Я — Златан - Златан Ибрагимович

Но на Евро-2008 наши с Nike интересы разошлись. У них было строгое правило, что все те, кто связан с ними контрактом, должны носить бутсы одного цвета. Hy о’кей, подумал я, плевать. Но потом выяснилось, что кто-то другой все равно собирался надеть бутсы своего цвета. Я сразу же обратился в Nike: мол, и что это за хрень такая? Все же должны носить бутсы одного цвета! Они ответили, дескать, ну, мы так решили. Я им высказал все, что я об этой ситуации думал, и они поменяли свою позицию. Внезапно мне стало можно надевать бутсы того цвета, который мне нравится. Но это уже было не круто. В таком вопросе не надо было говорить

сначала так, а потом эдак. Я решил надеть старые бутсы. Может, звучит это все глупо, но люди должны отвечать за слова.

Наш первый матч был против сборной Греции. Меня прикрывал Сотириос Кириакос. Он талантливый защитник с длинными волосами, которые он собирал в конский хвост. Каждый раз, когда я прыгал или ускорялся, его волосы закрывали мое лицо, практически попадали мне в рот. Он хорошо справлялся со своими обязанностими, здорово меня сдерживал. Но на две-три секунды он потерялся, и это все, что мне было нужно. Мне вбросили мяч из-за боковой, я сыграл в стеночку с партнером, а Кириакос оказался далеко. Передо мной было пространство, и я пробил прямо в девятку.

Отличный старт для чемпионата Европы. Мы выиграли со счетом 2:0. Урок Чемпионата мира в Германии был выучен, и поэтому я уже не был координатором для семьи, они заботились о себе самостоятельно. А я сосредоточился на футболе. Но вновь заболело мое колено, оно вздулось, а следующим нашим соперником была сборная Испании. Они были одними из фаворитов турнира, в первом матче победили Россию со счетом 4:1, и мы знали, что нам придется тяжко. Много разговоров было о моей травме и о том, должен ли я был играть. Я не был в этом уверен. Травма была болезненной, но я был рад снова игнорировать боль.

Это ведь был Чемпионат Европы, и я мог выйти на поле хоть с ножом в ноге. Но я уже говорил, что в футболе существуют краткосрочные и долгосрочные перспективы. Есть матч сегодня, но потом всегда есть матчи завтра, послезавтра. Можно пожертвовать собой и приложить усилие сегодня, а потом быть вне команды. Нам сначала предстоял матч против Испании, а потом против России, а потом был бы четвертьфинал, если бы мы прошли дальше. Начали поговаривать о том, что я буду играть на болеутоляющих уколах. В Италии я так часто делал. Но шведский доктор был против этого. Боль — это предупреждающий сигнал тела. Можно на время облегчить боль, но ты рискуешь более серьезными повреждениями. Бегать с травмой — это как азартная игра. Насколько важен матч? Насколько можно рискнуть игровыми кондициями парня сегодня? А если он выбудет из строя на недели и месяцы, будет ли это стоить того? Доктора в Швеции обычно более предусмотрительны, чем в континентальной Европе. Они относятся к игрокам, как к пациентам, а не как к футбольным машинам.

Всегда непросто, когда давишь сам на себя. Ведь есть матчи, которые кажутся такими важными, что аж хочется воскликнуть:

«К чертям будущее! Плевать на последствия!» БудущегоОто не избежать. Когда играешь за национальную сборную, клуб всегда на втором плане.

В меня вкладывали огромные средства в клубе. Мне нельзя было ломаться. Я не мог пожертвовать своим здоровьем в матче, не связанном с «Интером». Врачу сборной позвонил клубный доктор. Разговор наверняка мог бы пройти на повышенных тонах, ведь интересы сторон были диаметрально противоположными. В клубе бы хотели, чтобы игрок сыграл в чемпионате, в сборной — чтобы игрок играл на Евро.

До предсезонных сборов оставался месяц, а я был самым важным игроком «Интера». Но оба врача оказались разумными людьми, и дискуссия была спокойной. Они пришли к соглашению: на уколах я играть не буду, но меня должен был обследовать остеопат, и в конечном итоге было принято решение: я сыграю против сборной Испании.

Хорошо, что впереди со мной играл Хенрик Ларссон. Но испанцы тоже были хороши. В начале матча они получили право на угловой. Хави коротко сыграл на Давида Вилью, тот отправил мяч назад, открытому Сильве. Последовал пас на Фернандо Торреса. Торрес в борьбе Петтером Ханссоном буквально протолкнул мяч в ворота. Счет стал 1:0, и легче от этого явно не стало.

Трудно сравнять счет против испанцев. Но они отошли назад и пытались удержать победный счет, обеспечив тем самым себе место в четвертьфинале. Они дарили нам шансы, и я забыл про свое колено. Я выкладывался на поле по максимуму, и на 34-й минуте Фредрик Стоор выдал отличный кросс на меня в штрафную. Передо мной был только Касильяс, и я пытался просто попасть по мячу с лета и забить. Это та самая позиция, о которой со мной говорил ван Бастен и которую наигрывали со мной Капелло и Талбиати, потому что такие шансы надо использовать. Но я не попал по мячу как следует, а уже через полсекунды передо мной оказался Рамос, молодая звезда, защитник «Реала».

Но я никогда просто так не сдаюсь. Я прикрыл мяч корпусом, подработал его и снова пробил, на этот раз в коридор между ним и другим защитником, и мяч залетел в ворота. Счет сравнялся, я хорошо себя чувствовал, и матч продолжался. Турнир для меня начался шикарно, но... Когда судья дал свисток на перерыв, и адреналин меня отпустил, я понял, что мне очень больно. C коленом все было плохо. Что делать? Решение было не из простых.

Я был важен для команды, и ломаться было нельзя. Впереди был, как минимум, один матч, и наши перспективы выглядели хорошо. Мы набрали три очка в матче против Греции, и даже в случае поражения от испанцев мы могли завоевать путевку в четвертьфинал в последнем матче в группе против России. В перерыве я подошел к Ларсу Лагербеку.

Мне очень больно, — сказал я.

Черт побери.

Думаю, нам придется сделать выбор.

Хорошо.

Что для тебя важнее: второй тайм или матч с Россией?

Россия, — ответил он. — Против них у нас больше шансов!

Поэтому я остался на скамейке на второй тайм. Вместо меня Ла-

гербек выпустил Маркуса Розенберга, это казалось разумным. У испанцев было много моментов во втором тайме, но мы их сдерживали. Я не играл, и из нашей игры что-то пропало. Некий момент непредсказуемости. Я был в отличной форме, и я проклинал свое колено. Вот же черт! Парни бились до конца, и когда истекли 90 минут, счет все еще был 1:1. Окончание матча было близко, и казалось, что все сложится хорошо. Мы ободряюще кивали друг другу на скамейке запасных — может, все-таки получится? Но через две минуты кто-то грязно отобрал мяч у Розенберга, на дальней бровке. Лагербек был в ярости. Гребаный судья! Очевидный же штрафной был!

Но судья продолжил игру, несмотря на наше негодование. Со скамейки казалось, что арбитр был настроен против нас, люди кричали, шумели, но недолго. Катастрофа все-таки случилась. Хоан Калдевила, тот самый, что обокрал Розенберга, выдал длинный пас вперед, и Фредрик Стоор попытался его прервать. Но сил уже не было ни у кого, и у него в том числе. Давид Вилья пробежал мимо него и Петтера Ханссона и забил. 2:1. И почти сразу же судья дал финальный свисток. Могу сказать, что это было очень обидное поражение.

В матче против сборной России нас раздавили. Боли в колене никуда не ушли, и казалось, что россияне были лучше во всем. Мы покинули этот турнир и были ужасно разочарованы. Все так хорошо начиналось, а в итоге... слов нет. Но жизнь продолжалась. Еще до начала чемпионата Европы я узнал, что Роберто Манчини был уволен из «Интера».

Его сменил человек по имени Жозе Моуринью. Я с ним еще не виделся, но он уже успел произвести на меня впечатление. Bnoследствии он станет человеком, за которого я готов был умереть.

ГЛАВА2I

Я до сих пор не все о нем знаю. Но уже тогда он был «Особенным», поэтому я много о нем слышал. Говорили, что он был дерзким, из пресс-конференций всегда устраивал шоу, говорил, что думает. Но мне действительно мало что было известно о нем. Вроде как он похож на Капелло, такой же суровый, и с такими же лидерскими качествами. Мне это нравилось. Но кое в чем я все же ошибался. Моуринью — португалец, ему нравится находиться в центре внимания. Игроками он манипулирует, как никто другой. Но это еще ничего не значит.

Этот парень многое перенял у Бобби Робсона, некогда игрока, а потом тренера английской сборной. Робсон тогда тренировал лиссабонский «Спортинг», и ему нужен был переводчик, которым, так уж случилось, стал Моуринью. У него с языками было все в полном порядке. Однако вскоре Робсон сообразил, что Moyринью хорош и в других амплуа. Он схватывал все на лету, все идеи и мысли впитывал в себя, как губка. Однажды Робсон попросил его подготовить отчет о команде соперника. Не знаю, что уж он там ожидал. Что там этот переводчик может знать? Но Моуринью, судя по всему, подготовил высококлассный анализ.

Робсон просто обалдел: парень, который никогда не был профессиональным футболистом, подготовил лучший материал, который ему приходилось видеть. «Черт, а этот переводчик не так прост!», — наверное, пронеслось у него в голове. Когда Робсон сменил команду, он забрал Моуринью с собой, и тот продолжал учиться, теперь уже не только тактике, но и психологии. Пока сам не стал тренером. Это случилось в 2002-м. До этого он был никому не известен. Для масс он был просто «переводчиком». А «Порту», который он принял, был самым популярным клубом Португалии.