Воспитанник орков. Книга третья - Евгений Васильевич Шалашов

бы повести плечами, сетуя на жестокость бывших подземных жителей, но можно вспомнить, что орки когда-то вырывали печень у своего врага, чтобы съесть ее в сыром виде — авось, и тебе силушки прибудет, а люди отрезали головы поверженным противникам и складывали из них геометрические фигуры. Про эльфов, про тех и говорить нечего — их детишки тренировались в стрельбе, используя пленных и раненых в качестве мишеней, стараясь подольше растянуть удовольствие. Говорят, использовали тупые стрелы.

Тут Данут, вспомнив, кое о чем, крикнул в спину уходящим гворнам:

— Четверо пусть стоят со взведенными арбалетами, присматривают. Господин Маллверт, добровольцев назначите сами. И парочку пленных мне приведите, для разговора.

М-да, что он такое и сказал — «добровольцев назначите сами». Ну, Маллверт разберется, не маленький. Сколько было таких случаев, когда враг, притворившись мертвым, бил ножом склонившегося над ним доброхота, пытавшегося оказать помощь.

— Господин Таггерт, а зачем вам пленные?

От неожиданности Данут едва не подпрыгнул, а рука, уже тянувшая клинок из ножен остановилась, когда до нее дошел сигнал из мозга, что голос «свой» и принадлежит Бальтонусу. Старый гворн подошел так бесшумно, словно это был не пожилой ученый весом под семьдесятфунтов, а дух бесплотный, вроде альва. Воспитанник орков уже открыл рот, чтобы выругать старика, но тут же закрыл. Сам виноват, что отвлекся и прослушал звуки шагов. Эх, Буч бы сейчас его взгрел! Настоящий воин не слышит, а чувствует звуки!

— Так зачем вам пленные, господин Таггерт? — еще раз спросил пожилой гном, довольный растерянностью на лице юного начальника. — Посадим их в смотровую яму, пусть посидят, а потом придумаем, что с ними делать.

— Хотел их допросить, — пояснил Данут, слегка удивленный вопросу.

— Допросить? А откуда мы толмача найдем? Думаете, они говорят на всеобщем языке?

— А что, у них какой-то особенный язык? — вытаращился воспитанник орков.

Теперь настал черед таращиться старому гному.

— Мы общались с местным населением только на языке жестов. Но думаю, этого мало, чтобы получить нужную информацию. Да, а как вы сумели договориться с жителями пустыни? Если они действительно эльфы, то должны говорить либо на квенья, либо на илькорине. Кстати, вы великолепно говорите позднем кзуздуле, без акцента, присущего фолкам или оркам. Если не смотреть на вас, а только слушать, то создается впечатление, что вы гворн. Именно так говорят гворны, долго проживавшие в Тангейне. Кстати, наш народ очень уважает фолков, выучивших наш язык. Он очень сложен, потому что в нем больше согласных звуков, нежели в языке фолков, он менее певуч, нежели язык эльфов. То, что вы выучили кзуздул, вызывает огромное уважение! Если бы не ваше знание языка, сложно поверить, что юноша-фолк, или юноша-орк решил заняться геологическими изысканиями.

— Простите, на чем я говорю? — жалобно переспросил Данут. — На гзустуле?

— На кзуздуле, — поправил его начальник лаборатории химического анализа. — На его позднем диалекте, сформировавшемся после нашего переселения в земли Фаркрайн.

— А разве гворны говорят не на всеобщем языке?

— На всеобщем мы разговариваем с людьми — с орками и с фолками, а между собой только на своем родном языке. Подождите-ка, господин Таггерт. Вы считали, что мы разговариваем с вами на всеобщем языке?

Похоже, до Бальтонуса что-то начало доходить.

— Вы действительно не учили язык гворнов?

Вместо ответа Данут лишь помотал головой. До него тоже начало что-то доходить. Когда шел от побережья вместе с мэтром Байном и уцелевшими студентами, они разговаривали на языке фолков. Но между собой гворны вели беседы на какой-то тарабарщине. В Тангейне ему тоже попадались люди, а может и орки — ну, какие-то существа, не знавшие человеческой речи. А вот потом… Потом, это когда?

И тут Данут вспомнил о том, как он услышал разговор Шамботара, и холодного пастыря, хотя и не должен был понимать, о чем идет речь. Стало быть, удар в спину и стал причиной того, что он понимает все языки? Значит, нет худа без добра?

«Стоп, — мысленно остановил себя парень. — Во-первых, точно неизвестно, что стало причиной знания. Во-вторых, нельзя ручаться, что ты действительно знаешь все языки!»

Посему, он только улыбнулся и пожал плечами, а уж пусть старый гворн понимает его жест, как хочет — как скромность, или как нежелание отвечать.

Взобравшись на башню. Данут начал рассматривать бывшее поле боя в подзорную трубу. Он, отчего-то, до сих пор опасался — как бы чего не вышло, если его не будет рядом. Так сказать — без его чуткого и умелого руководства. Говорят, признак плохого начальника — стараться контролировать все на свете, всюду совать свой нос, а хороший руководитель старается доверять своим подчиненным, особенно помощникам, особенно если речь идет о делах скучных.

«Впрочем, — утешил себя воспитанник орков, — хороший начальник должен иметь общее представление и о рутинных делах».

Гворны как раз и занимались «рутиной». Для начала подняли на ноги всех уцелевших врагов, включая легкораненых, заставили их перетаскивать тела убитых. Кажется, те (не убитые, разумеется, а живые) не сразу поняли, что от них хотят, но пара пинков и затрещин сделали свое дело. Скоро плененные разбойники уже таскали тела своих товарищей и складывали в один ряд мертвецов, а в другой раненых. Последних оказалось немного, а потом и вообще сошло на нет. Неожиданно (и для Данута, и для гворнов), живые разбойники ухватили оружие и принялись убивать собственных раненых, а потом и друг друга.

Данут едва не кинулся вниз, чтобы остановить убийства, но взял себя в руки, понимая, что все равно не успеет и, рыча от бешенства, принялся ждать дальнейшего развития событий. Гворны сбились в кучу, обнажили оружие, арбалетчики взяли арбалеты наизготовку, но предпринимать ничего не стали. И верно — приказа пресекать убийства и самоубийства у них не было, а на них самих бандиты напасть не пытаются.

В конце — концов, когда на ногах остался последний разбойник, его просто свалили на землю и связали его же собственным поясом. Видимо, все-таки не забыли приказ начальника о том, что нужно привести пленного для «беседы».

Надо бы сказать, что воспитанник орков испытывал чувство ужаса при виде резни, устроенной разбойниками. Надо бы, но это было бы неправдой. Воспитанник орков поймал себя на том, что он даже вздохнул с облегчением. Нет пленных, не надо думать о том, как их содержать, чем кормить, следить, чтобы они не сбежали. И, стыдно ему за собственные мысли тоже не было. Если эти люди решили перебить друг друга, то кто он такой, чтобы мешать? Жаль только, что остался всего лишь один пленник, если бы было больше,