Узнать по глазам. Истории о том, что под каждой маской бьется доброе и отзывчивое сердце - Ярослав Андреевич Соколов

болезнен и невыносим для тех, против кого направлен!

Интересно, что свиной грипп в Северной Америке в 2009 году был напрочь лишен расовой подоплеки. А вот болезни, зародившиеся в Азии, например атипичная пневмония в 2003 году и сегодняшний коронавирус, или в Африке, как в 2014-м Эбола, очень скоро обретали в общественном сознании «расовую составляющую», порождая ярко выраженную ненависть к определенным национальностям.

Так, при эпидемии SARS в Канаде отмечалось множество случаев дискриминации по отношению к азиатским общинам.

По словам экспертов, объяснение этому уходит в глубь истории.

Расизм в данном случае — утверждение превосходства белого человека, чья кожа во времена колониальных войн ассоциировалась с чистотой, в отличие от аборигенов, которые из-за внешнего вида и образа жизни не внушали уверенности в их здоровье.

В конце XIX века возник даже термин «желтая угроза», применимый к страху перед ростом эмиграции из Азии в Европу и Америку, ставящим под угрозу благополучие «белого мира».

Именно в это время некоторые представители власти и газетчики говорили о чайнатаунах в своих городах как о помеси скотобойни с канализацией и эпицентре антисанитарии.

И вообще, азиатские районы считались рассадниками не только телесных, но и моральных болезней: там якобы пышно цвели извращения, наркомания, проституция.

Популярные издания подливали масла в огонь: часто на страницах газет появлялись карикатуры, раздувающие стереотипы и, как следствие, расовую нетерпимость.

Например, один такой рисунок изображал курильщиков опиума, которые заодно ели крыс.

А сегодня «веселые приколы» в интернете живописуют китайских туристов, поедающих летучих мышей на фоне Эйфелевой башни.

Так коронавирус опять выявил то, что было всегда, — не на поверхности, а в скрытом состоянии, но да, именно всегда.

Эксперты отмечают, что даже существует «паттерн антикитайского расизма».

Расизм дегуманизирует общество, сводит на нет и без того хрупкие человеческие ценности.

Последствия ксенофобии, от которой никакой маской не защититься, могут стать гораздо более разрушительными, чем сама пандемия: заболевание проходит, а «преступная» связь с ним представителей определенной национальности остается и продолжает ассоциироваться с угрозой.

Не надо переходить на другую сторону улицы, завидев китайца, и захлебываться в соцсетях от ненависти к азиатам, как к разносчикам заразы. Не будьте глупцами. Просто мойте руки и оставайтесь людьми.

Врачи в роли Бога: кого спасать, если нельзя спасти всех?

Это третий вопрос, он про мораль и этику. Причем не врачей, а нас всех: и обычных обывателей, и государственных мужей — всех. Мы все говорим, что быть врачом — это очень трудная работа. Что мы вкладываем в эти слова? Скорее всего, то, что работы у врачей действительно много: ночные смены, дежурства, множество пациентов, невысокая зарплата, риск заражения. Но задумываемся ли мы о том, что быть врачом — это значит каждый день делать выбор, кто будет жить, а кто нет? Скажете, что я перегибаю палку? Может быть. Возможно, такой выбор стоит не перед каждым врачом и не каждый день.

Но пришел коронавирус, и все врачи вышли на фронт, все стали инфекционистами и каждый день принимают именно это решение: быть или не быть.

И каждый врач должен быть готов к такому моральному выбору. Быть врачом — не просто труд, это колоссальная психологическая нагрузка, самопожертвование. И так уж получается, что именно в кризисы на них ложится вся нагрузка.

Мы часто говорим, что в коронакризис произошла стагнация экономики, что ВВП падает и так далее. Но, Господи, подумал ли кто-то о том, что выпадает не на долю экономистов и всяких там аналитиков, а на долю врача, который вынужден каждый день решать, кому жить, а кому нет? При этом сколько же людей уже на четвертый день самоизоляции завопили: «Ой, больше не можем без кафе и прогулок!» и рванули на улицу.

Неужели непонятно, что таким поведением ты как раз и ставишь перед врачом вопрос выбора, отнимаешь жизнь у стариков. Ведь случись что, врач решит сохранить жизнь тебе: ты моложе и организм у тебя сильнее.

Именно это важно понять. Задуматься. Спросить самих себя, почему мы вольны так поступать?! Почему мы настолько не уважаем труд врача, что поступаем так?!

Захватившая весь мир пандемия поставила множество этических проблем, не умозрительных, а насущных, из тех, что приходится решать ежедневно и ежеминутно. Как разделить во время эпидемии непрерывно поступающих больных, кому оказывать помощь в первую очередь, если не хватает ресурсов и специалистов? Как решить, кого спасти, срочно предоставив аппарат ИВЛ (искусственной вентиляции легких), а кого предоставить собственной участи? Моральный долг врача, как его обычно понимают, состоит в том, чтобы сделать все необходимое для исцеления каждой конкретной личности. Это работа один на один. Но когда больные исчисляются сотнями и тысячами, как во время войн и эпидемий, вступает в действие другая, экстремальная этика, которая кажется недопустимой с точки зрения привычных нравственных норм. Врач обязан сознательно и целенаправленно обречь одних на мучительную агонию и смерть ради того, чтобы другие могли выжить. Чем он должен руководствоваться, какими критериями отбора?

В больницах США, которые оказались в одночасье заполнены коронавирусными больными, для определения приоритета оказания помощи используется система баллов. По ней вычисляется, сколько лет может прожить пациент после применения интенсивной терапии. Учитываются продолжительность лечения, возраст, общее состояние, сопутствующие основному заболевания (диабет, астма и пр.). Если лечение может продлить жизнь одному пациенту на пять лет, а другому — на три года, то в условиях ограничения ресурсов необходимые возможности предоставляются только первому.

Здоровый юноша имеет преимущество перед больным стариком. Если, конечно, он не алкоголик или наркоман, за это баллы снимаются. Все происходит в полном согласии с евангельской притчей: «Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» (Мф, 13:12).

Но в тех же США применялся и прямо противоположный принцип отбора. В условиях нехватки тестов на коронавирус в первую очередь тестировались и допускались к спасительным медицинским процедурам пациенты из домов престарелых, инвалиды, словом, наиболее слабые, уязвимые и беспомощные категории граждан.

Какая система более справедлива? Спасающая самых сильных или самых слабых?

Первый подход основан на утилитаризме. Это направление в этике, которое считает нравственно необходимым и ценным счастье (и здоровье) как можно большего числа людей. Таким образом, имеющиеся ресурсы лучше всего распределить между теми больными, кто с большей вероятностью выздоровеет, это продлит жизнь большему числу людей на большее число лет.

Второй подход основан на эгалитаризме. Эта этическая система стремится предоставить равные условия