Дао Блаженств - Александр Матяш

Д: Как еще мир стоит?

А: Как говорят тексты Священного писания, пока есть еще хотя бы один праведник, до тех пор мир стоит. А когда не станет ни одного – наступит конец света, потому что тогда Господу вся наша суета станет абсолютно не нужна.

М: Учитывая все, что происходит в мире, мне кажется, что немногие праведные дышат уже через раз.

А: Это действительно так – настоящих праведников в этом мире осталось немного. Хорошо, что они еще есть, а не то мы бы все уже на Страшном Суде как свечи горели.

В: У меня возник вопрос. Мы пришли к тому, что совершенство изначально присутствует в нас, и человек, поступая тем или иным образом, соотносится с ним. Получается, что это совершенство должно быть абсолютным – вне времени, вне социальных обусловленностей. Как они связаны: человек как продукт, рожденный в определенную эпоху, и совершенство, которое – абсолютно? Как преломляется или искажается это совершенство?

А: Ответ надо искать в себе. Чего тебе не хватает для того, чтобы дойти до этого совершенства и оттуда, с его высоты, все понять?

В речах Христа можно встретить такое выражение: «забота века сего» (Мф. 13.22). Это то, что вкупе с обольщением богатства мешает нам слышать Слово Божие и отвлекает от взращивания в себе духовности. Но «забота века сего» – это, на мой взгляд, не просто забитость сознания мирскими попечениями. Ее следует рассматривать шире – как всю совокупность наших сансарных блоков, зажимов и зависимостей. Понимаешь, почему, Вероника?

В: Потому что она сиюминутная?

А: Давай посмотрим, что такое совершенство в тебе? Вот ты часто очень торопишься, рассказывая, частишь, не думая о собеседнике. Стоит мне только сказать тебе: «Вероника, обрати внимание на темп речи», – и ты сразу все понимаешь: и как ты спешишь, и почему с такой скоростью говоришь, и как в этом проявляется твое неуважение к себе, заискивание перед слушателями, страх, что тебя оборвут и скажут что-нибудь вроде: «Все, хватит. Неинтересно тебя слушать». Тебе ведь нужно совсем немного, чтобы ты это все почувствовала. А почему?

В: Потому что я это о себе знаю.

А: Да. Знание этого в тебе есть. Это знание и есть то совершенство, которое присутствует в тебе, но тобой не является. Тебе, чтобы до него дойти, нужно проделать огромный путь, огромную внутреннюю работу. Но если бы его в тебе не было, то ты в принципе не знала бы, куда идти и как ее делать, и никуда не дошла бы. То, что это знание находится в тебе, вовсе не значит, что оно твое. Да, оно в тебе есть, но попробуй достань его. А что этому мешает? Те самые искажения, напластования, наложенные на нас этой самой заботой. Почему ты так торопишься? Потому что где-то когда-то кто-то проявил нетерпение, слушая тебя, может быть, когда ты была еще очень маленькой, – и ты подчинилась той заботе того века, подчинилась, не осознав этого и не заметив. А подчинение это имеет интересное свойство: один раз подчинишься, потом сто лет спины не разогнешь, не выпрямишься.

У: Вопрос в том, насколько мы деформированы этой «заботой века». И зависит ли путь к совершенству – сложность этого пути, его кривизна – от того, насколько сильны и глубоки наши искажения?

А: Нет, я придерживаюсь другого мнения. Для человека важно не это. Мы деформированы – в любом случае. Важно другое – насколько мы готовы по этому пути идти. Я могу объяснить свои слова в русле христианского мировосприятия. Христос указал нам путь к совершенствованию. Наиболее важным и существенным этапом этого пути является покаяние или, скорее, – сокрушение по поводу своей несовершенной природы. В чем заключается смысл покаяния и сокрушения – ежедневного, ежечасного, ежемгновенного? Почему это средство обладает такой гигантской терапевтической, исцеляющей мощью? Когда мы признаем свое несовершенство, видим его и сокрушаемся по этому поводу, то происходит самое главное – мы с этим несовершенством разотождествляемся внутри себя. Ибо признать себя несовершенным можно, только разотождествившись с тем, что признано несовершенным. Почему? Таково свойство эго. Эго всегда должно быть совершенно. Поэтому, когда мы сокрушаемся всем сердцем, мы покидаем тот образ мысли, то состояние сознания, по поводу которого мы сокрушаемся, в котором мы были и с которым мы своим сокрушением разотождествляемся.

Д: То есть это всегда шаг в сторону?

А: Не в сторону, а вглубь, потому что разотождествиться можно только одним способом. Правда, возможно разотождествление через чувство вины, но это уже не само разотождествление, а его перевертыш. Не знаю, говорил ли о возможных перевертышах Иисус – пока не встречал, – но вся история христианства состоит из подобных перевертышей. Это культура стыда, ложного стыда и всего, что из этого следует. Поэтому дела постыдные люди предпочитают совершать в тайне, чтобы никто об этом не узнал. Если об этом становится известно, они очень страдают. В этом смысле человек существо социальное.

У: По зависимости от реакции окружающих? Получается, что для нас приоритетно не наше взаимоотношение с совершенством – иначе мы бы ничего не скрывали – а то, как на это прореагируют.

А: Да. «Ибо где сердце ваше, там и сокровище ваше». Но надо сказать, что в первые века христианства покаяние и исповедь были коллективными: в церкви, в полном собрании при всех исповедовались в своих грехах, чтобы получить допуск к причастию.

Д: Такая исповедь должна быть намного сильнее.

А: Намного. Но, как говорят христианские авторы, тогда община могла эти грехи понести на себе.

Д: Что это значит?

А: Представь себе, что ты сейчас начинаешь исповедоваться при всех.

Д: А-а… То есть община могла адекватным образом отреагировать на это?

А: Да. Без косых взглядов, без осуждения. Современные люди настолько сильно разобщены, что они к этому, конечно, не способны. Частная исповедь – это одно из тех нововведений, которое было компромиссом церкви с этой самой «заботой века сего». Компромиссом, сделкой. Исповедь перед всеми была бы слишком сильным терапевтическим действием. Она могла бы вызвать раскол в церкви, бунт, несогласие очень многих эго.

Когда мы раскаиваемся, мы увеличиваем меру своего присутствия в собственной неправоте, потому что нераскаянный грех не полностью осознается. Его стараются забыть, упрятать в небытие сознания, как будто его и нет, и забывают до такой степени, что он и вовсе вылетает из головы, его становится не видно и не слышно. Монахи говорят, что если исповедоваться регулярно, то очень многие грехи начинают подниматься из глубин памяти: какие-то тайны, давным-давно забытые.

Христианство возвестило возможность совершенствования через сокрушение. Оно впервые поведало об этой исцеляющей мощи41. Самая главная истина заключается в том, что, оказывается, разотождествившись со своим эго через сокрушение, мы отождествляемся с Отцом нашим Небесным: тем самым на нас нисходит благодать. Конечно, это происходит только тогда, когда мы разотождествляемся и сокрушаемся перед Его незримым, но вездесущим ликом: это необходимое и само собой разумеющееся условие. В противном случае мы, оставаясь наедине с собой, рискуем быть раздавленными нашим несовершенством: без Божественной помощи эго и здесь умудрится получить свои дивиденды. В терминах христианства это описывается примерно так: когда человек умаляется, кается, взывает к Богу о прощении, то Господь в своей бесконечной доброте нисходит на него и ниспосылает ему свою благодать. Эти термины точнее, чем психоаналитические: «отождествиться – разотождествиться», потому что они более теплые, живые.

Д: И понятны простому человеку.

А: Может быть. Действенная сила христианства как религии, источник которой кроется в самой глубокой сути благой вести Евангелия, заключается в том поразительном феномене, что если мы оказываемся готовы отречься от своей человеческой сути, то Божественная суть – за этот наш подвиг – приходит к нам сама. «Какому человеку можно спастись?» – спросили Христа. «Никакому человеку спастись невозможно самому – только с Божьей помощью». А Божья помощь заключается в том, что это внутреннее совершенство находится прямо внутри нас. Но Господу не хочется делать из нас зомби и повелевать нами, Он хочет, чтобы мы искали и находили это совершенство в свободе. Поэтому оно не дается нам автоматически, мы чувствуем его как некий ориентир, указывающий нам направление пути. Важно научиться им пользоваться: смотреть и видеть свой эгоизм, вовлеченность, суетность, все свои несовершенства и так далее.

Итак: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

В шестой главе Евангелия продолжается рассказ о том, каким же образом возможно достижение совершенства.

Глава IX. Акт милостыни – ловушки эго

1 Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.