Вихри Валгаллы - Василий Звягинцев

Но криков никаких не было. Изображая из себя не эсэсовца, а скорее Шерлока Холмса, Дайяна медленно расхаживала по веранде, высматривая какие-то интересующие ее следы происшедшего. За это время Андрей явно успел бы добраться до берега и воссоединиться с Сильвией, но ему было интересно, а с обрыва веранда была не видна. Попытка же незаметно погрузиться на катер и отплыть заведомо обречена на неудачу — его движки работают слишком громко. Остается либо дожидаться, пока аггры убедятся, что птички улетели, и сами уберутся отсюда, или в крайнем случае попытаться повторить подвиг Шульгина, вступив с противником в открытый бой. Пользуясь внезапностью, Андрей мог рассчитывать перестрелять всех девятерых, пока они поймут, что вообще происходит. Из опыта было известно, что попадание утяжеленной пули в любую точку скафандра вызывает его мгновенную разгерметизацию и аннигиляцию в потоке антивремени.

Пока Новиков размышлял о разумности и своевременности перехода к активным действиям, а также о том, что в пистолете у него всего одна обойма и стрелять в случае чего придется без права на промахи, ситуация внезапно и резко изменилась.

Дайяна замерла, как охотничья собака, делающая стойку, медленно повернулась в сторону ведущей к берегу тропы и выбросила вперед выпрямленные руки с широко расставленными пальцами. Андрею показалось, что при этом ее короткие и пышные волосы, уложенные в аккуратную прическу, выпрямились и встали дыбом, сделав голову аггрианки похожей на спелый одуванчик.

Несколько секунд — и из леса появилась Сильвия. Неестественно клонясь вперед, словно против сильного ветра, она шла, путаясь ногами в высокой траве, лицо ее казалось лицом мраморной статуи. В правой руке она держала ремень автомата, и никчемный «АКМС» волочился за ней, цепляясь стволом за землю. Бросить его она не догадывалась или просто не осознавала, что вообще происходит. Наверное, маячки-имитаторы залетели слишком далеко и не могли перебить своими импульсами подлинный ментальный фон Сильвии.

Вцепившись пальцами в шершавую кору дерева, Новиков зачарованно смотрел на эту жутковатую картину.

Глава 13

Ирина чувствовала себя плохо. Не оставляла тревога за Новикова. Вроде бы привычная ко всяким превратностям жизни инопланетной разведчицы (кстати, почему разведчицы? Дурной стереотип, разведкой как раз она не занималась никогда. Она была, если так можно выразиться, дипломатом-нелегалом, причем весьма невысокого ранга), зная, как сложна и многовариантна окружающая, искусственно созданная реальность, она должна была спокойнее относиться к возможным эксцессам, подстерегающим людей, рискнувших вмешаться в тайны естества. Всякое ведь уже случалось с ней и с ее друзьями, но всегда самые невероятные коллизии заканчивались благополучно. Берестин, попав в развилку времен, целых четыре месяца прожил в параллельной реальности, пока она с Левашовым не вытащила его оттуда. А эпопея Валгаллы, а сталинский эпизод Андрея… И многое другое тоже. А теперь ведь Новиков не один, с ним Сильвия, опытный и подготовленный ко всяким превратностям жизни специалист, намного превосходящая по своим умениям и способностям саму Ирину. Бояться вроде бы нечего… А может быть, как раз того, что он связался с Сильвией, чрезмерно доверился ей и переоценил свои собственные возможности…

Надоела Ирине вдобавок однообразно-размеренная жизнь на пароходе. На берег женщинам Воронцов позволял сходить редко, даже в сопровождении роботов-телохранителей, справедливо полагая, что от хорошо подготовленного покушения не спасет никакая охрана. Особенно он ужесточил режим после сообщения Шульгина о нападении на поезд.

— Игра переходит в острый миттельшпиль, — сказал он и объявил на «Валгалле» военное положение со всеми вытекающими из него строгостями службы.

Осмысленного занятия себе Ирина найти не могла — такого, чтобы не оставалось времени на глупые тревожные мысли. Чтение, видеофильмы, болтовня с Натальей давно приелись. Единственной отдушиной было общение с Анной. Двадцатилетняя девушка оказалась более чем умна для своего возраста, легко приспособилась к реалиям конца века, и когда Ирина скорее от нечего делать, чем с дальним прицелом, начала обучать ее некоторым тонкостям своей профессии, та проявила и желание, и недюжинные способности. Бывают такие девушки, что любому занятию и увлечению, будь то бальные танцы, спорт или патологическая анатомия, отдаются с азартом, вызывающим подчас даже оторопь у окружающих. Увидев такое прилежание, Ирина решила подзаняться с Анной всерьез. Мало ли что их ждет впереди.

Начав с общефизической подготовки — бег, плавание, гимнастика, аэробика, Ирина, все время увеличивая нагрузки, перешла к специальным дисциплинам. Удивительно даже, как девушка, понятия не имевшая о спорте как таковом, умевшая, правда, играть в лаун-теннис, крокет и немного ездить верхом, с первых же занятий стала демонстрировать великолепную реакцию, координацию движений, выносливость и весьма приличную физическую силу. Шульгин не ошибся в выборе подруги.

Спортзал парохода был оснащен всеми мыслимыми тренажерами, и девушки занимались на них чуть ли не целые дни напролет. Наталья тоже было за компанию попыталась участвовать в их программе, но очень быстро ей это наскучило.

— В цирке я выступать не собираюсь, — заявила она, и стала приходить в спортзал только на час-другой, отрабатывая комплекс упражнений, способствующих изяществу форм и стройности фигуры.

Анна не подозревала о том, что ее наставница под внешностью красивой, элегантной, пусть и хорошо тренированной женщины скрывает сверхчеловеческие качества и свободно могла бы стать олимпийской чемпионкой во всех женских и большинстве мужских видов спорта, поэтому злилась, когда ей приходилось проигрывать Ирине на беговой дорожке или татами. И тренировалась с еще большим азартом и ожесточением.

Увидел бы кто из ее московских подруг и соучениц, как хрупкая, мечтательная и застенчивая Аня Ставицкая, одетая в совершенно неприличное, обтягивающее трико, размахивая руками и ногами, пронзительно вскрикивая, дерется, словно римский гладиатор, с такой же, но еще более бесстыдно обнаженной дамой, вполне, впрочем, светской внешности.

— Неплохо, совсем неплохо, Аннушка, — говорила Ирина, когда они после контрастного душа сидели в примыкающем к спортзалу маленьком баре и пили душистый травяной чай. — Еще недельки две, и я бы тебя могла выпустить на ринг против юниора-перворазрядника…

Анна презрительно усмехнулась. Ринг ее не интересовал. Ей хотелось изучать по-настоящему боевые приемы и использовать их против настоящих врагов. Такая бескомпромиссная аггрессивность даже слегка настораживала мягкую по характеру Ирину.

— Зачем тебе это нужно, девочка? Скоро все эти войны кончатся, мы уедем отсюда в красивые спокойные края, выйдешь замуж, детей заведешь…

— Вот еще! — фыркнула Анна. — Не больно нужно. Вы-то, Ирина Владимировна, не слишком похожи на образцовую мать семейства. Наталья Андреевна — другое дело, она для семейной жизни создана, а мы с вами — валькирии! Раз уж на «Валгалле» оказались.

И обвела взглядом стены бара, усилиями Шульгина украшенные цветными слайдами-витражами, изображающими в натуральную величину обнаженных и полуобнаженных девиц из западных фантастических боевиков — оседлавших чудовищные «харлеи», пробирающихся с бластерами наперевес по джунглям неведомых планет, поражающих мечами и рогатинами ужасных монстров и не менее ужасных человекообразных негодяев. А также предающихся радостям любви с красавцами-культуристами. Она уже достаточно цивилизовалась, и откровенные сцены не вгоняли ее в краску, однако по сохраняющейся наивности Анна принимала картинки за подлинные фотографии и надеялась, что для нее столь увлекательные приключения еще впереди.

Да почему бы и нет, разве то, что она уже увидела и узнала, менее невероятно и интересно?

— Чем мы сейчас займемся, фехтованием или стрельбой? — спросила она свою наставницу.

— А не слишком ли? — осторожно спросила Ирина. — Не надорвешься? — Хотя опасаться этого не стоило: постоянный медицинский контроль показывал, что Анна пребывает в отличной физической форме.

— Не бойтесь, Ирина Владимировна… — В ее голосе прозвучала даже некоторая снисходительность. Недавно отметившая свое тридцатилетие, Ирина казалась девушке едва ли не старухой. Хотя и бодренькой.

«Надо будет ее проучить, — подумала та, великолепно понявшая смысл Аниной интонации и слегка задетая. — Покажу ей парочку ударов и загоняю по дорожке, пока пощады не запросит…»

Фехтовали они на саблях, хоть это и не женское оружие и боевая дорожка длиной двадцать пять метров, а не двенадцать, как для рапиры. А захлесты гибкого клинка бывают такие, что и брезентовая куртка не спасает от болезненных, едва выносимых даже крепкими мужиками ударов, после которых на коже вспухают багровые рубцы.