Перикл - Феликс Арский

Дважды собирается Народное собрание, пытаясь найти верное решение. Аргументы обеих сторон одинаково убедительны, а последствия того или иного постановления одинаково опасны.

Керкиряне держатся с достоинством. Они не пытаются разжалобить афинян, не умоляют о спасении. Трезво оценивая происходящее, они предлагают Афинам выгодное деловое сотрудничество.

Да, прежде они стояли в стороне от всяких союзов и теперь понимают, насколько это безрассудно. Да, они признают, что бессильны противостоять пелопоннесцам. Но пусть афиняне не думают, будто Керкира намерена втягивать их в опасные предприятия и получать, ничего не давая взамен.

Во-первых, афиняне совершат справедливое дело, если помогут обиженным.

Во-вторых, флот керкирян окажется в их распоряжении, а это немаловажно, когда начнется война с Пелопоннесским союзом — война, которой все равно не избежать, ибо «лакедемоняне, опасаясь вас, давно уже жаждут ее. Коринфяне же, оказывающие на них влияние и сами враждебно настроенные по отношению к Афинам, хотят сперва покорить нас, а потом напасть на вас. Поэтому они и боятся, как бы мы не объединились».

В-третьих, Керкира занимает достаточно выгодную позицию, чтобы противодействовать флоту противника.

Быть может, афинян смущает, что они нарушат соглашение со Спартой? Но керкиряне не предлагают ничего противозаконного: в договоре ведь сказано, что каждый эллинский город, не входящий в тот или иной союз, вправе присоединиться к любому.

Они, керкиряне, ничего не требуют и ни о чем не просят. Но они вынуждены напомнить: «У эллинов существует три крупных флота — ваш, наш и коринфский. Если вы, афиняне, допустите, чтобы два флота объединились, причем мы окажемся под властью коринфян, вам придется сражаться на море против керкирян и пелопоннесцев. Если же вы примете нас в союз, пелопоннесцам будет противостоять афинский флот, усиленный нашими кораблями».

Так говорят керкиряне, предоставляя афинянам решать, что им выгодно, а что нет.

Коринфяне предлагают взглянуть на вещи иначе. Их интересует не выгода, а справедливость.

Да, договор между Афинами и Спартой и в самом деле позволяет принимать в члены союза всякое независимое государство, если оно того пожелает. Но ведь речь идет сейчас не о тех, кто обижен и нуждается в поддержке, а о тех, кто развязал войну и втягивает в нее других. Приняв сторону Керкиры, Афины открыто выступят против Коринфа, а следовательно — нарушат соглат шение о 30-летнем мире, которое, кстати сказать, Коринф подписал, в отличие от Керкиры.

Далее, разве справедливо, чтобы наглецы и корыстолюбцы оставались безнаказанными? Уж кому-кому, а афинянам должно быть хорощо известно, как опасны вышедшие из повиновения союзники или колонии — и своими враждебными действиями, и тем примером, который они подают остальным.

Наконец, последнее. Будьте благоразумны, о афиняне, и не нарушайте сложившегося обычая! Если вы поможете колонии, отложившейся от нас, подумайте о том, что так же могут поступить и с вашими колониями. Ведь когда восстал Самос, многие пелопоннесские города готовы были встать на его защиту, но именно мы, коринфяне, отговорили их, признав за вами право карать ваших непокорных союзников. Отплатите нам тем же! «Не принимайте наперекор нам керкирян в союз и не помогайте им в их беззаконных действиях! Такое поведение окажется: справедливым, а решение — наиболее выгодным для вас».

Народное собрание колебалось. На первом заседании оно одинаково благосклонно отнеслось к речам обоих посольств. И не вынесло никакого постановления. Даже самые воинственные из афинян испытывали страх перед возможной ошибкой, понимая, что ошибка эта способна привести к гибели. Колебался и Перикл. Сильнее, чем когда-либо, ощущал он бремя ответственности, лежавшей на нем. Привыкнув к коллективным решениям, демос, однако, ждал именно его совета, уверенный, что первый стратег никогда не причинит вреда государству и народу.

Перикл провел бессонную ночь. Он вновь и вновь, не давая воли чувствам, хладнокровно взвешивал все доводы.

Итак, Керкира вступает в Афинский союз. Формально договор со Спартой не нарушается, фактически же это явно враждебный акт по отношению к Коринфу. Следовательно, война. Пусть все говорят, что она неизбежна, но следует ли ускорять события и самим приближать ее? Конечно, у Керкиры сильный флот и выгодная позиция на море, но вряд ли этого достаточно, чтобы обеспечить быструю победу и без риска начинать боевые действия.

Кроме того, что бы там ни говорили, Керкира — бывшая колония Коринфа, вышедшая из повиновения. Разумеется, если речь идет о благе государства, можно позабыть о старом принципе невмешательства в чужие дела. И все же не слишком ли опасно помогать непокорной колонии, когда под властью Афин немало городов мечтают о том, чтобы стать независимыми, и готовы обратиться за поддержкой к спартанцам?

Но, с другой стороны, отказать Керкире — значит не только погубить ее, но усилить вражескую коалицию. Отодвинет ли это войну? И не станут ли союзники Спарты еще более решительными в своих требованиях и претензиях?

Перикл не любил крайних решений. Он предпочитал золотую середину н мучительно искал третий путь.

На следующий день он предложил заключить с Керкирой сугубо оборонительный союз. Афины обязывались помогать острову только в случае прямого нападения на него.

Помощь была оказана немедленно: из Пирея выступила в поход афинская эскадра из… 10 кораблей. Военачальники получили приказ не вступать в битву, если противник не высадится на территории Керкиры или ее владений. Командовать отрядом доверили Лакедемону, сыну Кимона. Злые языки распускали слух, будто Перикл намеренно поставил во главе афинян человека, известного, как и его отец, своими симпатиями к спартанцам, чтобы скомпрометировать его, если операция закончится неудачно. Перикл, однако, справедливо полагал, что именно Лакедемон (само имя которого раздражало афинян) лучше, чем кто-либо из пылких афинских патриотов, рвущихся в бой, будет строго придерживаться инструкции и постарается избежать столкновения с пелопоннесцами. Ограничившись полумерой, Перикл рассчитывал, что удовлетворит обе стороны; Керкира получит пусть символическую, но все же поддержку, Коринф же убедится в том, что Афины отнюдь не склонны нарушать договора и обострять отношения.

В 433 году у Сиботских островов, неподалеку от Керкиры, произошло морское сражение, которое Фукидид назвал «величайшим из всех, когда-либо происходивших между эллинами». 150 кораблям пелопоннесцев противостояли 110 судов керкирян и 10 афинских триер. Схватка длилась почти целый день. На одном фланге керкиряне обратили в бегство противника и преследовали его до стоянки на материке. На другом коринфяне, воспользовавшись численным превосходством, оттеснили врагов к самому берегу. «Бой был не столько искусным, сколько ожесточенным, и больше напоминал битву на суше. Соперники надеялись главным образом на гоплитов, упорно сражавшихся на палубах… Всякий раз, когда керкиряне отступали, афинские корабли являлись им на помощь и наводили страх на неприятеля, но военачальники воздерживались от столкновения, соблюдая приказ» (Фукидид).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});