Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис

— Колину машину не отдам! Ни за какие деньги! Не доверю.

Интересно, сколько сейчас стоит «копейка» или «Москвич»? В районе штуки баксов, у меня уже есть столько, а без машины сложно. Но жаба давит спускать все заработанное на ведро с болтами. Чтобы бабушку не мучить, можно условиться с Канальей ездить в областной центр на электричке, а по точкам — на автобусах и трамвае. А там и «Запорожец» можно купить…

Или… Смог же Каналья собрать мопед! Значит, он и убитую тачку восстановить может, и обойдется это гораздо дешевле, чем если покупать машину на ходу. К тому же, если вкладывать деньги постепенно, это будет не так ощутимо. Нужно поговорить об этом. И об автомастерской.

— Мама боится увольняться, — сказал я. — Она ведь нам нужнее. Там ее только обирают и унижают. Может, хоть тебя послушается, если попытаешься ее убедить…

— Ой, да бесполезно. Чуть что, сразу в рев, — махнула рукой бабушка. — Она бестолковая, больше с ней возиться придется. Сидит в своей поликлинике — вот пусть и будет под присмотром.

Подумав и погрустнев, она продолжила:

— Андрюшка тоже бестолковый. Ирина с Толиком своим делом заняты. — Бабушка усмехнулась. — Так вышло, что Леха Каналья мне больше семья, чем они, и лучший помощник. И Юрка твой.

И с винзаводом мама не поможет. Не станет менять ваучер на акции, за которые потом дадут землю у моря. И обидно, что акции будут доступны только сотрудникам, и потом купить их сможет тоже только сотрудник. Акции. Ваучеры… Как жаль, что я-взрослый не вникал, как происходила приватизация и как раздобыть акции Газпрома. Вдруг они тоже доступны только определенной категории лиц?

Нужно поискать информацию в библиотеке, какие выходили указы, кто на что имеет право. Рассказывали же некоторые, что где-то покупали акции «Газпрома» за бесценок, значит, как-то это можно было провернуть.

— Ба, у тебя остался ваучер? — спросил я, заходя на кухню и садясь на табурет.

— Где-то валяется чертова бумажка. Соседка предложила вложить в «Хопер-инвест», но мне было лень. Вранье это все! А денег за него давали всего четыре тысячи.

— Вот никуда и не девай его. Подаришь мне на Новый Год.

— Странный у меня внучок и желания у него странные.

Бабушка поставила на огонь чайник и водрузила на стол тарелку румяных пончиков, присыпанных сахарной пудрой. Точно меня сегодня решили закормить насмерть!

Прибежал Каюк, который болтал со мной без умолку. Все-таки бабушка, какая бы она ни была — не лучший собеседник для парня.

— Вы ж завтра рано вернетесь? — спросил он у бабушки с мольбой голосе.

— Часа в три дня. Сходим на охоту, не дрейфь! Самой охота на охоту…

Дверь распахнулась, и на кухню ворвался Каналья… Нет, Канальей был дурковатый опухший алкаш. Сейчас передо мной стоял Алексей Канаев, а позади него сверкали два глаза и виднелся розовый язык в обрамлении клыков. Черный Боцман сливался с темнотой.

— А у тебя, дядь Леша, остался ваучер?

Он свел брови у переносицы, пытаясь вспомнить дни, проведенные в пьяном угаре.

— Не помню, — уронил он грустно и ухватил пончик. Прожевал его и продолжил: — Вообще странно. Я словно плавал в мутной жиже. Ну, или через мутное стекло смотрел. Вспоминать противно, словно то не я был. А потом будто бы включили свет, и я проснулся, а кошмар оказался реальностью.

Вот, оказывается, как мое внушение воспринимается изнутри — как озарение.

— У меня так же было! — Каюк на месте аж подпрыгнул. — А потом хлоп! Пашка сказал, что я умру, как Вичка, соседка. Она, ну, сторчалась. И в голове — щелк! И ясно стало.

Вот сейчас Каналья вспомнит, после чего у него посветлело в мозгах, и… Стало не по себе. И что? На костер точно не потащат. Сочтут меня великим гипнотизером или спишут на совпадение? Но Алексей подвигал бровями и не вспомнил.

— Дядь Леша, а тачку ты собрать можешь? — сменил тему я. — Ну, купить убитую за три копейки, чтобы самому перебрать, восстановить? Это ж дешевле выйдет.

О, как у него загорелись глаза! Как у малыша, мечтающего о крутом «Лего».

— По-любому дешевле! — воскликнул он и съел второй пончик.

— Леша, сядь! Не шакаль по кухне, — прикрикнула бабушка, поставила напротив него чашку и кивнула на заварник. — Наливай себе чаю. Кипяток поспел, а то что вы всухомятку!

— И в натуре… Кхе! — Каюка так воодушевила мысль собрать машину, что он аж подавился, и Каналья хлопнул его по спине — он чуть глаза не выронил, зато кашлять перестал.

И правда ведь, деньги должны работать, а не лежать под подушкой. Но, с другой стороны, мне нужен водитель. Или документы. Вспомнился тот номер телефона, где предлагали помочь получить права. Следом вспомнилась своя молочная физиономия в зеркале. Никак я не тяну на восемнадцать лет, гаишники докопаются. А вот летом как возмужаю, бриться начну, вот тогда можно покупать права.

Пончики буквально таяли на глазах, растворялись в огромном Каналье, который вел себя, как дома. Когда осталось пять несчастных пончиков, он посмотрел на меня и сказал:

— Паша, по делу твоего одноклассника я завтра поговорю с одним парнем из РСВА. Сто лет его не видел, но знаю, что он в авторитете в организации. Спрошу, возьмется ли за такое. С тебя — имена кредиторов.

Если выгорит, придется трясти Кабанчика.

— Спасибо, дядь Леша! Жалко парня. Мало того, что у него отца убили, так еще и бомжевать они с матерью пойдут.

— Господи, что творится! — воскликнула бабушка и поделилась: — Рассказывали, на Ленина старушка жила одинокая, ветеран, семьдесят пять лет. Летчица из тех, что на картонных учебных самолетиках немцев бомбили. Сын в Америку уехал, второго убили. За ней соседка приглядывала — как-никак одинокий человек, пожилой. И вдруг перестала та ветеранка появляться. День нет, два нет. Соседка давай бить тревогу, позвонила ей — не открывает. Вызвала милицию, вскрыли квартиру, а там никого. Потом менты сказали, что она квартиру продала и уехала к сыну. Но как? Она всем говорила, что хочет, чтобы ее похоронили в родной земле! Вот и похоронили. Убили и закопали в лесу, даже без отпевания! А квартиру — себе.

— Все знают, кто за этим стоит. — Каналья от злости, не заметив того, согнул алюминиевую ложку. — Коля Равлик. Хозяин агентства, которое одиноких людей закапывает, а квартиры отжимает. Я бы таких отстреливал!

— Это ж он храм на горе построил? — уточнила бабушка.

— Он, сука. Благотворитель сраный. С каждой смерти десятину платит, думает от Бога откупиться. Все знают. Потому ни в какие организации вступать не буду. Ненавижу.

— Может, это его черти одноклассника прессуют? — предположил я.

— Хреново, если так, — вздохнул Каналья и отправил в рот предпоследний пончик. — С Равликом никто не захочет связываться. Будем надеяться, что в деле отморозки калибром поменьше.

Думать о том, что Кабановы обречены, не хотелось, и я сменил тему:

— Так что, дядь Леша, ищите разобранную тачку с нормальными документами, будем восстанавливать. — Я потер руки. — Оформим на мать, вы будете ездить по доверенности.

Каналья просиял, потом потух:

— Это ж баксов триста-четыреста…

— Зря мы тут, что ли, раком стоим? — ухмыльнулась бабушка.

— Деньги будут, — пообещал я. — Ваша задача — найти кузов с документами. Запчастями постепенно разживемся.

— Сигналку поставим? — спросил Каюк и изобразил сигнал: — И-у! И-у! И спойлер!

— Купим «запорожец», поставим мотор от «порше» и будем иномарки на трассе обгонять, — усмехнулся я, поглядывая на помолодевшего, порозовевшего от предвкушения Каналью.

Я встал со стула:

— Бабушка, спасибо! Пончики божественные! Пошел звонить твоему родственнику поневоле.

— Не поняла, — насторожилась бабушка.

— Деду Шевкету, — объяснил я. — Посоветоваться насчет пахлавы и сладостей.

Деда больше всего волновало, как у меня дела в школе, ведь, если я звонил от Ильи, то говорил коротко и по делу. Здесь можно и подольше поговорить. Правда, счет за междугородние звонки придет приличный, но я обязался его оплачивать.