Клуб смертельных развлечений - Фридрих Незнанский

Эпилог

Рабочий день уже закончился, так что приятели и соратники не с чувством безнаказанности, как иной раз — чего уж тут скрывать, бывало, — а с ощущением выполненного долга расположились в кабинете Турецкого. По традиции, как в недавние добрые времена.

— Первым делом, — назидательно сказал Грязнов и не успел закончить, потому что Турецкий с Меркуловым, не сговариваясь, синхронно пропели:

Первым делом — мы отключим телефоны, Ну а девушки — а девушки потом! В американском кино гангстеры перед переговорами выкладывали на стол пистолеты, ну а четверо друзей достали мобильные телефоны и выключили их от греха подальше.

Гордеев накрывал на стол (лаваш, маринованные огурчики-помидорчики, такие же грибочки, три копченые курицы, молодая картошечка, посыпанная зеленью), Грязнов откупоривал бутылки (три вида минеральной: «Новотерская», боржоми, «Архыз», три варианта коньяка «Арарат», «Ани», «Ахтамар»), Меркулов с Турецким, скинув пиджаки на спинки стульев, вяло полемизировали о методах работы отдельных сотрудников Генпрокуратуры.

— Александр Борисович, — сказал адвокат, — поскольку я уже имел кое-какое отношение к твоим делам, может, ты все же просветишь меня?

— Что именно тебя интересует?

— Цыганков. Зачем он все-таки брал деньги у Максакова?

— Это проще пареной репы. Цыганков выкупал свою девчонку у одного бизнесмена арабских кровей по имени Рачик. Слышал о таком?

— А я думал, ему не пришлось этого делать, он мне говорил, что этого Рачика ему удалось обвести вокруг пальца.

— Вначале и не пришлось. Но не такой уж Цыганков великий комбинатор, каким хочет казаться. Потом так вышло, что Рачик оказался гостем «Березки», его туда как-то привез Дубовик. Разумеется, Рачик увидел там Катю и предъявил Цыганкову претензии. Тот попросил в долг у Максакова. Конфликт был исчерпан.

— Всего-то, — разочарованно протянул Гордеев. — А сколько таинственности… Ну ладно. Чем же на самом деле была эта самая «Березка»?

— Цыганков снял старинный особняк, помещение отремонтировал и устроил там место встречи членов клуба с трогательным названием «Березка». При зале работал отменный, закрытый для посторонних ресторан. Шеф-повар Матвей Сидоренко был одним из лучших российских поваров, он, судари мои, готовит также в «Пушкине», и мы с вами не раз имели возможность вкушать его шедевры. Помещение это было своеобразной штаб-квартирой клуба. Члены клуба проводили там выходные дни, оставаясь на ночь. У каждого был свой номер. Цыганков организовал «круизы» — выезды в народ. При этом специальный парикмахер-стилист гримировал людей. Жен богатейших людей этот парикмахер гримировал под вокзальных проституток, а их мужей гримировал под бомжей. Цыганков договаривался с руководством московской милиции. Каждый раз ему выделялся специальный милицейский наряд, чтобы реальные московские бомжи, нищие и проститутки не приставали к его загримированным бомжам, нищим и проституткам. Назначались контролеры из числа членов клуба. Они должны были следить за выручкой «бомжей» и заработком «проституток». Таким образом объявлялся старт, выезд, и все выезжали на площадь «у трех вокзалов». Выезжали в «народ». Начиналась «работа». Это была радость, это был «кайф» для богатейших людей России. Изображая свой «народ», то есть проституток и бомжей, знатные богатые люди не находили себе места от радости и наслаждения. Все они охотно и с радостью втягивались в это безумное развлечение. Так что и бомжи иногда курят сигары, Юра. Девицы и дамы старались подцепить как можно больше кавалеров, а мужчины делали все, чтобы собрать как можно больший урожай мелочи. Эти игры проходили под контролем милиции, которая была куплена для этих занятий…

— «Двенадцать апостолов»? — уточнил Меркулов.

— Ну конечно! Но прошу учесть, для наших «апостолов» эти игры были только верхней частью айсберга. Выигравшие получали действительно большие денежные призы, поскольку у членов клуба собирались взносы. После окончания спектакля устраивалась грандиозная попойка, где случалось все, вплоть до обмена женами.

— И что, Максаков со своими конкурентами тоже в этом участвовали?!

— Максаков и Дубовик были вхожи в «Березку». Цыганков, этот Остап Бендер двадцать первого века, старался заполучить их всеми силами, и это ему удалось. Но разумеется, ни в каких бомжей нефтепромышленники не играли. Для них посещение «Березки» было не более чем удобным камуфляжем. В других местах и заведениях они находились под пристальным вниманием своих коллег и конкурентов по бизнесу, а здесь могли расслабиться. Впрочем, ровно до того момента, пока не началась вся эта возня вокруг сделки с англичанами… Между тем фантазии других членов клуба разгорались. Запретный плод, как известно, сладок. Женщин уже не удовлетворяла лишь игра. Они хотели действительно испытать, что чувствует проститутка, отдаваясь первому встречному. Или группе первых встречных. Как с бандитскими, так и сексуальными наклонностями. А мужчин тоже манил риск. Они желали действовать без поддержки милиции и почтеннейшей публики. Жаждали опасных и кровавых развлечений. Они самостоятельно выезжали на электричке куда-нибудь подальше от Москвы. То в Мытищи, а то и в Ярославль. И там встречались с настоящими бомжами. С настоящими преступниками. Невольно втягивались в опасные ситуации. Некоторые из них применяли оружие. И местная милиция, находя трупы бомжей и проституток, приходила в ярость. Кто же совершил эти преступления? Таким образом игра перерастала в рискованные приключения. Но Цыганков не скупился. Милиция получала хорошие деньги за «раскрытие» подобных преступлений и вызволение богачей «из плена» и неприятных ситуаций. Но случалось, что милиция находила и трупы. При расследовании выяснялась странная картина. С одной стороны, потерпевшими оказывались бомжи и проститутки. Однажды при неустановленных обстоятельствах погиб крупный бизнесмен. И следователи не могли ответить на вопрос: как тот или иной магнат, проживающий в столице, мог вдруг оказаться, скажем, на окраине Мытищ? При этом «новый русский» выглядел как бродяга, нищий или бомж. Так и начал распутываться этот клубок.

— Совсем не с того места и не в том направлении, — буркнул Грязнов.

— Саня, — добродушно-укоризненно проговорил заместитель генерального прокурора, — чтобы закрыть тему, я должен заметить, что все твои проблемы проистекают от твоих же методов работы. Пора уже стать солиднее, в самом деле, пора, что ли, придерживаться какого-то порядка, который соблюдают твои коллеги, к примеру…

— Все наши рассуждения сводятся к уступкам чувствам, — сказал Турецкий. — Я следую своим мыслям не по порядку, но, может быть, не без плана и замысла. Это и есть настоящий порядок, и он всегда будет отличать мой предмет самим своим беспорядком.

— Хм… Знаешь что? — сказал Меркулов. — Я удивлен. Это… просто блестяще.

— А по-моему, ерунда, — высказался Грязнов-старший.

Грязнов-младший своего голоса не подавал, потому что отсутствовал, у него появился очередной «толстый», как он говаривал, клиент, и Денис вместе со своими оперативниками занимались полезным делом — зарабатывали деньги.

Гордеев же пожал плечами: он не успел составить себе мнения об очередной мудрости Александра Борисовича. Гордеев вообще был занят: он ломал лаваш.

— А я говорю — блестяще, — настаивал Меркулов. — Ты в тюрьме, Александр, определенно поумнел. Может, нам всех сотрудников туда время от времени отправлять? В командировку?

Грязнов разливал коньяк. Начать решил с «Арарата». В конце концов, оттуда все видно.

— Должен тебя разочаровать, Костя, — вздохнул Турецкий, протягивая своему приятелю и начальнику потрепанную синюю книжицу. — Это я не сам придумал. По крайней мере, не сам сформулировал.

Меркулов повертел ее в руках. Блез Паскаль. «Мысли». Полистал. На форзаце мелькнул какой-то расплывшийся штамп.

— «Библиотека СИЗО Лефортово», — прочитал Грязнов и захохотал: — Так он… он ее спер оттуда! Ну что ж, — поднял рюмку начальник МУРа. — От тюрьмы и сумы… Короче, знаете что? Давайте тяпнем за нашего адвоката, который такого жулика сумел спасти!

— Блажен, кто смог понять причины вещей, — скромно заметил Турецкий. — Вергилий. «Георгики».

— Его бы к нам, в Генеральную прокуратуру, — вздохнул Меркулов.

— Господа древнеримские греки, давайте выпьем наконец! — возмутился Грязнов.

Возражений больше не последовало, и рюмки звякнули. И в этот момент зазвонил телефон. Не мобильный, а городской, такой старорежимный, черненький, с дисковым набором.

— Да отключи ты его к… — Грязнов тихо выругался.

— Извини, — вздохнул Турецкий. — Он еще не успел мне надоесть. В тюрьме, знаешь ли, телефона не было. — Он взял трубку, молча послушал и с удивлением передал ее Меркулову.