Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи - Арни Фалк-Рённе

Я приказала своим проводникам похоронить ее. Пока они копали могилу, появилась женщина, с которой мы встречались накануне и которая говорила на языке чимбу. На сей раз она пришла в сопровождении шести мужчин, вооруженных копьями и вымазанных золой, у одного из них, видимо вождя, на голове было украшение из перьев райской птицы. Правую руку он держал прижатой к виску: по-видимому, он страдал от боли. Через переводчицу он сказал, что зовут его То и что он муж умершей женщины. Камайя перевел:

«Он говорит, чтобы мы ее не хоронили. Они хотят забрать тело, съесть мозг умершей и тем самым оказать ей уважение».

То показался мне приветливым человеком, и у меня не было никаких оснований противиться соблюдению похоронных обычаев племени. Я распорядилась отдать тело покойной и спросила, не могу ли быть полезной чем-нибудь. Теперь я более не сомневалась: убеждать их, что куру — это болезнь, не имеющая ничего общего с колдовством, бесполезно. Поэтому я попросила перевести следующее: в страну племени форе меня послал могущественный белый колдун, желая унять всех злых колдунов в их племени, которые насылали на женщин болезнь куру. Однако сказать так недостаточно, свои слова надо чем-то доказать. Но чем? У нас был при себе живой провиант — четыре живых поросенка. В доказательство моего могущества одного из них выпустили, и я лично пристрелила его из ружья Бонти.

Это произвело на людей форе известное впечатление, но тут я вспомнила, что патрульный офицер Скиннер уже демонстрировал таким путем силу оружия белого человека. И тогда я подумала: кажется, у вождя болит зуб.

— Власть моя настолько велика, что я могу удалить твой больной зуб так, что тебе не будет больно, — сказала я, обращаясь к То.

Начались длительные переговоры, но зубная боль, видимо, была так сильна, что в конце концов То отбросил все сомнения и позволил сделать обезболивающий укол в воспаленную десну. Минут через двадцать я вытащила больной зуб и с торжествующим видом протянула его вождю.

Эта операция открыла мне доступ в мир племени форе. С помощью То меня изо дня в день вводили все глубже в это незнакомое общество. С каждым новым днем пути я приближалась к великому колдуну Ийоге, человеку, который взял на себя смелость распоряжаться жизнью людей и насылать на них смерть. Он, видимо, прослышал о моем приближении к его деревне — оттуда то и дело поступали предупреждения, чтобы я наконец остановилась.

Первая деревня на моем пути называлась Касогу. На поляне за частоколом То разделал тело покойной жены и на глазах у всех съел низ живота.

Возможно, мой рассказ покажется неэстетичным, но в нем нет ни капли вымысла. Все это я наблюдала собственными глазами, так как мне разрешалось свободно расхаживать по деревне. Я могла без каких-либо помех, пользуясь переводчикам, обращаться к жителям деревни во время их трудовых занятий, сидеть у очага, заходить в хижины, в том числе и в ту, где женщины племени форе скрываются во время менструаций. Я могла пригласить их к себе в лагерь, показать, как пользоваться карандашом, как зажигается карманный фонарь, давала им посмотреться в зеркало. Но как далеки были мы друг от друга! Наш образ жизни разделяли тысячелетия. Не буду касаться обычаев, связанных с употреблением в пищу человеческого мяса, ограничусь самыми простыми примерами. Младший брат наследует жен старшего брата. Братья и сестры не должны смотреть друг на друга и разговаривать между собой. Мужчина имеет право вступать в интимные отношения с женой друга, причем муж должен присутствовать при этом акте. Существует обычай глотать куски тростника, чтобы вызвать рвоту и тем самым «очистить внутренности» от пищи, приготовленной беременной женщиной или женщиной, у которой начались месячные. Женщину, которая увидит играющего на бамбуковой флейте мужчину, ждет смерть.

Мало кто из живущих на Земле народов боится смерти меньше, чем форе, зато они очень страшатся позорной смерти от куру, когда нечистая сила пожирает больного изнутри. В ту пору я еще не знала, что на долю этой болезни приходится половина всех смертных случаев среди женщин в здешних краях. Но надо было быть слепой, чтобы не увидеть, как опасались женщины, девушки и девочки заболеть болезнью куру. По утрам, выбираясь из хижин, чтобы заняться работой на полях, женщины некоторое время стоят неподвижно, выпрямившись во весь рост и свесив руки плетью. Стоит им почувствовать малейшую дрожь в теле, как их охватывает страх: не вселилась ли в них нечиста сила? Внимательно приглядываясь друг другу, они стараются выискать жертву куру, успокаивая себя тем, что если злая сила уже вселилась в какую-нибудь женщину, то она не сразу поразит другую.

Я имела возможность наблюдать все стадии болезни. Первые признаки обычно проявляются в незначительных нарушениях координации движений. Стоит больной взять в руку какой-нибудь предмет, как пальцы ее начинают слегка дрожать и ей не сразу удается унять дрожь. Нередко она и сама этого не замечает, зато другие не упускают случая поведать об этом не только самой несчастной, но и всей деревне. Из-за постоянного страха перед болезнью у женщин племени форе выработалась привычка брать предметы одной рукой, а другой придерживать сверху. Такая нехитрая манипуляция позволяла им в какой-то степени сдерживать судорожное подергивание мышц, которое приводило к повышенной нервозности, доходящей до истерики. По той же причине женщины не осмеливаются громко смеяться, ограничиваясь только улыбкой.

3

В своих наблюдениях за жизнью племен я столкнулся с такими понятиями категорий добра и зла, которые столь разительно отличаются от наших, что я попросту не приложу ума, как можно помочь этим людям и приобщить их к современному миру. На эти мысли меня натолкнули их отношение к тем, кого поразила болезнь куру, их страх перед колдовством и всем, что связано с этим.

Осталось ли подобное отношение таким же, как и десять лет назад, когда я впервые попал на землю племени форе? По мнению Руперта, никаких изменений здесь не произошло, но, так ли это в действительности, я смогу судить лишь сам, когда вторично попаду в племя. Итак, в распоряжении миссионеров, врачей и администрации было десять лет. Есть ли какие-нибудь сдвиги? В прошлый раз мне довелось попасть в деревню, которую сами жители нарекли «деревней обреченных на смерть женщин». Помню, что прибыл я туда к вечеру. Вершины гор были озарены бледно-розовым отблеском заката, в ясном воздухе вверх устремлялись клубы дыма от костров. Маленькие хижины купались в свете вечернего солнца, все, казалось, дышало миром и покоем. Стоило нам приблизиться к хижинам, как с десяток поросят врассыпную бросились в заросли. Навстречу нам устремились пятеро ребятишек, протягивая подарок — веточку эвкалипта с жирной зеленой гусеницей. Я великодушно отдал ее мальчишке постарше других, и он с радостью засунул ее в рот.