Приёмная дочь Бабы Яги - Любовь Викторовна Фунина

гордостью прибавил. – Ох и красавица ты у меня, доченька!

–Полно, батюшка! – смутилась молоденькая Ёжка и смущённо покраснела.

–Ну-ну, не смущайся! Ты у нас действительно девица-краса! – покачал головой Ростислав Кощей и, чуть повысив голос, позвал. – Марфушка, будь любезна помоги хозяюшке своей волосы расплести и расчесать, да украшения соответствующие подберите!

–Как пожелаете, – счастливо улыбнулась домовая, возникнув в спаленке и утирая слезы умиления крохотным платочком.

–Вот и славно, – подвёл итог Кощей и сообщил. – А я пойду нужное для церемонии готовить. Всё действо снаружи проходить будет, так что поверх платья плащ накинь, я его тебе на лавке оставил, там же и сапожки тебя дожидаются. Всё, я пошёл, а вы давайте готовьтесь. До полуночи мы должны всё успеть!

Ростислав Всеволодович ушёл, а Златослава присела на краешек стула, позволяя Марфе себя расплести и расчесать. С этого момента всё происходило словно во сне, немного тревожном, странном, но совсем не страшном, а наоборот сулящем в будущем что-то хорошее и неизведанное.

Отступление.

На поляне у окраины берёзовой рощи полукругом расположились громадные каменные столбы, испещрённые затейливой резьбой, изображавшей сцены сотворения мира Отцом-Небом и Матерью-Землёй. Святилище это для Лиходольского княжеского рода являлось единственным местом, где скреплялись супружеские узы будущих правителей сих земель. Святилище было древним, и даже Будимир Давыдович Лиходольский с уверенностью не мог сказать, кто из пращуров воздвиг его в незапамятные времена. Подле самого высокого центрального столба расположилась плоская белоснежная овальная плита-алтарь, которая в отличие от чернильно-чёрных с редкими вкраплениями золотистых искорок столбов, была гладкой и отполированной. Из-под каменного алтаря пробивался родник, чьё устье было выложено слюдяными пластинами на несколько саженей вперёд, а дальше впадало в небольшое кристально чистое озерцо, окружённое старыми плакучими ивами, словно стражами. Озеро было настолько чистым, что дно просматривалось без труда даже с берега. Этот дивный уголок всегда был напоен покоем и безмятежность, но не этой ночью.

Сначала, ещё до заката, на поляне появились несколько колдунов. Они обошли кругом поляну, вытаптывая в глубоком снежном покрове ровную тропинку, по контуру которой через несколько часов засветилась мощная защита, накрывшая мерцающим куполом всё святилище и расположившееся рядом озеро. Потом охранную черту переступили юные ученики волхвов, принявшиеся окуривать отвращающими зло травами всё в пределах купола. Позже подтянулись их наставники и уже вместе с ними затянули тихие песнопения, взывающие к Матери-Земле и Отцу-Небу. Когда на небосклоне зажглись яркие звёзды, к алтарю важно прошествовал старый слепой волхв, опирающийся на услужливо подставленное плечо молоденького ученика. Стоило только старику коснуться белой плиты, как остальные смолкли и, отвесив низкий поклон, поторопились удалиться. Старый волхв недолго пребывал в одиночестве, через несколько мгновений после того как он остался один на один с древними камнями святилища, охранную черту переступили двое мужчин.

Князь Лиходольский Будимир на правах старшего в роду изъявил желание присутствовать на столь необычном обряде, который вскоре свяжет его любимого внука и дочку царя Кощея супружескими узами. По такому знаменательному случаю Змей Горыныч был одет в лучший костюм багрового аксамита, на плечах его был накинут подбитый чёрными соболями плащ, а ноги были обуты в высокие сапоги из отменно выделанной замши. Княжич, являющийся к тому же ещё и женихом, на фоне деда выглядел не столь приметно, его простой белый свадебный наряд и серый плащ почти сливались со снежным покровом.

–Зареслав, ты уверен в своём решение? – тихо спросил Будимир Давыдович внука. – Как бы я не уважал Ростислава, но эта его пигалица нанесла и нам, и своему отцу оскорбление своим отказом связать с тобой судьбу. Зачем тебе такая легкомысленная жена? Чтобы потом всю жизнь рогами притолоки оббивать?

–Дед, я тебя, конечно, люблю и очень уважаю, но давай впредь ты будешь более уважительно отзываться о моей будущей супруге, – строго произнёс княжич, бросив взгляд на застывшего у алтаря волхва.

–Ты так уверен, что девчонка наденет кольцо? – спокойно поинтересовался Змей.

–Я в этом убеждён, – столь же спокойно отозвался Зареслав и решительно направился к алтарю.

Стоило княжичу приблизиться, как волхв вынул из складок своей хламиды крупный, сверкнувший багровым камнем, перстень и положил его на белоснежную плиту, подле оставленных его учениками чаши и ритуального ножа. Старик вздохнул, к такому обряду ему ещё не приходилось готовиться. К обряду, на котором не будет невесты.

Как разъяснил волхву дед жениха, невеста находилась в данный момент в другом царстве, и ей был дан выбор. Девушке вручили обручальное кольцо, объяснив, что если она согласится на брак, то в этот день ровно в полночь ей необходимо надеть кольцо и только в том случае она станет женой мужчины, что так нервно сжимает и разжимает пальцы на рукояти своего кинжала. Старику же были даны чёткие указания, что за четверть часа до полуночи он должен успеть провести брачный обряд и ровно в полночь объявить присутствующего здесь жениха и отсутствующую невесту мужем и женой. Несмотря на расстояние, если на то будет воля Матери-Земли и Отца-Неба, и, конечно же, желание невесты, такой союз будет официально заключен, соединив судьбы мужчины и женщины нерушимыми узами. Волхв покачал головой и снова вздохнул.

–Пора начинать! – произнёс княжич, задумчиво глядя на звёздное небо.

Волхв важно кивнул и принялся читать нараспев обращение к Матери-Земле. Его красивый глубокий голос отдавался эхом под колдовским куполом, заставляя слова звучать по иному, весомей и таинственней в полнейшей тишине. Создавалось впечатление, что всё вокруг замерло, повинуясь голосу старика. Волхв просил Богов быть свидетелями свершающегося таинства, но те, по всей видимости, не просто решили засвидетельствовать, но помочь провести полноценный обряд.

У Избушки-на-Курьих-Ножках. То же время.

Златослава не заметила, как пролетело время до начала обряда. Сперва её отвлекала Марфа, прихорашивающая свою хозяюшку к столь ответственному событию. Затем Ёжкиным вниманием завладела проснувшаяся Василиса, громко требующая чистых пелёнок, ужина и развлечений. Наверное, это и к лучшему, иначе, как полагала Златка, она бы вся извелась в ожидании.

Но вот за полчаса до назначенного женихом времени царь Кощей протянул дочери плащ и поманил за собой на улицу. Оставив вновь уснувшую Василису на попечение домовушки и фамильяра, Яга натянула сапожки и накинула плащ, привезённый ей отцом, расправила распущенные волосы, только на лбу прихваченные плетённым из белых и красных шерстяных нитей шнурком и направилась вслед за Ростиславом Всеволодовичем.

На крыльце родной Избушки Злата замерла, разглядывая расчищенное от снега пространство, начинающееся от последней ступени и заканчивающееся подле дальних кустов у окраины поляны. По центру площадки лежала толстая медвежья шкура, покрытая сверху вышитым обережной вышивкой полотном, на котором находилась чаша, ритуальный нож, сложенный в несколько раз головной платок и шкатулка с перстнем, вблизи стоял царь-батюшка и выжидающе смотрел