Творения - Епифаний Кипрский

2. Но обличают их последующие за сим слова: «Ему чаяние язычников» (Быт.49:10.), и: «на Него будут уповать язычники» (Ис.11:10). Какой же народ уповал на Ирода? Какое народное чаяние ожидало Ирода? Как исполнились у них слова: уснул, как лев и как львица, кто поднимет его? (Быт.49:9). Где было Ироду омыть вином одежду свою и кровью гроздов одеяние свое (Быт.49:11), как Господь наш Иисус Христос, окропивший собственною кровью тело Свое и кровью гроздия одеяние свое? Но пойми, что говорю, ибо Господь да даст тебе разум во всем. Чтобы послужить очистительною жертвой состояния народа Господня, пришел Он собственною кровью учения очистить зубы людей, оскверненные кровью тучной и недозволенной жертвы. Но к чему говорить много? Ибо сказать можно многое, но время не позволяет расширять слово опровержением поименованных пред сим ересей.

3. Но сии семь ересей были в Израиле, в Иерусалиме и в Иудее, а сказанные выше четыре — у самарян, в Самарии. Большая их часть истребилась, нет ни книжников, ни фарисеев, ни саддукеев, ни гемеробаптистов, ни иродиан. Одних только назареев отыщется разве самое небольшое количество, где один, где два, за верхнею Фиваидою и по ту сторону Аравии. Найдется остаток оссеев, уже не держащихся иудейской веры, но приставших к сампсеям, наследственно обитавшим за Мертвым морем. Ныне они присоединились к ереси эбионитов; и произошло, что отделились они от иудейства, как отрезанный корень, или тело пресмыкающегося, а из него вышедший двухголовый и бесхвостый змий, рожденный и связанный с половинным телом.

Доселе шла речь о четырех ересях самарянских и о семи иудейских; из них теперь существуют только три самарянские ереси, горотенов, доситеев и себуеев, а ересь ессенов если не совсем исчезла, то как бы погребена во мраке. А у иудеев остались только иудеи и назареи, оссеи же из иудейства перешли в ересь сампсеев и теперь уже ни иудеи, ни христиане. Вот что останется у меня доселе сказанным об упомянутых выше ересях.

[…]

Против симониан, от начала веры во Христа Господа нашего первой, а по общему порядку двадцать первой ереси

1. Первой ересью из бывших со времени Христа доселе является ересь Симона–волхва. Она принадлежит носящим на себе имя Христово, но не правильно и не чисто, и по растлению, ими произведенному, причиняет ужасные действия. Этот Симон был обманщик, а происходил из Гиттона — города, а ныне селения в Самарии. Он принимал на себя разные виды, обольщая и уловляя волхованиями народ самарянский. Говорил о себе, что он — великая Божия сила, и снизошел свыше. Самарянам называл себя Отцом, а иудеям говорил, что он Сын, и хотя страдал, но недействительно, а только по видимости (ἀλλὰ δοκήσει μόνον). Домогался благосклонности апостолов и сам, подобно другим, в числе многих крещен Филиппом. Но все, которые без него приступали к крещению в пришествие великих апостолов, по их рукоположению принимали Святого Духа. Поскольку Филипп, будучи диаконом, не имел власти на рукоположение, чтобы крещенным преподавать Святого Духа, то Симон, не имея ни сердца, ни помысла правого, но одержимый каким–то корыстолюбием и любостяжательством, и никак не оставляя дурного своего предначинания, апостолу Петру принес деньги, чтобы дал ему власть возложением рук сообщать Духа Святого, рассчитывая преподавать многим хотя бы за малость и за сообщение другим Духа собрать множество денег и обогатиться.

2. Итак, Симон, имея разумение, расстроенное демонской прелестью магии, и сделавшись мечтательным, будучи всегда готов своим чародейством показывать варварские дела своей и демонской злобы, исшедши на среду, и чрез прикровение именем Христовым, как бы мед примешивая к чемерице, уловленным в злотворное его заблуждение подав отраву, достоинством имени Христова причинил смерть поверившим. Будучи же по природе похотлив и по причине своих обещаний уязвляемый стыдом, обманщик сей в обольщаемых им старался вселить дурную мысль. Ибо, нашедши себе какую–то женщину — побродягу по имени Елену, по происхождению тирянку, водит ее с собою, не показывая вида, что имеет с нею связь; но в тайне срамно живя с этою женщиною, обманщик рассказывал ученикам своим некую забавный миф, именно же, называя себя великою Божиею силою, осмеливается утверждать, что сия блудная сожительница есть Дух Святой, и ради нее–то, говорил он о себе самом, сошел и он. Но на каждом небе, продолжал он, преображался я по образу Того, Кто на этом небе, чтобы утаиться мне от ангельских сил и низойти к Мысли (ἐπὶ τὴν Ἔννοιαν), которая есть эта, так называемая, и Дух Святой и Пруник (Προύνικος), и при посредстве которой сотворил я ангелов, ангелы же сотворили мир и людей. Она же есть та древняя Елена, из–за которой трояне и эллины вступали в брань. И сказывал на это какой–то миф, что сходящая свыше сила сама себя преображала; стихотворцы же говорили о сем иносказательно. Ибо силою свыше, которую называют Пруник, и которая в других ересях называется Барберо (Βαρβηρώ), или Барбело (Βαρβηλώ), являемая красота ее привела их в воспламенение и тем послала на расхищение князей, творивших сей мир. Сами ангелы вступили за нее в войну; она же нисколько не пострадала, страстью же, какую возбудила в них к себе, довела до того, что производят они взаимное убийство себя самих. И удерживая ее, чтобы не могла взойти в высоту, каждый пребывал с нею в каждом принимаемом ею на себя теле женского и женственного вида, между тем как она переливается из тел женских в разные тела и естества человеческого и животных и другие, чтобы они тем самым, в чем оказывают свое действие, убивая и будучи убиваемы, сии пролитием крови производили умаление себя самих, а она, собирая силы, могла потом опять взойти на небо.

3. Она же была и тогда при эллинах и троянах, и гораздо прежде создания мира, а по сотворении мира невидимыми силами производит подобное и подобообразно. Она же и теперь со мною, и для нее низошел я, и она ожидала моего пришествия; потому что она есть Мысль, у Гомера называемая Еленою. И поэтому–то Гомер принужден был описать, как стоит она на столпе, и при светильнике показывает эллинам злоумышление против фригиян: светильником же, как сказал я, давал разуметь указание света свыше. Посему и о вымышленном у Гомера деревянном коне, о котором эллины полагают, что сделан был нарочито, обманщик сей опять говорил, что это — невежество народов. И как фригияне, ввезя его по невежеству, привлекли собственную свою гибель; так и народы, то есть, род человеческий, без моего ведения, по невежеству сами на себя навлекают погибель. Но и об Афине говорил Симон, что она есть та же, так именуемая у них, Мысль; претворяя истину в свою ложь, пользуется этот лжец словами святого апостола Павла: облекитесь в броню веры, и шлем спасения, и обувь, и меч, и щит (Еф.6:14–17); все сие, сказанное апостолом с твердым помыслом по вере чистого обращения и по силе Божия и небесного слова, сей обманщик, с лицедейственным искусством Филистиона, превращает в смех и ни во что более. Ибо что говорить? Все сие таинственно представлял в образах Афины. Почему, как говорил я прежде, указывая на бывшую при нем женщину, взятую им из Тира, соименную древней Елене, опять повторял свои рассказы, называя ее всякими именами — и Мыслию, и Афиною и Еленою и иначе. Для нее, говорил он, и сошел я; ибо это — написанная в Евангелии заблудшая овца (Мф.18:12). Да и некое изображение передал он своим последователям, как будто бы оно было его собственное; и в образе Дия покланяются ему; а также другое изображение Елены передал своим в виде Афины, и обольщенные им кланяются оным.

4. Установил же и таинства срамоты и телесных истечений, чтобы, выражусь скромнее, на таинства в какое–то срамное собрание сходились мужчины для излияния и женщины для обычных месячных очищений. И то называл таинствами жизни, ведения и притом совершеннейшего, что наипаче приобретшему разумение от Бога свойственно признавать скорее мерзостью и смертью, нежели жизнью. Сам придает какие–то имена началам и властям; говорит и о разных небесах; на каждой тверди и на каждом небе описывает какие–то силы и предает им варварские имена. Утверждает, что невозможно кому–либо спастись иначе, если не дознает сколько–нибудь сего тайноводства, и не обучится приносить таковые жертвы Отцу всяческих при посредстве сих начал и властей. И настоящий век, по словам его, началами и властями зла устроен с недостатками. Допускает же истление и погибель только плоти, но очищение душ, а именно: если души состояли в тайноводстве при помощи погрешительного его ведения. И таким образом полагается начало так называемым гностикам. О Законе Симон утверждал, что он не от Бога, но от недоброй силы, и что пророки бывают не от благого Бога, но от той и другой силы; и как ему угодно, определяет каждому, Закон приписывает одной силе, Давида отдает другой, Исаию еще иной, Иезекииля опять иной, и каждого из пророков какому–либо одному началу. Все же они от недоброй силы, и вне Полноты (ἔξω τοῦ πληρώματος): а всякий верующий в Ветхий завет подлежит смерти (πάντα δὲ πιστεύοντα τῇ παλαιᾷ διαθήκῃ θάνατον ὑπέχειν).