Фиалки в марте - Сара Джио

— Ты правда так думаешь, милая?

Ее голос — хриплый, искренний, без тени притворства — навсегда изменил мое мнение о маме. В глубине души она осталась маленькой девочкой, которая истосковалась по материнской любви. Я никогда не узнаю, какого труда маме стоило всю жизнь скрывать сердечную боль и комплексы брошенного ребенка, однако сейчас она не побоялась открыть свои чувства, и я ею восхищалась.

— Да, — твердо сказала я и потянулась к цепочке на шее. — Кстати, я тут кое-что нашла. Она наверняка хотела бы, чтобы эта вещица досталась тебе.

Я сняла кулончик в виде морской звезды, зажала в руке и кивнула сама себе. Да, Эстер была бы рада.

До отъезда остался час — мы договорились, что Би довезет меня до пристани, потом я паромом доберусь до Сиэтла, а оттуда уже самолетом в Нью-Йорк. Я упаковала чемодан, бережно спрятав сокровища, которые нашла на острове. Положила мамин детский альбом на косметичку, но потом покачала головой. Эта вещь не для Нью-Йорка, она должна остаться здесь, чтобы мама нашла ее, когда вернется.

Я вспомнила фото, которое оставила мне Эвелин, и решила, что мамин альбом — самое подходящее для него место. Прислонившись спиной к кровати, я открыла последнюю страницу, на которой не было ничего, кроме четырех черных уголков и написанного от руки слова «мама» в виньетке из цветочков. Я аккуратно вставила фотографию, закрыла альбом и бережно положила в ящик тумбочки. Как бы мне ни хотелось отдать альбом маме, сердцем я понимала, что она должна сама его найти.

— Вернусь через двадцать минут! — крикнула я и торопливо закрыла за собой заднюю дверь, прежде чем тетя успела возразить.

Мои мысли походили на зловещие свинцовые тучи, нависшие над пляжем. Что ответит Генри на мои вопросы? Видел ли он мою бабушку живой в ту злосчастную ночь? Что она сказала ему перед тем, как направить машину в пропасть?

Я поднялась по скрипучим ступенькам на крыльцо, не обращая внимания на затянутые паутиной окна и перекошенную дверную коробку, шероховатую и потрескавшуюся. Глубоко вздохнула, постучала и стала ждать ответа. Ничего. Когда я постучала еще раз, изнутри донесся какой-то шорох. Я нагнулась к окну и прислушалась: да, точно шаги, осторожные и торопливые. Приглядевшись, я заметила движение в задней части дома, потом хлопнула дверь. Я побежала за дом. В саду по-прежнему цвели фиалки, как будто чего-то ждали в своей мудрости или наблюдали. Из гаража выехала машина Генри, свернула на гравийную подъездную дорожку. Я кричала, махала руками, однако он нажал на газ, и машина скрылась в клубах пыли. На долю секунды я поймала его взгляд в зеркале заднего вида, но Генри так и не остановился.

— До свидания, милая! — По щекам Би текли слезы, когда она высадила меня у паромного терминала. — Как же мне не хочется, чтобы ты уезжала!

— Мне тоже.

Я должна была уехать, хотя оставляла на острове две незаконченные истории — свою и Эстер. В здешнем воздухе витали воспоминания и тайны, которые мешали дышать.

— Ты ведь скоро приедешь? — спросила тетя, глядя на меня печальными глазами.

— Конечно!

Если честно, я сомневалась, но хотела успокоить и поддержать Би. Я крепко обняла ее, потом вместе с другими пассажирами поднялась на паром. Под конец своего пребывания на острове я успела сделать еще одну вещь — положила в конверт с адресом Эллиота копию дневника Эстер, которую тщательно отксерокопировала в городе, и бросила письмо в почтовый ящик.

Я покидала любимый остров, не зная, вернусь ли сюда вновь, как много лет назад не знала моя бабушка.

Глава 19

Двадцатое марта

На следующий день я проснулась в своей нью-йоркской постели, вернувшись к своей нью-йоркской жизни и своим нью-йоркским проблемам, которые казались сущими пустяками в сравнении с ошеломительными событиями на острове Бейнбридж: нераскрытой семейной тайной и незаконченным романом с Джеком. Вернее, уже законченным, судя по тому, что он не прислал ни одного сообщения. Надежды на радушную встречу тоже не оправдались.

— Не надо было тебе уезжать, Эм! — заявила Аннабель в присущей только ей манере. — Возвращайся на остров!

— Я решила, что могу поразмышлять о жизни и здесь. Может, напишу что-нибудь.

— Не хочу показаться бестактной, дорогая, но, по-моему, ты это говоришь последние пять лет, — с изрядной долей сарказма заметила подруга.

Я опустила взгляд на свои руки и, как всегда, когда волнуюсь, стала теребить мизинец.

— Извини. Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Конечно, знаю.

— Вот и отлично. — Она сделала паузу и хитро посмотрела на меня. — Потому что подружка невесты на моей свадьбе должна быть счастливой.

У меня отвисла челюсть.

— Ничего себе! Вы с Эваном?..

— Мы с Эваном и Херби Хэнкоком. — Подруга с гордостью подняла руку, демонстрируя кольцо. — Даже не знаю, как это вышло, Эм. Последние несколько недель мы практически не расставались, а потом он пригласил меня на концерт Херби Хэнкока и в антракте сделал предложение.

Хотя я искренне радовалась за подругу, внутри меня что-то дрогнуло. Ее счастье словно ярким лучом высветило мое одиночество.

— А как насчет того, что Эван не самое подходящее имя для супруга? — улыбнулась я.

— Черт с ним, рискну. К тому же он всегда может официально стать Брюсом. — Аннабель схватила жакет. — Извини, тороплюсь, надо еще забежать домой. Мы с Эваном сегодня ужинаем в ресторане «Вива».

Как бы я хотела, чтобы хоть кто-нибудь пригласил меня сегодня на ужин!

— Хорошо вам провести время.

— Да, пока не забыла — на кухне коробка с почтой.

Аннабель ушла, однако я не стала включать ноутбук или читать почту. Прошел час, потом второй и третий. Я свернулась клубочком на кушетке, не удосужившись снять пальто и туфли. Меня охватила безмерная усталость. Я укрылась шерстяным пледом, который тетушка Джоэла связала на нашу свадьбу. Он мне страшно не нравился, а отдать кому-нибудь не хватало духу. Плед был маленький и колючий, но меня знобило. Натянув плед до самого подбородка, я лежала головой на прохладной кожаной подушке и думала, как было бы хорошо, если бы Джек вдруг оказался рядом.

Двадцать первое марта

На следующее утро телефон затрезвонил раньше обычного. Звонок показался мне чем-то средним между скрежетом и пожарной сиреной. Я бросила взгляд на часы — две минуты девятого.

— Алло?

— Эм, это я.

Знакомый голос, только вот чей? Спросонья я не сразу вспомнила, где его слышала. В кафе? В кино? Вдруг до меня дошло, кто звонит, и мое сердце замерло. Вспоминая то утро, я до сих пор уверена, что земля на миг остановилась, когда я узнала голос бывшего мужа.