Охота на единорога - Юрий Енцов

Али Мухаммед молчал, но все-таки его почему-то боялись…

Ночью, когда закончились действия обезболивающих таблеток, Серж проснулся, хотел включить свет, но электричество не работало. Он разбудил спящих, к страшному их неудовольствию. Ему сделали укол морфия и он снова заснул.

Утром Али еще раз осмотрел Сержа. Тот выглядел очень плохо. Али позвонил Борису, предложил прислать подтверждение платежа и договориться: куда привезти человека.

— А как мы узнаем, что человек именно тот, которого мы ищем? — спросил Борис.

— Я могу передать ему трубку, — сказал Али.

Серж взял слабой рукой телефон:

— Здравствуйте, — услышал он смутно знакомый голос. — Это Борис. Серж?

— Да, кажется, — ответил Сергей.

— Скажите, куда мы ходили с вашей матушкой во время последней нашей встречи?

— В Мулен-руж? — сказал Серж неуверенно.

Они договорились встретиться на другой день у национального музея…

Весь день у Сергея болел бок, а обезболивающего больше не было. Он делал себе временные отрезки, в течение которых он должен вытерпеть боль. Потом приходилось терпеть дальше.

Когда он попросил обезболивающего, ему сразу же дали какого-то белого порошка. Снадобье подействовало не сразу, боль по-прежнему была, но она ушла куда-то далеко, его тело словно бы выросло в размерах и превратилось во вселенную.

И ему как-то стало безразлично, правильно ли воронов поймет его признание, он сказал ему:

— Александр, прости, что я не дождался тебя в ауле. Мне нужно было увести Айшет и твою дурацкую дискету. Я думал, что это важно. Но ты остался там, и я потом был уверен, что тебя убили. Потом мне казалось, что я тебя предал, а у нас легкомысленных французов принято считать, что предательство и хитрость свидетельствуют о недостатке ловкости.

А сейчас, когда я увидел тебя, я подумал, что ты выполняешь задание твоей конторы. Но это какое-то странное задание. Прости, но тогда ты был довольно мелкой сошкой. Одно из двух, либо ты сделал карьеру, либо стал работать на себя. Впрочем, работая в вашей организации, нужно много работать на себя, на то чтобы выжить, по крайней мере.

Воронов молчал. Серж еще что-то говорил, пока не понял, что комната пуста. Никакого Воронова тут нет и быть не может.

Положение было сложное. Обманы и запутанные отношения, тайные встречи и связи. Его подстерегала опасность. Но вот сейчас он был один, эта жизнь разъела его душу и проникла внутрь.

Ему стало страшно, он понял, что способен на отчаянный поступок. Вот только все в его жизни уже случилось. Но страх — становится источником притяжения экстремальных ситуаций. И тогда единственно возможным покоем становиться смерть.

Глава 15

Пик остался далеко позади. Король волновался и вертел головой, пытаясь определить своё местонахождение, но не способен был различить дороги в кромешной тьме и видел только, что они отдаляются от пика, а правильно ли держат путь — к Островному дворцу или в другую сторону — он не понимал.

И тут совершенно неожиданно он почувствовал, что слон пошёл по деревянному настилу. Это был мост.

В темноте перемежающейся всполохам Асман увидел сияющий купол дворца. Он был у цели, и только тут король понял, что прогалина, по которой слон двигался перед тем, была не лесным каньоном, коих они видели немало, а тропинкой ведущей к охотничьему помосту.

Он спустился со слона и, славя Аллаха, торопливо вошёл внутрь дворца-павильона, сопровождаемый обеспокоенными и выражающими придворную радость вельможами и евнухами.

В зале он тут же обнаружил Звездочёта. Тот в отличие от дворни, не изобразил радости и вообще никак не отреагировал на появление промокшего короля.

— Переодеться! — бодро приказал Асман несказанно довольный тем, что он наконец-то под крышей, ярко горят факелы и всё только что происшедшее уже кажется тем, чем оно и было — забавой.

— Прикажете поднять мост? — спросил начальник стражи, между тем, как короля переодевали.

— Мост? Поступай как знаешь… Впрочем… — Асман взглянул на Звездочёта, — грех ведь в такую погоду прятаться от людей. По нашим обычаям путники в ненастье входят в дом без предупреждения.

Начальник стражи замер на мгновение колеблясь между долгом и служебной обязанностью защищать господина, желанием угодить ему же, и наконец — видимо волнение в пути подстегнуло его умственные способности, и он нашёл выход из положения:

— Я прикажу чуть приподнять мост, а стражникам следить за дорогой и если появится путник — впустить,

Асман поощрительно улыбнувшись, кивком отослал его. И остался один в полумраке залы, если не считать молчащего звездочёта, который, когда владыка посмотрел на него, так и остался с безучастным видом сидеть на ковре. Выражение его лица делалось всё более странным, отражая высшую степень отрешенности, на поминавшую одновременно враждебность и нежность.

— Ты здоров? — спросил король. Мигуэль ничего не ответил, хотя и отреагировал на вопрос глазами, они, опять же, равно походили на глаза безумца и человека погружённого в странные размышления, от чего королю стало тревожно, Но и за резными дверьми переговаривалась устраивалась на ночлег, погромыхивая оружием стража, он сам был вооружён, а его странный гость — безоружен. Да и в общем он не вызывал опасений, только что сидел в присутствии короля — что не самый страшный, хотя возможно и смертный грех.

Затем Звездочёт и вовсе прилёг на ковёр, прилёг спокойно, как будто устраивался ко сну, подложил под щеку ладонь и закрыл глаза. Король подошёл к нему, де Кастро мерно дышал, но веки его были неспокойны, под ними бегали туда-сюда глазные яблоки.

Перешагнув через де Кастро, король прошёл к приготовленному для него ложу. Постель состояла из шёлковых подушек и накинутого на них покрывала из тонких леопардовых шкур кликнул евнуха, который помог ему разуться и мгновенно погрузился в дрёму.

Сон, последовавший за ней был глубок, но чуток и прервался через некоторое время от криков стражи за стеной. Асман прислушался, но всё стихло голоса правда, продолжали доноситься стены дворца были полутораметровой толщины у основания, но высокий двери не соответствовали им не превосходя по толщине циновки больше походили на ширмы чем на двери, они совершенно не задерживали звуков и король слышал сквозь сон, как Главный телохранитель расспрашивает о чём то стражников, но слыша звуки голосов Асман смысла сказанного всё-таки не разбирал.

Он опять заснул и спал, как ему показалось очень долго, хотя на этот раз сон не был глубок. Продремав бесконечно долго, он как ему показалось начал засыпать своим обычным крепким сном, увидел даже сон и во сне звездочёта или только подумал о нём; и тут его второй и последний раз разбудил яркий свет.

Сначала он подумал, что это день и солнце светят в глаза сквозь золотистые слюдяные витражи стрельчатых окон. Он пробудился и увидел, что день не наступил ещё, хотя буря кончилась. Она затихла давно ещё во время первого пробуждения. Теперь стояла тишина, воздух после дождя свежестью свей щекотал ноздри, а в самом центре залы горели три ярчайших факела. Они горели так ярко, как может говеть только дерево, пропитанное специальным земляным жиром и еще потрескивали при этом.

Первое что сделал король — взглянул туда, где спал де Кастро и увидел его лежащим на прежнем месте, но уже не свернувшись калачиком, а полуповернувшимся на спину, его лицо было обращено вверх к куполу шатровой залы, веки плотно закрыты, кожа щёк синевато бледна.

И три факела горели в зале, но король даже не подумал возмутится дерзостью вошедших, будучи сначала во власти сна и неожиданности, а когда сонное оцепенение прошло и настало время для гнева, то оказалось, что гневаться не на кого: факелы горели сами по себе… горели и приближались к центру залы, где располагалось ложе короля, двигаясь медленно, как могли двигаться факелоносцы — которых не было — если б они шли медленно, на цыпочках, дабы не вспугнуть спящего,

Три факела приближались к королю потрескивая, как обычно трещит, сгорая, смолистое дерево. Их свет только слегка освещал залу, хотя свечение было интенсивным, но концентрировалось вокруг источников, которые рассеивали искры, раскалёнными кусочками разлетавшиеся во все стороны, верх высокой залы и углы — прятались во тьме. Стояла тишина, король услыхал в соседнем смежном помещении храп и причмокивание спящего евнуха, все спали в лесном дворце, и стража спала у дверей, положившись на дозорных, спали слуги, утомлённые охотой. Всё предалось ночному отдыху. Спал мёртвым сном звездочёт и Асман не вздел, чтобы его грудь хоть слегка вздымалась.

Медленно — медленно, стараясь не опережать приближающиеся к нему огни, не насторожить их судорожным движением, король выбрался из под леопардовой шкуры, ступил босой ногой на мягкий ворс ковра, которым было устлано основание небольшого возвышения, где в пуховых подушках король проводил свою первую ночь в Лесном дворце. Так же медленно но с более и более колотящимся сердцем, Асман попятился назад, глядя на три огня, кои при неосторожном его движении тут же колебались. Они двигались медленного прямо, и их перемещение было почти незаметно. Между ними и отступающим королем лежал навзничь Де Кастро и его тело служило дополнительным ориентиром… Один из огоньков — первый склонился над лежащим, но не надолго и тут же, лишь на секунду замерев над телом, словно рассмотрев его, двинулся далее догоняя других