Стена плача - Владимир Колотенко

Юлька - зараза!..

Эх, как жаль, как жаль, что... что...

Жаль, конечно, и мои новые фирменные («Speedo») очки. Что касается трубки, то у меня есть запасная. И бог с ними, с плавками... Не жалко!..

- Постой, постой, - просит Юля, протягивая к моему левому плечу свою правую руку, - не шевелись, пожалуйста!

В чём дело?!

- Что это? - теперь спрашивает Юля, коснувшись своими пальцами моего плеча.

Я тоже, свернув шею и кося глаза, с удивлением пытаюсь рассмотреть своё плечо. А Юля уже бережно двумя своими чуткими пальчиками снимает с плеча золотую ниточку волоса и, найдя его начало, начинает методично наматывать его себе на указательный палец:

- А... бэ...вэ...

Я смотрю на неё, смотрю во все свои оба глаза.

- ... жэ... зэ... и...

Я тоже включаюсь в изучение алфавита:

- ...о... пэ... рэ... сэ... тэ!

- ...эс, - говорит Юля.

- Что «эс»?

- ...тэ-э-э-эээ...

Это «тэ-э-э-эээ» мы произносим уже вместе.

- ...ууу, - гужу я дальше паравозиком.

- Нет никакого «у», - говорит Юля. - Есть только «тэ»! Таня, Тоня, Тамара...

Мы молча смотрим друг на друга, она спрашивает:

- Кто?

- Что «кто»?

Она бережно снимает волос с пальца и кладёт это золотоволосое колечко снова мне на плечо.

- Таня, Тоня, Тамара? - снова спрашивает Юля, пристально всматриваясь в мои глаза.

- Какая Тоня, какая Тамара?! - возмущаюсь я.

- Тебе лучше знать, - говорит Юля.

Само собой разумеется, что мысль о Тине не приходит мне даже в голову. Единственное, о чём я печалюсь: неужели нет в этом золотом колечке, прожигающем калёным железом мое хилое плечико и так яростно требующем своего бриллиантика, неужели нет в этом божественном волоске его na4ala-na4al - волосяной луковицы? Не может же быть, чтобы не было!

Есть! Конечно, есть!..

Эта печаль меня радует!

Ух, и доберусь я, золотая моя Тинико, до твоего генома!

Что тогда запоёшь, милая моя?

Уф!..

- Слушай, - спрашиваю я потом, - а что ты мне читала, ну, помнишь... из ноутбука? Кто это был?..

- Но правда - тонко?

- Ну, так... По-моему не совсем...

- Правда-правда, - возражает Юля, - там - правда...

Я вижу, как эту чью-то виртуальную компьютерную правду думают Юлины глаза.

- Юлька, - вдруг ору я, хватаю её под мышки и кружу, кружу по паркету, кружу и кружу, чуть не падая!..

- Сдурел что ли?..

Сдурел!

- Надеюсь, тебе не скучно со мной так, как с Той... компьютерной? - спрашиваю я.

- С тобой соскучишься...

Но как, думал я, как она, Та, вся совершенно лишённая всяких одежд, могла удерживать эти немыслимо лазурные стены живой воды, когда мы шли с нею совсем рядышком рука в руке, продираясь сквозь эти водные хляби как Ева с Адамом сквозь кущи своего Рая, с каждым шагом приближаясь к тем белым звёздам на бледно-фиолетовом небе с белым-белым весёлым солнцем, дающем своим белым светом надежду на новую жизнь?

Как?..

На новую...

Я думал и думал...

Почему голая до последней ниточки, до последнего волоска?

Как Венера Милосская!

Потому что Богиня?

Я думал и думал...

И ещё этот её осколок... Точь-в-точь, как и та самая, что...

Тинина?..

Где же он? Куда я его задевал?

Ага, вот!..

Ну-ка, ну-ка!.. Сейчас мы тебя поисследуем...

Где моя лупа?!!

Глава 14

Слежку за нами я заметил еще в городе, когда мы шли с рынка.

- Малыш, - сказал я, - нам нужно поторопиться, нам до ночи нужно успеть...

Я взял ее за руку, она подчинилась моему требованию безропотно: надо так надо! В моей руке не ощущалось тревоги, мы шли как школьники, рука в руке, как счастливая пара с покупками перед свадебным путешествием. Ни я, ни она ни разу не оглянулись, даже когда остановились на перекрестке перед загоревшимся красным, пропуская, словно сорвавшихся с цепи псов, шумно спешащие машины. Не было произнесено ни слова. О том, что вдруг появилась угроза для жизни (Вдруг! Как крик!) она узнала по тому, как я обратился к ней, предлагая свою руку: Малыш! Не Ю, не Ли, не Юль, не Юсь, не Юшенька, а Малыш! Это был сигнал тревоги. В таких случаях она верила мне и подчинялась безоговорочно.

- Ты за рулем, - сказал я.

Она повернула голову в сторону и рассмеялась так, чтобы смех был слышен всем вокруг.

Две-три минуты ушло, чтобы добраться до машины, и вот уже приятно заныло сердце мотора. Этот звук всегда вселял нам надежду. Да, в машине мы чувствовали себя в безопасности, хотя опасность уже надвигалась мордой джипа. (Я успел заметить ее краем глаза в боковом зеркале заднего вида), точно так же, как это было в Валетте.

- Ты говорил, там тебя спасла Тина, - говорит Лена.

- И там, и тут, и... Знаешь, вот у каждого есть ангел-хранитель. Мне кажется, что Тина как раз... Нет, не кажется - так и есть! Если ты помнишь, на Святой Земле, когда я гонялся за Юркой...

- Помню, как же, тебя чуть не утопили в Мертвом море.

- Я никому этого не рассказывал.

- Даже во сне?

- Ты права: я сплю и вижу... Тина часто приходит в мои сны, но иногда и вживую... спасает! Чтобы уберечь от неминуемой катастрофы! Как она это делает, я не знаю, но твёрдо уверен - это она!

- Ну-ну, - говорит Лена, - и что же дальше?

- Джип надвигался, - продолжаю я, - ощерившись пастью радиатора. Что ж, милости просим...

- На первом же светофоре - направо, - сказал я, - и выбирайся за город.

- O'key!- сказала она, посмотрела на меня и снова улыбнулась.

Я подмигнул левым глазом, мол, на тебя вся надежда.

Только минут через двадцать мы выехали на автобан. Морда не отставала.

- Вон за тем леском, - сказал я, - повернешь на первую же попавшуюся дорогу, и попытайся оторваться.

Граната была у меня уже в правой руке.

- Хорошо...

Джип после поворота, когда и встречных, и попутных машин заметно поубавилось, нагло сел на хвост.

- Теперь, - сказал я, - поверни вон за тем зеленым забором и резко затормози.

- Хорошо...

Взрыв был такой силы, что джип кувыркнулся раза три или четыре. Она сидела в машине, в воцарившейся тишине слышно было, как мирно работал двигатель и стучало в висках. Я дождался второго взрыва (бензобак), затем вышел из-за забора и направился к горящему джипу. Двоих выбросило из машины, они были живы, корчились на траве, на них дымилась одежда, а у одного не было полруки. Сколько еще осталось в горящем джипе, разобрать было невозможно. Я не стал добивать их выстрелами в голову, чтобы избавить от ужасных мучений. Я не знал даже, зачем подошел к ним. Чтобы удостовериться в том, что погони больше не будет?

- Что? - спросила она, когда я уселся с ней рядом.

- Хочешь, поведу я? - спросил я.

- Нет уж, - сказала она, - теперь и я справлюсь.

- Юль, - сказал я, - неужели тебе все это нравится?

- Открой, пожалуйста, воду, - попросила она.

Проходит неделя...

Юлию совсем не интересует, почему я сижу в темноте, почему со стаканом коньяка в руке, почему шляпа на голове...

- Что случилось?

И этот ее вопрос, думаю я, тоже из будущего. Случилось! И я в отчаянии: я мало что могу изменить. Я не в состоянии не то, чтобы как-то повлиять на этот процесс всеобщего умопомрачения, мне не удается даже взять себя в руки!

- Где ты была?

Ревность? Юля просто хохочет!

- Ты меня ревнуешь? Почему ты в шляпе?! Мы с Лешей Карнауховым провожали Дэвида...

- Он улетел?

- Рест, как ты можешь?.. Включи же свет!

Я убеждал Дэвида, уговаривал, умолял его не пускать деньги на ветер. Ведь никакие миллионы и миллиарды не в состоянии решить проблему всеобщего потепления. Дыры в небе не залатать никакими ассигнациями. Парниковый эффект - это плод невежества...

- Налей и мне, - просит Юля. - Я расскажу тебе прекрасную историю про твою Пирамиду.

Человечество, думаю я, еще не совсем выбралось из пещеры на свет, и если не изменить его пещерное сознание, парники облепят землю, как... Парниковая катастрофа неминуема, если...

- Дэвид, - рассказывает Юля, - спешил на самолет, но мы его все-таки пытались склонить к небольшому общению. Ты слушаешь меня?..

Я приношу стакан для Юлии.

- Мы караулили его в коридоре. За что нас на месте хотели уничтожить взглядами сопровождающие сэра! Они не переставали бубнить: «...из-за вас сэр Дэвид не успеет на самолет!..». Этот бубнеж не прекращался ни на минуту: «Если вы зададите вопрос, он не сможет вам не ответить, даже если будет опаздывать!..» и телепатически добавляли: «Он же сэр, а не какой-нибудь там... мужик.». Плесни же и мне!..

Я наливаю коньяк.

- За что выпьем?..

Я слушаю. Юля отпивает глоток.

- Мы-таки поймали его, - продолжает она, - нас пригласили в кабинет... Я уже знала, что Дэвид в коридоре общаться не будет - не положено...

Юля сделала еще глоток.

- Мы вошли в кабинет, я вижу: сэр замешкался - не могу понять почему... Оказывается, сэр не может спокойно сесть на диван, если присутствующие дамы стоят, даже если это дамы из съемочной группы.