Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов - Джаспер Ффорде

Я положила ладонь на плечо Четверг-1–4 и сказала:

— Четверг, найди табурет.

Она скроила надменную рожу, достойную одобрения Пятницы, но встала, оглядела комнату и вскоре обнаружила искомое возле кучи непереплетенных нот, нескольких пюпитров и пыльного фагота.

— Вот, — скучающим тоном изрекла она, поднимая сиденье и заглядывая внутрь.

Ровно в этот момент послышалось жужжание, и в ярко освещенной нише возник концертный «Гёцман».

— Как раз вовремя.

Я покрутила несколько ручек, чтобы отправить его дальше по маршруту, велела Четверг-1–4 поставить табурет рядом с ним, что она и выполнила, а затем с жужжанием послала инструмент в Большой зал Стоунигейтс-хауса в «Фокусе с зеркалами» Агаты Кристи.

— Хорошо, — пробормотала я, вычеркивая первый пункт из списка. — В ближайшие полчаса нам делать нечего.

Но мои неприятности и не думали заканчиваться, потому что Четверг-5 уселась на стул, недавно освобожденный Четверг-1–4.

— Ты сидишь на моем месте.

— Это не твое место.

— Я первая сюда села, поэтому оно мое.

— Ты не можешь забить место, и, кроме того, оно тебе не принадлежит.

— Слушай, — прорычала Четверг-1–4,— ты любишь вязать крючком?

— Да…

— Тогда ты, наверное, представляешь, как трудно это делать со сломанными пальцами.

У Четверг-5 на мгновение дрогнула губа.

— Я… я… уверена, мы можем обсудить это как разумные взрослые люди, прежде чем перейти к чему-либо столь жестокому, как насилие.

— Вероятно, могли бы, — возразила Четверг-1–4,— но гораздо проще, если я расскажу тебе, как это будет. А теперь убери свою вязано-крашеную задницу с моего стула.

— Четверг, — сказала я.

— Сама справлюсь, — рявкнула Четверг-5 в редком для нее проявлении досады. — Не надо меня спасать как маленькую каждый раз, когда мисс Бей-Гуляй разинет варежку!

— Я не вмешиваюсь, — пояснила я, — просто хочу узнать, где Четверг-один-четыре взяла этот пистолет.

— Этот? — Она подняла маленький черный автоматический пистолет, который я заметила у нее в руке. — Правда классный? Браунинг двадцать шестого калибра, стандартный однозарядный, с ползунковым предохранителем.

— Где ты его взяла?

— Нашла, — настороженно заявила она, — поэтому оставлю себе.

У меня не было на это времени.

— Говори, где взяла, или станешь его следующей жертвой.

Она помолчала, потом сказала:

— Он лежал… в том фортепианном табурете.

— Идиотка! — взвыла я, вскакивая и протягивая руку за пистолетом, который она мне покорно отдала. — Это же ключевое фабульное устройство в «Фокусе с зеркалами»! Почему ты не можешь оставить вещи в покое?

— Я думала…

— В том-то и дело, что не думала! Оставайся здесь, пока мы с этим разберемся, и ничего не трогай. Повторяю: не трогай ничего. Понимаешь?

— Да, да, разумеется, понимаю. Что я, по-твоему, ребенок, что ли?

Времени на споры у меня не оставалось, поэтому, велев Четверг-5 не отставать, я выпрыгнула из Фортепианного отдела в Великую библиотеку, откуда мы направились в «Фокус с зеркалами» Агаты Кристи.

В Стоунигейтс мы оказались в коротком отрезке слабо освещенного коридора, соединявшего квадратный вестибюль с Большим залом. Мы вжались в тени, и я заглянула в зал. Это была большая комната, источавшая свойственную викторианской готике мрачность: темное дерево и минимальное освещение. С полдюжины человек болтали о чем-то, но что более важно, прямо перед нами стоял тот самый гёцмановский рояль, отправленный туда нами меньше двух минут назад. А возле него — фортепианный табурет, в который надо было вернуть оружие. Я уже собиралась попытать счастья и прокрасться туда, но не сделала и двух шагов, как к роялю подошел молодой человек, сел на табурет и заиграл. Я отступила в тень и почувствовала, как нервно стиснула мне руку Четверг-5, когда огни мигнули и погасли, оставив дом в полумраке. Мы отступили глубже в тень, когда из двери вышел крупный мужчина с мрачным лицом и исчез в сумраке, бормоча что-то насчет фитилей. Спустя несколько минут пожилая женщина просеменила в столовую и обратно что-то забрать, и почти тут же резко распахнулась входная дверь и в зал с излишним пафосом стремительно вошел молодой человек. Последовал спор, звук открываемой и закрываемой массивной двери, еще приглушенные крики и в итоге два выстрела. Находившиеся в помещении персонажи, таким образом, отвлеклись, и я мягко прокралась к сидевшему за инструментом человеку и легонько похлопала его по плечу. Он поднял на меня удивленный взгляд, и я показала ему свой беллетрицейский жетон. Подняв брови, я приложила палец к губам и жестом велела ему присоединиться к компании на другом конце комнаты. Он сделал, как я просила, и как только он повернулся спиной, я сунула маленький пистолет в табурет между генделевским «Ларго» и прелюдиями Шопена.

Я быстро и бесшумно отступила обратно туда, где ждала меня Четверг-5, и через несколько минут мы вернулись в штаб-квартиру Фортепианного отдела.

Когда мы снова вошли, помещение отдела пребывало в хаосе. Предупредительные огни мигали, клаксоны надрывались, а пульт управления представлял собой сплошное поле мигающих индикаторов. Я с облегчением — если такое слово уместно в подобном кавардаке — увидела, что Роджер и Чарльз вернулись и пытаются навести какое-то подобие порядка в фортепианно-распределительной сети.

— Мне надо забрать «Тюрмер» из «Агнес Грей»![53] — орал Роджер. — Я подменю его на нерабочий «Штрайхер»…

— Что за чертовщина здесь происходит, Четверг?

Это был командор Брэдшоу, и явно не в лучшем расположении духа.

— Не знаю. Когда я уходила, все было в порядке.

— Уходила?! — переспросил он, не веря своим ушам. — Ты оставила Фортепианный отдел без присмотра?

— Я отлучалась…

И тут я осеклась. Я отвечала за любое действие или бездействие курсанта, вне зависимости от того, где и когда они происходили. Я совершила ошибку. Мне следовало позвонить Брэдшоу, чтобы он меня прикрыл или послал кого-нибудь в «Зеркала». Я набрала побольше воздуха.

— Это непростительно, сэр. Я напортачила. Мне очень жаль.

— Жаль?! И все? Тебе жаль? У меня на руках мертвый Холмс, один из любимейших По Ту Сторону циклов вот-вот схлопнется, и мне не хватало только твоей придурочной стажерки, внезапно возомнившей себя богом всех фортепиано.

— Что она натворила?

— Если бы ты следила за ней как следует, ты бы знала!

— Ладно, ладно, — проворчала я, всерьез начиная раздражаться, — это мое дело и мне с ним разбираться, но мне бы хотелось знать, что она наворотила, прежде чем я навсегда сотру глумливую ухмылку с ее лица.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});