Холодная весна - Кэрол Тауненд

Он устало приподнял голову и посмотрел на утреннее солнце, на верхушки камышей, которыми заросла речная пойма. Его голова кружилась и болела, болотистая почва угрожающе проминалась. Он мог двигаться только очень медленно.

Вереница гусей спокойно плыла по безоблачному небу. Раймонд нашел взглядом усадьбу его отца, небольшую каменную башенку над замшелой стеной. Кто-то стоял на страже на ее верхушке, ему были видны и болота, и дорога из Ванна. Конечно же, это был воин де Ронсье. Раймонд поспешно отвернулся, и это движение причинило ему такую боль, что он уже не решался сделать хоть один быстрый жест или шаг.

Он забрался в камыши, не обращая внимания на ржавую воду. Каждая мышца болела. Сколько времени он валялся во рву? День, два? Сознание медленно прояснялось, что приносило ему только новые муки. Страшно хотелось пить. Его лицо распухло от царапин и ссадин. Когда он шевельнул губами, резкая боль пронзила все его лицо от висков до подбородка. Раймонд осторожно ощупал место, которое болело.

— О Господи!

Он не мог оценить, насколько серьезна его рана, но похоже было, что ему едва не разрубили череп пополам. Рана была глубокой, но, кажется, уже начинала затягиваться. Он нащупал по всей ее длине бугорки засохшей крови. Спереди его туника тоже задубела от крови. Раймонда пробрала дрожь, и он снова обернулся посмотреть на свою бывшую усадьбу.

Ему хотелось знать, уцелели ли его отец и его дядя Вальдин Сен-Клер, победитель многих рыцарских турниров. Он не видел их тел, но то, что он успел увидеть, убеждало его в том, что де Ронсье если и не достиг своей цели, то был к ней очень близок. Что стало с младенцем Филиппом, младшим братом Раймонда? Неужели де Ронсье убил ребенка? Было похоже на то, ибо брат Филипп, как законный наследник, имел права на некоторые из земель де Ронсье. Несомненно, резня была произошла именно из-за этого. Де Ронсье хладнокровно стремился истребить всех возможных претендентов.

А что с его сестрами, Гуэнн и Катариной? Девушки не представляли угрозы для графа де Ронсье, но Раймонд не был уверен, что это обеспечило им неприкосновенность.

Дозорный стоял на посту. Раймонд не испытывал особой любви к брату — младенец Филипп, как законнорожденный, обошел его, похитил его права на наследование. И все же Раймонд не мог смириться с мыслью, что младенца могут изрубить мясницкими ножами. Юноша видел дозорных, охранявших укрепления Кермарии. Какие бы вопросы не крутились в его израненной голове, молодой человек отлично понимал, что было бы безумием вернуться, чтобы узнать ответ на них. Едва он приблизится к усадьбе, его тут же не станет. Живы или нет его брат и сестры, лучшее, что мог сейчас сделать Раймонд — это спрятаться и переждать. Он должен был помочь себе сам, залечить свою рану, а уж потом обдумывать планы мести. И если он выживет, де Ронсье еще проклянет тот день, когда родился на свет.

— Будь проклят граф Франсуа, — шептал он распухшими губами. — Пусть он навеки сгинет в аду!

Раненый сглотнул слюну. Прежде всего, надо было найти чистую воду. На четвереньках, не высовываясь из тростника, Раймонд пополз по болотной грязи на юг, стараясь не отдаляться далеко от реки. Все его тело болело, в голове при каждом движении стреляло, но он медленно продвигался вперед. Было только одно место, где он мог укрыться и считать себя в безопасности. Перед тем, как действовать дальше, ему нужно было залечить рану и раздобыть денег. То, что он собирался сделать, потребует больших затрат.

Глава десятая

Мадалена, крепостная графа Сен-Клер, рубила тростник на берегу реки, пониже господской усадьбы в Кермарии. Ее дом стоял у самых стен усадьбы, и во время вчерашнего ночного боя была повреждена его тростниковая крыша. Мадалена собиралась починить ее как можно скорее. У нее не было времени переживать по поводу событий минувшего дня. Как и все ее односельчане, она была потрясена ночным происшествием в усадьбе, но одного дня на траур и соболезнования было вполне достаточно — наутро нужно было продолжать прерванную работу. Нет, после трагических событий они не стали меньше уважать своего хозяина. По сравнению с предыдущими, он был неплохим, даже добрым господином. Но теперь Жан Сен-Клер лежал мертвый и окоченевший, и они не могли ничем помочь ему, а работа в поле не терпела отлагательств. Мадалена умело держала косу покрасневшими, иссеченными осокой руками, и валила густую траву легкими, уверенными взмахами.

Женщина крепкая и сильная, она не боялась одна работать на болоте. Поэтому, услышав необычный шорох, она не обратила на него особого внимания — это могли быть утка или лысуха, потревоженные на гнездовье. Она только напомнила себе, что надо не забыть проверить хорошо замаскированные сетки и силки, расставленные на дикую птицу, и снова взмахнула косой.

Узкая полоска ткани придерживала седеющие волосы Мадалены, не давая им спускаться на глаза во время работы. Камыши снова зашелестели не далее, чем в трех ярдах от нее. Мадалена распрямилась, положила косу на сгиб локтя и поправила повязку на голове.

— Кто тут есть живой? — окликнула она, не ожидая услышать ответа.

— Мадалена…

Хриплый шепот заставил крестьянку покрепче ухватиться за косу. — Кто тут? Кто это говорит? — Она выставила вперед свое оружие — загнутое кривое лезвие блестело в лучах восходящего солнца.

— Мадалена, помоги мне…

Заросли камышей раздвинулись, из них выползло странное существо, вероятно, некогда называвшееся человеком. Мадалена в ужасе смотрела на окровавленное, избитое лицо незнакомца.

— Матерь Божия! — Крестьянка попятилась, запнулась о связку нарезанного тростника и остановилась. Забыв про работу, про свою крышу и тростник, женщина была готова в ужасе броситься прочь.

— Мадалена! Помоги мне… Разве ты не узнаешь меня?

У создания, которое выползло из тростника, были зеленые, очень красивые зеленые глаза. И крестьянка их узнала — о них мечтала по ночам каждая девушка в Кермарии, когда приходило ее время влюбиться.

— Мастер Раймонд! — У Мадалены выпала из рук коса, а сама она опустилась на колени перед сыном покойного хозяина.

— Благодарение судьбе, — прошептал раненый. — Ты узнала меня. А ведь в какой-то миг я испугался, что ты прикончишь меня этой косой.

— Мастер Раймонд, ваша бедная голова…

— До свадьбы заживет. Мадалена, у тебя есть вода?

— Да, конечно, господин. Вот…

Мадалена протянула Раймонду старую кожаную фляжку, и юноша жадно выпил все ее содержимое.

— Что теперь с вами будет, сэр? — спросила она, все еще с ужасом глядя на то, что стало с его лицом.