Цвет убегающей собаки - Ричард Гуинн

Откуда снизошло на Лукаса это наитие, сказать трудно, но на Поннефа весь этот поток слов оказал гнетущее воздействие. Он молча откинулся на спинку стула. В позе его по-прежнему сохранялось величие, но глаза сузились и полыхали яростью и презрением.

Увы, Лукас так и не испытал удовольствия услышать ответ на свой вопрос.

За мгновение до того, как в зале вырубился свет, откуда-то снаружи, похоже, из соседнего здания, донесся грохот взрыва. У Лукаса возникло ощущение, что это генератор разлетелся на куски. Что бы там Нурия ни придумала, план ее сработал. Ему оставалось только пошевеливаться. Почувствовав на плече руку стражника, Лукас рывком стряхнул ее и бросился к ближайшему выходу. После трех недель, проведенных в подвале, темнота стала его естественным союзником, и, пока никто не нашел свечу или фонарь, у него оставалось преимущество перед преследователями. К тому же пока длился судебный фарс, Лукас прикидывал расстояние и высчитывал шаги для побега. Он сделал три прыжка, наткнулся на кого-то, упал на пол, где, по его соображениям, должен был находиться стол, затем поднялся на ноги и раз, два, три, четыре, пять, шесть — добежал до выхода.

По дороге воткнулся в чей-то живот — судя по размерам, это был Эль Туэрто. Тот судорожно охнул, согнулся пополам и рухнул оземь. Зная, что этот тип должен стоять на пороге, Лукас перешагнул через тело и действительно попал в приемную. Если дверь, ведущая наружу, окажется запертой — он в ловушке, да еще и со связанными руками. Но дверь подалась, и Лукас благополучно выскочил в залитый лунным светом сквер.

Часть III

Субботними вечерами на площади Реаль буквально слышишь, как распространяется зараза.

Роберт Хьюз

Не ищите меня — все равно не найдете,

А когда и найдете, то это — не я.

И когда вы ко мне на огонь забредете,

То уж в дальние путь мой направлен края.

Ману Чао

Глава 17

Искусство нисхождения

Шон смотрел на меня с большим подозрением. Евгения улыбалась. Сьюзи рисовала что-то цветными карандашами в блокноте, а Игбар Зофф, кажется, спал. Стемнело, воздух казался свежее, чем вчера вечером. Я поднялся, пошел в ванную, затем на кухню вскипятить воду для чая. Мой ум все еще был смущен кокаином и разворачивающейся историей. Мне нужно было нечто вроде балласта. Чая для этого может не хватить, текила закончилась, а пива не хотелось. Словом, я попросил Сьюзи заварить чай, а сам пошел на угол и купил бутылку фундадора. Прогулка воздействовала на меня благотворно, и, вернувшись, я подумал, что и друзья захотят немного размяться. Сьюзи укрепила на полу посреди террасы большую свечу, и в воздухе приятно запахло кедром.

Я так много говорил, что у меня даже голос сел. Забравшись в гамак, я выпил горячего чая с лимоном и щедрой порцией коньяка. Игбар, перебравшись к стене террасы и устроившись там на горе подушек, извлек из кармана трубку с коротким мундштуком и помешивал в чашке нечто мягкое и вязкое. Опиум даже в самые удачные времена — непозволительная роскошь, но золотой дождь, внезапно пролившийся на Игбара, заставил его отмести любые финансовые ограничения.

— Давай-ка лучше я займусь этим, — вызвался Шон, заметив, что уже второй раз Игбар откладывает месиво в сторону и пытается раскурить трубку.

— В общем, ты выбрался оттуда, — полувопросительно заметила Сьюзи, вынужденная из-за темноты отложить блокнот. — И давно это случилось?

— Два-три дня назад, — с улыбкой ответил я.

— Да брось ты, приятель, — вмешался Шон, поднося спичку к своей трубке с опиумом. — Что значит — случилось? Неужели мы должны верить? Я-то думал, ты просто развлекаешь нас, чтобы время убить.

— Идиот, — хрюкнул Игбар. — Невежда. Что значит «просто»? Любой рассказ это просто рассказ. И чем один просто рассказ отличается от другого просто рассказа?

— Правдивый рассказ — это не просто рассказ, — возразил Шон. — А то, что мы услышали, настолько неправдоподобно, что вряд ли заслуживает эпитета «правдивый». Даже повествовательные стили и те разнятся — целый набор. Да что там, нам явно морочат голову. Не зря же Лукас все время говорит о себе в третьем лице. Правдивый рассказ, — повторил он с упорством курильщика опиума, — это вам не психотерапевтическое лекарство от неразделенной любви. Правдивый рассказ — это правдивый рассказ.

— Бред, чистый бред, право. Для тех, кто понимает, что к чему, все рассказы правдивые.

— О Господи, закончится когда-нибудь этот детский сад? — взмолилась Сьюзи.

Шон прихлопнул комара на руке и вытер ладонь о джинсы.

— Ублюдки вы все, — изрек он.

Евгения вздохнула и поудобнее уселась на матрасе.

— Самые знаменитые ублюдки в истории, — пробормотал Игбар и глубоко затянулся. Терраса стала напоминать опиумную курильню в Бангкоке. Атмосфера та же — едкие, острые, сладкие, смолистые запахи.

Я опорожнил бокал, откинулся на гамаке и взял у Шона очередную трубку.

— И что дальше? — спросила Евгения.

— Почти ничего. К этому времени совсем стемнело, и я выбрался из Убежища. В погоню за мной послали «лендровер», но я успел добраться до леса, там развязал себе руки и двинулся в сторону гор. К утру дошел до какой-то деревушки, поднялся на фуникулере в Бергу, а оттуда автобусом в Барселону. Как приехал, сразу позвонил тебе, Евгения, оставил сообщение.

— А как Нурия? — кивнула она. — Разве вы не договаривались встретиться здесь?

— Если бы ей тоже удалось уйти, то да, конечно. Но вообще-то мы ни о чем не договаривались. Вернувшись домой, я места себе не находил. Чувствовал себя как беженец, которого ждут развалины прежней жизни. Боялся, что квартиру вверх дном перевернули. Но, судя по всему, ошибался. Все на месте — бумаги, книги, пластинки. Разве что звонок не работал. Я сел на кровать, и у меня все поплыло перед глазами. Я вернулся в целости и сохранности, ничто мне больше не угрожает. А Нурию скорее всего ждет безжалостная кара за то, что помогла мне скрыться. Заверения в том, что Поннеф не сделает ей ничего дурного, не убедили меня. Получается, это не она меня, а я ее предал и, не связавшись при первой же возможности с полицией, поставил жизнь любимой под угрозу. Правда, она сама велела мне не ходить в полицию. Словом, голова кругом. В конце концов я отправился на ее прежнюю квартиру, а потом столкнулся с Зоффом и Хоггом. В Побле-Сек. Вот и все.

На противоположной стороне узкого переулка в доме по соседству кто-то перебирал струны гитары. Раздался пронзительно-печальный, душу рвущий звук, и музыка внезапно оборвалась, точно певец забыл слова и мелодию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});