Коптский крест - Борис Батыршин

Других, столь же доверенных знакомых у Никонова в Москве не было; так что, пытаясь приоткрыть завесу тайн, окружавших гостей из Америки, Никонов обратился именно к бывшему конногвардейцу.

Нельзя сказать, что барон с восторгом принял просьбу друга. Его прямой, открытой натуре претили иезуитские замыслы лейтенанта – однако Корф не счел возможным отказывать другу, взяв, правда с того слово как-нибудь подробно рассказать о том, что, собственно, понадобилось ему от «американца». Никонов обещал – он чувствовал, что история эта будет иметь продолжение, и к помощи барона придется прибегнуть еще не раз.

И вот – на руках у лейтенанта оказалась очередная порция загадок. Мало того, что Корф, великий знаток фехтования, уверял, что манера боя новичка ничего не имеет с испанской школой – так еще и откровения о «снайперах» и особых приемах войны, которые гость якобы освоил на североамериканском континенте.

Готовясь к визиту в клуб Корфа, лейтенант неплохо изучил историю войны Севера и Юга – и нарочно попросил Корфа навести гостя на беседу о его военном прошлом. Так вот – ни чего подобного тому, о чем рассказывал Семенов, лейтенант не встречал ни в воспоминаниях участников войны, ни в описаниях боевых действий. Еще одна странность? Не много ли их накопилось? Лейтенант не изучал трудов немецкого философа Гегеля; ему не было знакомо понятие «перехода количества в качество». Однако – ощущал, что масса непонятностей, сопровождающая американских гостей, вот-вот трансформируется во что-то весьма неординарное.

Глава тридцать восьмая

За дверью оказался тёмный коридор. Сколько мы ни шарили по стенам – выключателя найти не удалось; пришлось включать налобники. Коридор заканчивался тупиком – неровной кирпичной кладкой. Сгоряча, я пару раз врезал по ней монтировкой, но вдруг из-за стены послышался слабый гул. Я прислушался – гул нарастал; тогда я прижал к кирпичам ухо.

Так и есть – за стеной, не особенно-то и далеко прогрохотал поезд метро. А значит, проломив ее, мы окажемся в служебных тоннелях метрополитена – и наверняка на кого-нибудь наткнемся. Не то чтобы я опасался напороться на ФСБшных оперативников – но рисковать без нужды не хотелось. Тоннелей мы с Николкой не знали и, случись что, деться было некуда: разве что бежать назад, а значит – наверняка засветить подсобку с порталом. Да, самого портала преследователи не найдут, а вот проход наверняка заделают. Или же – приспособят подсобку для своих нужд. А оно нам надо? Отец был кругом прав, проку от этого портала сейчас никакого – но мало ли как дальше повернется? Пусть будет у нас запасным выходом – на всякий случай.

Все эти соображения я изложил Николке. Тот не спорил – вояж по подземелью здорово вымотал парня. Так что, решено было возвращаться в подсобку и хорошенько отдохнуть. Пока гимназист стаскивал ОЗК, я извлек из рюкзака сухпай – горсть сникерсов, упаковку фиников и две пачки галет. В термосе плескался чёрный кофе, во флягах – вода; так что можно было присесть и со вкусом пообедать. Заслужили, как-никак.

Николку, похоже, знобило. Он насквозь пропотел в костюме химзащиты, а в подсобке ощутимо сквозило – из ржавой решетки вентиляции тянул сырой ветерок. Мне тоже было не жарко, но вполне терпимо, а вот за парня я, признаться, побаивался – ему такие марш-броски в полной выкладке непривычны. О сменном белье мы, конечно, не подумали – кому бы пришло в голову, что получится с комфортом отдохнуть прямо под землей? Так что оставалось отпаивать парня кофеем и надеяться, что все обойдется; тем более, что мандражит его, наверняка, от нервов. Еще бы – после такого-то путешествия!

Пока Николка давился сникерсами и горячим кофе, я еще раз обшарил подсобку – и не зря. В небольшой нише, за шкафчиками, обнаружился телефон. Он был укреплен прямо на стене, в проржавевшем жестяном коробе – старинный аппарат в массивном, эбонитовом корпусе, с наборным диском и здоровенной трубкой.

Я снял трубку с рычажка – и ушам своим не поверил, услышав в трубке гудок! Неужели все эти годы – лет 60, не меньше – аппарат работал? А еще ругают, гады, советскую технику! Вон, у отца его любимый мобильник, «Симменс» год назад сдох – уж как он убивался! А ведь всего-то лет 6 проработал!

Я набрал на диске номер своего мобильника – не соединяет, короткие гудки. Местный номер, наверное… а если – через девятку? Смартфон в кармане исправно отозвался вибрацией. Даже номер определился. Ну все, теперь будет у нас своя подземная база, даже с телефонной линией. Чем плохо?

В общем, поели – пора было идти. Николка что-то совсем смурной стал. Пока в ОЗК упаковывался – чуть с ног не свалился; а я-то надеялся что отдохнет и повеселеет. Ну да ладно, вернемся домой – чаю напьется, отойдет. А пока – вот он, портал, здравствуй подземная Москва 1886 года!

Нам повезло. Уж не знаю какая интуиция подсказала мне не включать фонарь, а войти в портал с ХИСом вместо налобника – иначе я ни за что не заметил бы жёлтых отсветов в конце тоннеля. Я сдал назад, спиной вжимая Николку в нишу – по коридору ковыляли три сгорбленные фигуры. В голове была полнейшая каша, и, вместо того, чтобы уйти в портал и там переждать, я стал нащупывать револьвер.

Увидев свет, Яша подскочил от удивления, да так, что чуть не свалился со спасительного выступа в грязь. У него словно гора с плеч свалилась: оказывается, он не ослеп, вот он, свет, значит – глаза могут видеть! Видимо, вспышка лишь на время лишила юношу зрения; а пока оно восстанавливалось, мальчики, которых преследовал Яков, куда-то свернули – а он остался в полной темноте.

Но – плясать от счастья было еще рано. По тоннелю шли совсем другие люди. Они освещали себе путь то ли факелами, то ли лампадами – фонари Николки с Ваней давали совсем другой, куда более яркий свет. Яша, конечно, слыхал массу жутких историй о московских подземельях. И, судя по доносящимся репликам, визитеры как раз и относились к тем самым хитровским душегубами, которые, как уверяли слухи, безраздельно хозяйничали в этих коридорах. Встреча с ними не сулила ничего хорошего, но оставаться здесь было еще страшнее. Кто знает, вернутся ли ребята – Яков уже потерял счет времени и не знал, сколько уже просидел здесь, в кромешной темноте. Он готов был идти теперь хоть за чертом с рогами, лишь бы вывел наверх!

Яша медленно отступал вглубь тоннеля, не сводя глаз с пришельцев – и пропустил момент, когда в коридоре возникли две знакомые, мешковатые фигуры. Мелькнул зеленоватый сполох и тут же пропал; Яша лишь увидел, как мальчики прижались к стене – видимо, тоже заметили бродяг. Те тоже насторожились, но ничего не разобрали; немного посовещавшись, хитрованцы снова двинулись вперед. Первым шел здоровенный, оборванный детина с клочковатой бородой. В одной руке он держал палку, обмотанную горящей паклей; в другой тускло поблескивал нож. И тут – из ниши в стене на середину тоннеля шагнул Николка.

Яша смотрел на Николку со спины, но отлично мог представить картину, представившуюся несчастному оборванцу. Страшное рыло с хоботом, кровавые отсветы факела в круглых стеклянных зенках, серая, осклизлая шкура… Образина подняла руку, и по глазам бродяги ударил сноп ослепительного света. Хитрованец завыл, уронил факел, плюхнулся на четвереньки и ежом метнулся назад, сбивая с ног замерших спутников. Тоннель огласили вопли ужаса, всплески, шлепки тел: незваные гости, побросав факела бежали, не разбирая пути, оскальзываясь, щлепаясь в вонючий ил, – скорей, скорей, лишь бы подальше от лютого подземного ужаса!

У юноши подкосились колени: чтобы не упасть, пришлось схватиться за стену. А мальчики двинулись в тоннель, куда только что бежали хитрованцы; Яша разглядел в руках Вани револьвер. Радуясь чудесному спасению, молодой человек поплелся вслед за ребятами, привычно держась поближе к стене…

Уф-ф-ф… ну и пердимонокль! Что? А-а-а, это словечко такое. Отец в последнее время густо уснащает ими речь – да и мне, признаться, нравится. «Храпоидол», «колоброд», «пердимонокль»… Буквально это слово означает – «монокль упал». Знаете – такая круглая линза, ее еще в глазницу вставляют. Да нет, не контактная – обычная, со шнурком – как на портретах прусских генералов. Вот, если такая штука вдруг выпадет – случается «пердимонокль», то есть неожиданный конфуз.

В общем, я оконфузился, да еще как! Когда я шагнул из портала в тоннель 19-го века, то буквально нос к носу столкнулся с кучкой местных бомжей – они зачем-то шарились по подземным тоннелям, причем не просто так, а с факелами. Пока мы готовились к этой вылазке, Николка порассказал мне немало страшилок о публике из московских трущоб – их еще называют «Хитров рынок», – которые бродят по подземельям, прячут в них мертвые трупы и вообще занимаются нехорошими делами. Вот на такую шайку, мы, похоже, и нарвались.

Признаюсь честно – я растерялся. Только что мы были в заброшенных тоннелях метро, можно сказать, в одном шаге от постапокалиптического антуража Глуховского: ржавые противоатомные заслонки, Метро-2, крысы-мутанты, подземные бункеры КГБ… В общем, можете представить, чем у меня была забита голова! А тут – какой-то бомж с палкой, обмотанной тлеющими тряпками! В общем, я отпрянул назад, чуть не сбил с ног Николку – и потянул из подсумка револьвер. Стал бы я стрелять или нет – большой вопрос… но револьвер зацепился и никак не хотел вылезать наружу. Спина мгновенно покрылась липким потом, руки дрожали, а косматая тень с факелом неумолимо подходила все ближе и ближе…