему и крепко обняла. Некоторое время они молча наблюдали, как Эндрю расставлял на полу игрушки. Потом Клара сказала:

– Эндрю, особенно не заигрывайся. Через час будем ужинать.

Мальчик кивнул, а Клара, снова улыбнувшись мужу, отправилась на кухню. Себастиан же присел на корточки рядом с Эндрю. Он взял механическую утку и запустил ее ковылять по полу. Через каждые два шага птица потешно крякала, а Эндрю радостно смеялся.

Себастиан внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ты хочешь продолжить музыкальные уроки?

Эндрю кивнул, и его согласие согрело сердце Себастиана (рассмотрев обвинения, выдвинутые против Фэрфакса, судья аннулировал опекунство барона и постановил вернуть сына матери, так что сейчас юристы в Лондоне занимались оформлением необходимых бумаг).

– Я хочу снова запускать шары, – сказал Эндрю.

– А я еще покажу тебе, как делать кристаллы. Для этого нужны лишь квасцы и горячая вода. Посмотрим, сумеем ли мы расстроить здешнюю экономку так же успешно, как мы расстраивали миссис Данверс.