История античной науки. Открытия великих ученых и мыслителей древности - Джордж Сартон

эта цивилизация достигла своей наивысшей точки, но в ее начале или даже до ее начала. Гомер в самом деле стал провозвестником греческой цивилизации, европейской цивилизации, западной цивилизации – провозвестником такого огромного масштаба, что он по-прежнему нависает над нами. Разве это не чудо? И разве можно представить себе нечто не так легко объяснимое и более чудесное?

«Одиссея». Гомер--II

Более того, чудо оказалось не единственным, а если оно и существовало в единственном числе, то недолго. Постепенно складывался и второй эпос, «Одиссея». Можно не сомневаться в том, что «Одиссею» сочинили позже «Илиады» – скорее всего, на столетие или больше. Нам придется принять за аксиому существование автора или редактора этой поэмы, как пришлось принять за аксиому существование такого человека для «Илиады». Более того, обе поэмы по традиции приписывают одному автору, Гомеру. Чтобы примирить традицию с доказательствами, заключенными в самих текстах, я бы предложил называть автора «Илиады» Гомером-1, а автора «Одиссеи» – Гомером-II. Такая уловка не слишком обусловливает различия между ними; мое предложение даже не полностью исключает (слабую) вероятность того, что Гомер-II может быть идентичен Гомеру-I, только в гораздо более старшем возрасте. Мысль о том, что авторы у «Илиады» и «Одиссеи» разные, не нова. Она восходит к эпохе раннего эллинизма, примерно к III в. до н. э., когда поддерживавших такую версию ученых называли hoi chorizontes (разъединителями), хотя в целом их точку зрения принято было отвергать.

При датировке двух эпических поэм неплохо помнить, что такая датировка всегда неточна. В каждой поэме можно найти сюжеты, идеи, определенные фразы или строфы, характерные для разных хронологических страт. Более того, каждая поэма переживала несколько этапов в долгом процессе слияния и стандартизации. Ни одну из них не сочинили за короткое время. Независимо от того, рассматриваем ли мы лексику, грамматику, риторические или просодические характеристики, можно найти много элементов, общих для «Илиады» и «Одиссеи». Более того, выдающиеся качества являются общими для обеих поэм. Простота мысли и манеры выражения сочетается со стремительностью развития сюжета (что резко контрастирует с медлительностью, фантастическим изобилием деталей, многословием и напыщенностью восточных эпосов).

«Илиада» и «Одиссея» значительно различаются по тематике и настроению. «Илиада» повествует о войне, «Одиссея» – о мире, домашней жизни купцов, путешественников и колонистов. Она исполнена любви и магии; она одновременно более насыщена суеверием и нравоучительностью. Художественное единство «Одиссеи» глубже, а ее общий настрой мягче. Это своего рода роман, первый в мировой литературе; более того, у «Одиссеи» имеется нравственная цель. По мнению В. Йегера, «читая „Одиссею“, невозможно не ощущать ее намеренно нравоучительной направленности… хотя многие части поэмы не содержат ее следов. Такое впечатление возникает от всеобщности духовного конфликта в сюжете, который развивается параллельно с внешними событиями в истории Телемаха – что, по сути, и подводит… к подлинной кульминации»[17]. Две эпические поэмы разделяет большой интервал мирной жизни, хотя невозможно сказать наверняка, сколько мог длиться такой интервал. Возможно, речь идет об одном-двух столетиях; с другой стороны, достаточным для объяснения контраста может быть естественное различие между двумя последующими поколениями, где старшее поколение более воинственно, а младшее – более миролюбиво, или, может быть, даже разница между добросердечием старика и горячностью, какую он сам проявлял в юности.

По-моему, лучшим доводом в пользу более долгого периода является следующее соображение. В «Илиаде» бронза упоминается в 14 раз чаще железа, а в «Одиссее» – только в 4 раза. Это важно, потому что такая разница не может быть намеренной. Едва ли сочинители делали это намеренно. Просто каждый из них реагировал на окружающую их обстановку. Истоки обеих поэм находятся в бронзовом веке, но Гомер-II был больше знаком с железом и меньше знаком с бронзой, чем Гомер-I.

Если допустить, что «Илиаду» сочинили примерно в середине IX в., следует предположить, что «Одиссея» создана на столетие позже, но это в лучшем случае правдоподобная догадка. Данная оговорка позволит и далее оставаться в русле античной традиции и говорить о «Гомере» как об авторе гомеровских поэм в целом. Его произведения, и особенно «Илиада» и «Одиссея», – конкретная реальность. Когда мы говорим о Гомере, мы просто в первую очередь имеем в виду две эти эпические поэмы.

Ранние гомеровские традиции

Начало истории «Илиады» и «Одиссеи» неминуемо утопает во мраке. Обе поэмы сохраняли аэды и рапсоды, которые исполняли их на банкетах или религиозных праздниках. К середине VI в. (ок. 540 г. до н. э.) слава Гомера была настолько велика, что Ксенофан Колофонский мог сказать: «Сначала все люди учились у Гомера». Во времена Пиндара, на полвека позже, некоторых рапсодов называли гомеридами, но не стоит соглашаться с автором одной схолии к Пиндару в том, что гомериды были потомками Гомера – разве что в духовном смысле. Гомериды были просто последователями старых сказителей, особенно самого яркого из них, Гомера. Их можно назвать в самом полном смысле слова хранителями гомеровской традиции. В практических целях гомеровский канон был популяризирован, и национальная слава Гомера прочно утвердилась в течение VI в. до н. э. Один из гостей Ксенофонта провозгласил: «Благодаря желанию моего отца, чтобы я стал хорошим человеком, я выучил все поэмы Гомера». Даже Платон, пусть и нехотя, признавал заслуги Гомера. Ссылаясь на евлогов, которые называли Гомера наставником Эллады, Платон заключил, что он был величайшим из поэтов и первым автором трагедий. В то же время Платон готов был изгнать Гомера из города. Несмотря на необоснованный и нетерпимый вердикт Платона, Гомер остался «в городе» и сохранил место в сердце каждого грека. Обоснованность титула «наставник Эллады» подтверждается всей историей народов, говорящих по-гречески, вплоть до наших дней; никто, кроме Платона, не подвергал его сомнению, и даже антиязыческие предубеждения христиан не умаляли восхищения им. Более того, Гомер заслуживает более высокого титула; он был не просто наставником Греции, но одним из наставников всего человечества. К этому мы еще вернемся.

Чему учил Гомер?

Чему учил Гомер? Во-первых, он учил греческому языку. Его бессмертные творения помогли выработать нормы языка, точнее, поднять его на такой высокий уровень, которого можно достичь только с помощью шедевров литературы. Его произведения стали для греков своего рода Библией; они всегда готовы были их слушать. «Илиада» и «Одиссея» давали взрослым и детям примеры чести, благородства и хорошего языка. Несмотря на мифологизм, две поэмы были, так сказать, светской Библией; то есть в них не было ничего священнического, жреческого, и они были в высшей степени свободны от магии и суеверий. Ионийский поэт был поистине предком ионийских ученых, о чьих достижениях речь пойдет позже.

Во-вторых, «Илиада» и «Одиссея» учили истории, истории минойского и микенского происхождения,