Три легенды - Михаил Кликин

Кирк выпрямился и нанес размашистый удар сверху. Прирожденный без труда отбил его и перешел в контратаку…

Чес стоял возле забора и следил за боем. Он видел, что Кирк устал. Что каждый его новый удар слабее, чем предыдущие. Что ноги его не так быстры, как в начале схватки. Что ему все трудней парировать мощные атаки неустанного забавляющегося Хаунта. Но чем он мог помочь своему другу? Ведь он никогда не был бойцом. Он – Хранитель Талисмана. Он лекарь. Он ходит по миру и помогает людям. Разным людям. Всем…

Чес перевел взгляд на стоящую в отдалении толпу.

Люди тоже наблюдали за поединком. Среди них был мальчик со шрамом на шее, спасенный им паренек. И его мать рядом. И молодой мужчина с разбитым лицом и зажатой в кулаке дубинкой. И Анерта с распущенными по сутулым плечам пепельными волосами. И прочие: кто с колом, кто с ножом; с топорами, с вилами, с косами. Они выбежали на улицу, когда пес грыз мальчика, вооружившись чем попало, а теперь стояли молча, потому что эта драка их не касалась. Что им дела до двух незнакомцев? До трех. Пусть даже этот третий – Хранитель Талисмана, их бывший земляк. И что с того?

Они лишь слышали о нем.

Они никогда его не видели.

Он чужак здесь.

Эта драка их не касается.

Не касается?!

В пыли лежала женщина. Жива ли она еще? Пыль под ней пропиталась кровью.

Гудели мухи.

И поодаль валялся мертвый пес…

Чесу было горько.

Неужели, делая добро, он ничего не доказал людям? Неужели мерзавцы, спасенные им от смерти, так и остались мерзавцами? Так ничего и не поняв…

Здесь нужен другой Талисман! Исцеляющий не тела, а души…

Что проку от возвращенной жизни, когда люди понимают лишь смерть? Когда благородство считается слабостью, а уважения добиваются силой…

Но разве они виноваты в этом?

Такова их жизнь…

Чес отвернулся и посмотрел на старый покосившийся дом.

Там находится учитель. Умирающий, или уже умерший. Знает ли он ответы на незаданные вопросы? Сколько он не сказал? Что он не успел высказать? Хочет ли он говорить?..

Чес, опустив взгляд, распахнул калитку и вышел на дорогу. Он медленно прошел мимо сражающихся бойцов и опустился на колени рядом с телом пожилой женщины. Чуть повернул ее голову, убрал прядь волос с холодного морщинистого лба, заглянул в распахнутые глаза. Осторожно коснулся пальцами шеи. Мгновение ждал, а потом незнакомая ему ярость всколыхнулась в душе, заклокотала в горле, и он вскочил и закричал во весь голос, надрывно и хрипло:

– Она мертва! Мертва! – он выплевывал слова вместе со слюной в толпу крестьян, исступленно размахивал руками, рвал ворот своего длинного одеяния, зачем-то пытаясь добраться до бесполезного теперь Талисмана. – Слышите! Мертва!!! Вы убили ее!!! ВЫ!!!

Голос его сорвался, и Чес зашелся в хриплом кашле, выхаркнув на ладонь несколько капель крови. Опустошенный, он сел в пыль и закрыл лицо руками. Плечи его тряслись. Тело содрогалось приступами кашля. Оглушительно стучала в висках кровь. Колотилось сердце.

Толпа загудела и дрогнула.

Чес этого не видел…

Хаунту надоело забавляться. Он взял меч обоими руками, чуть развел локти в сторону. Немного отступил назад.

– Сейчас я тебя убью, – холодно объявил он.

Кирк остановился, тяжело дыша. Глянул на врага прямо, дерзко. Молча поднял меч к левому плечу. Помедлил мгновение и бросился в атаку.

Прирожденный рванулся ему навстречу.

Внезапно Кирк пригнулся, уклонился чуть в сторону, упал, ловко перекатился через плечо, и оказался сбоку от противника. Быстрый низкий взмах меча, и Хаунт взревел от боли. Из рассеченного бедра хлынула кровь. Кирк хотел уже вскочить на ноги, как Прирожденный бешено развернулся и описал круг лезвием меча. Кирк покачнулся. Левая рука повисла плетью. Он все-таки поднялся, но тут подскочил хромающий Хаунт и обрушил на него серию ударов. Кирк, чувствуя как подкашиваются ноги, как кружится голова и мутнеет в глазах, сумел отбить неистовые выпады, но последний удар вырвал меч у него из рук. Сверкнув на солнце, выбитый клинок взмыл высоко в небо. Хаунт зарычал и завершая отработанную связку движений, ткнул в обезоруженного противника, словно в соломенный манекен.

Кирк повалился на спину. Чужеродная сталь приятно холодила грудь. Он вцепился в нее пальцами, сжал кулаки. Боли не было. Что-то горячее и соленое влилось в горло. Последнее, что увидел воин, был кувыркающийся в воздухе меч, медленно падающий на дорогу. Его меч…

Мир замолк и померк.

Когда Кирк ударился лопатками о землю, он был уже мертв.

Его меч упал, вонзившись в землю.

И чья-то рука тотчас выдернула его.

Хаунт поднял глаза.

На него надвигалась многоликая толпа.

Сидел в пыли Чес.

Вились мухи.

Клонилось к западу солнце.

Впереди шел молодой мужчина с разбитым в кровь лицом. Глаза его горели яростью. Он отшвырнул в сторону свою дубинку – ее тотчас поднял кто-то другой – и перехватил поудобней меч. Оружие убитого Кирка.

Прирожденный попытался вытащить свой клинок из тела поверженного противника. Но мертвец крепко держал лезвие. Зажал его намертво, стиснул в кровоточащих кулаках. Хаунт рванул изо всех сил. Труп дернулся, но меч не отдал.

Толпа подходила все ближе и ближе, катилась, словно волна. Лица людей были подобны гипсовым слепкам – неподвижны, бескровны, мертвы. Рты напряжены, глаза устремлены на врага.

На убийцу.

На Хаунта.

На Прирожденного.

А тот все дергал свой застрявший меч и никак не мог совладать с мертвецом.

Чес поднял голову, прошептал:

– Как много сегодня смертей.

Он встал и, растерянно качая головой, направился вслед за толпой.

Хаунт взревел:

– Не подходите! Назад!

Брошенный камень смял его лицо. Запузырилась на губах кровь.

Крестьянин с мечом в руке подошел вплотную к убийце и, неловко размахнувшись, ударил Хаунта в плечо.

– Назад! – брызгая кровью, прокричал Прирожденный, выпуская застрявший меч, и закрываясь руками.

Толпа нахлынула на него, опрокинула, покатила по пыльной дороге. Он еще какое-то время сдавленно кричал, погребенный под людской массой, а затем его голос смолк. Люди расступились, раздались в стороны. Остановились в отдалении, испуганные своим деянием. Медленно, поодиночке, стали расходится, избегая смотреть соседям в глаза. Теперь им надо было спрятаться от самих себя.

Через несколько минут улица обезлюдела. Только грязная коза бродила меж домов, и уже далеко за деревней несся прочь жеребец, оставшийся без седока.

В небе на севере пророкотал гром.

На сером истоптанном полотне дороге осталась цепочка мертвых тел. Пес. Пожилая женщина. Кирк. Хаунт.

Чес подошел к другу. Взялся за рукоять меча, засевшего меж ребер. Осторожно вынул клинок из тела, брезгливо отбросил в сторону. Присел рядом, сказал, глядя в мертвое лицо:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});