С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Это серьезно его задело. Когда мы остались одни, он мне прямо сказал, что почувствовал себя носильщиком при господине. Я предложил поискать другое жилье, но Боб проявил удивительную для него сдержанность:

— Гринго не любят во всей Латинской Америке, но они же не впадают в истерику. Как ты сам любишь повторять, и на солнце есть пятна. Ничего, зато у этих немцев наверняка такие простыни — чище не бывает.

И мы остались в этом домике с розами.

Бродя по городу, мы не встретили ни одного полицейского. Возможно, это говорило о том, что с преступностью здесь больших проблем нет. Зато редкие в Пуно автомобили ездили так, будто их водители только что отошли от игрального автомата, где на машине можно давить все, что движется, и сокрушать каждый встречный столб.

Впрочем, это мелочи. Главное, рядом виднелось великое озеро Титикака, а на берегу куча лодок, которые готовы были по дешевке и прокатить, и высадить на одном из многочисленных островов, сплетенных из тростника. В работе с тростником индейцы урос настоящие умельцы.

В принципе, в порту у причала стоял даже пароход, но кататься на нем, смешавшись с толпой туристов, нам не хотелось. Кстати, этот пароход по частям специально привезли из Европы и здесь уже собрали. Так что по местным меркам это редчайший артефакт.

Поскольку на Титикаке раньше не бывали ни я, ни Боб, мы решили не торопить события и для начала не спеша осмотреть окрестности и полюбоваться озером с берега. Это было верное решение. Уже на подходе к воде стало понятно, что для большой прогулки по Титикаке мы одеты неправильно.

В этом месте надо грамотно учитывать сразу три обстоятельства: температуру, ветер и солнце. Температура ночью и утром опускается градусов до трех, к полудню едва приближается к двадцати, а на воде, где посреди озера постоянно гуляет ветер, и вовсе будет не выше десяти градусов, так что одеваться следует тепло. При этом (не будем забывать о немалой высоте), если вы не надели шляпу, не намазались солнцезащитным кремом и не обзавелись темными очками, солнечный ожог вам обеспечен.

В итоге, прогулявшись по берегу озера и с трудом отбившись от многочисленных продавцов сувениров — здесь преобладали поделки из тростника, изображающие своеобразные местные лодки, — мы поспешили в уютный домик немцев, где всю вторую половину дня слушали лекцию хозяина.

Совсем не случайно немец сидел в захудалом Пуно рядом с озером.

Этот Пуно — жалкая пародия на современный город, а в былые времена на берегах озера находился, по утверждению немца, один из самых блистательных мегаполисов седой древности.

В доказательство своих слов Эрих начал выгребать с полок и из ящиков кучу схем и расчетов, в которых нам с Бобом разобраться было, конечно, трудновато. Но вот зарисовки и фотографии удивительной резьбы на памятниках и статуях, а главное, масштабы построек и размеры монолитов, из которых создавался этот город, уже позже условно названный Тиауанаку, безусловно, впечатляли.

Вот немец и бился над загадкой, кто и когда умудрился построить это чудо. И почему именно здесь.

Действительно, не самое удобное место: высота четыре тысячи метров над уровнем моря, пустынный ландшафт, который украшают только заснеженные пики Анд, ветер, немилосердное высокогорное солнце. Наконец, какому чудаку пришло в голову таскать (неясно еще каким образом) все эти неподъемные монолиты с очень далеких каменоломен?

Существует предположение, что в те давние времена болота вокруг озера были осушены и приносили неплохой урожай картофеля и съедобной перуанской лебеды киноа, а мясо и шерсть давали ламы и альпаки. Однако это все-таки не те богатства, за счет которых мог возникнуть и разрастись грандиозный город.

По другой версии, которая меня тоже, правда, не убедила, строители выбрали это место как раз в силу удаленности. Их никто не видел, в то время как они, взбираясь на снежные пики Анд, могли оттуда наблюдать, как написал один ученый, «все великое плоскогорье Перу и Боливии в его самой широкой части, с озерами и реками, равнинами и горами».

Все, конечно, возможно, но, на мой взгляд, это недостаточная причина, чтобы именно в такой дыре избрать место для исторического старта.

41

На мигрирующих островах Титикаки прямо на воде живут, в основном за счет рыбалки и охоты на птиц, индейцы аймара и кечуа, как считается, потомки уже вымершего племени уро (или урос), про которых ходила легенда, что у них черная кровь. По тогдашним представлениям, только люди с такой кровью могли выдерживать холода, которые опускаются на озеро ночами.

На следующий день, одевшись уже соответствующе, мы направились к озеру и, немного поторговавшись с «капитаном» странного местного плавсредства из тростника, отправились в путешествие по великому озеру. Никакой особой задачи мы перед собой не ставили, просто хотели добраться до одного-двух подвижных островков на озере, где живут местные индейцы. Все-таки странно, что человек по собственной воле на всю жизнь избрал роль водоплавающего.

Озеро Титикака разделено на две большие части, соединенные проливом: северная половина, Чукуито, — большое озеро; южная, Уиньямарка, — малое озеро. Пуно расположен на берегу залива в северной части Титикаки.

Тростник покрывает большую часть залива, поэтому, как объяснил наш «капитан» — маленький индеец неопределенного возраста, — жителям приходится периодически поджигать его. Вот и мы, прежде чем вырваться на оперативный простор, минут пятнадцать пробирались на лодке сквозь заросли тростника. А выбравшись на воду, сразу же увидели несколько островков. Кстати, можно сказать, что тростник обеспечивает жизнь здешнего населения, поскольку его едят, им лечатся, не говоря уже о том, что на Титикаке это главный строительный и «плавучий» материал.

Конечно, дело вкуса, но я бы на этих островах по собственной воле не прожил и пару дней. А вот местные граждане никуда с озера переезжать не собираются. Хотя и холодно и голодно. А если даже не голодно, то все равно рацион большим разнообразием не отличается: рыба и еще раз рыба. Иногда чудом удается подстрелить какую-нибудь птицу.

Обычно на одном острове живут две-три семьи. Разумеется, родня. Если молодым надо отделиться от родителей, они просто, как птицы гнездо, свивают дополнительный кусочек острова, а на нем домик. Родился ребенок — домик «довязывают», родился еще один — перевязывают еще раз.

Случаются, конечно, и семейные конфликты, тогда остров делят на части и разъезжаются в разные стороны. То есть чем люди здесь не испорчены, так это жилищным вопросом — что надо, то себе и свяжут. И никто не задумывается над тем, сколько стоит квадратный метр и не повысят ли снова тарифы на коммунальные услуги. Этих услуг просто нет. Как, впрочем, и налогов на недвижимость. Наверное, потому, что эта недвижимость все время куда-то движется и находится то на перуанской, то на боливийской территории. Число островов постоянно колеблется, меняясь в зависимости от объединений и распадов семей.