Русская контрразведка в 1905-1917 годах - шпиономания и реальные проблемы - Н Греков

Неизбежны и целесообразны были также аресты и последующая высылка лиц, заподозренных в связях с разведкой противника. Однако произвольное распространение властями таких подозрений на этнические группы гражданского населения в реальности делу борьбы со шпионажем помочь никоим образом не могло. Военные власти посредством высылки немецкого населения из Европейской России преследовали, как им казалось, глобальную цель - ликвидировать основу для воспроизводства и расширения агентурной сети противника. Конечно же, достичь этой цели не удалось, зато сомнительная польза реализованных мероприятий с лихвой перекрывалась негативными для России последствиями массовой депортации гражданского населения. К ним можно отнести переполнение массами высланных немцев и австрийцев, практически оставшихся без средств к существованию, дополнительная нагрузка на слабую транспортную систему страны и, что немаловажно, неразбериха, вызванная потоком беженцев и насильно выселенных, создавала благоприятную почву для развития шпионажа.

В далекой от фронтов Сибири практически не было отступлений от намеченного в предвоенный период порядка высылки военнообязанных иностранцев и подозреваемых в шпионаже. Высылка военнопленных (в данном случае военнообязанных германцев и австрийцев) поглотила высылку тех немногих, кого контрразведка заподозрила в связях с противником.

2. Общероссийские кампании "разоблачений" как метод борьбы со шпионажем

Как представляется, любопытной особенностью организации борьбы с германским и австрийским шпионажем в Сибири стало то обстоятельство, что высылка из городов на север всех подозреваемых и причисленных к категории военнопленных невероятно осложнила работу контрразведки в регионе.

Напомним, что накануне войны специфику контрразведывательной работы в Сибири составляла преимущественная ориентация на противодействие разведывательным службам Японии и Китая. В данном случае географический фактор имел решающее значение. К тому же Германия с Австро-Венгрией в силу большой удаленности Сибири от европейских фронтов не могли, да и не стремились создать там массовую агентурную сеть. ГУГШ скептически воспринимало саму мысль о наличии германской агентуры в Сибири. Однако с началом войны центр моментально изменил свою оценку возможностей противника. Поскольку шла война с Германией и Австро-Венгрией, то именно их агентов теперь следовало искать даже там, где, по мнению ГУГШ ещё год назад их не должно было существовать вовсе.

В этой связи перед сибирской контрразведкой встала задача радикальной перестройки своего аппарата на новые цели. Агентура, ориентированная на работу среди китайцев или японцев, теперь была непригодна. Внедренные в японские и китайские спецслужбы агенты оказывались бесполезны.

Главное управление Генерального штаба решительно пресекло все попытки Хабаровской и Иркутской контрразведок в условиях войны с центральными державами продолжить поиск и ликвидацию японской агентуры. Так, верный своим методам, начальник Иркутской контрразведки ротмистр Попов задержал на телеграфе 2 телеграммы японского консула Мицуи. Одну он изъял, не отправив по назначению, а по информации, содержавшейся в тексте другой, начал расследование. За это, вместо ожидаемых благодарностей, ротмистр получил нагоняй от начальства. Из Петрограда генерал Монкевиц отправил срочную телеграмму генерал-квартирмейстеру штаба Иркутского округа: "Благоволите приказать розыскные действия по сношениям японского консула в Петрограде Токио Мицуи не предпринимать. Телеграмм не задерживать"{51}.

В Николаевске-на-Амуре при обыске у японского подданного П.Симада жандармы обнаружили документы, изобличавшие его в связях с японской разведкой. Начальник штаба Приамурского военного округа не решился взять на себя ответственность за арест японца, а предпочел предварительно посоветоваться с ГУГШ, изложив в письме 14 августа 1914 года причины собственных сомнений: "...Симада имеет многомиллионное коммерческое предприятие, осуществленное им при помощи японского правительства... применение к нему репрессивных мер... может вызвать конфликт с Японией, что в данный момент нежелательно, так как Япония - союзник Англии"{52}.

Генерал Монкевиц одобрил эти рассуждения и телеграфировал в Хабаровск: ...переписки не возобновлять. Если Симада задержан, по политическим соображениям необходимо освободить"{53}.

Выйти на германскую агентурную сеть, даже не зная, существует ли она, в одночасье было невозможно. Трудно обнаружить за несколько недель войны то, что не смогли выявить, или на что не обращали внимание в предвоенные годы.

Где и как искать в Сибири австро-германских шпионов? Во-первых, военнообязанные австрийцы и германцы уже были объявлены военнопленными, задержаны, и высылка их была лишь вопросом времени. Во-вторых, в течение всего мобилизационного периода жандармские и военные власти Сибири были заняты преимущественно организацией мобилизации, поддержанием порядка в формируемых частях и перевозкой войск. Военные власти, помимо забот о скорейшем формировании и отправке на фронт сибирских корпусов, столкнулись с необходимостью подавления солдатских мятежей. По всей Сибири прокатилась волна погромов, учиненных мобилизованными солдатами. Самый крупный из них - погром 22 июля 1914 года, учиненный запасниками в Барнауле. Для вразумления толпы пьяных хулиганов, подразделениям местного гарнизона пришлось применить оружие. В результате погибли 35 человек{54}.

Жандармы в этот период полностью переключились на выяснение степени воздействия начавшейся войны на политические настроения в различных слоях общества, и предотвращение антивоенных выступлений оппозиционных самодержавию партий. Военная контрразведка была занята слежкой за выезжавшими из России по Транссибирской магистрали германскими и австрийскими дипломатами. К тому же контрразведка штаба Иркутского военного округа и управление Забайкальской железной дороги затеяли постыдную склоку, выясняя, кто первый распорядился удалить12 человек германских и австрийских подданных из полосы отчуждения дороги: на отрезке Иркутск - Танхой. В течение месяца в спор были втянуты командующий Иркутским военным округом, министр путей сообщения, начальник Генштаба и военный министр.

Суть и характер межведомственного спора ярко высвечивают заключительные строки письма министра путей сообщения С.В. Рухлова военному министру В.А. Сухомлинову, датированного 7 сентября 1914 года: "... считаю своим долгом выразить сожаление, что своевременно принятые чинами МПС решительные меры к удалению с Круглобайкальского участка нежелательного элемента и к обеспечению безопасности и сохранению путей... на этом участке дали повод чинам постороннего ведомства представить Вашему Высокопревосходительству неосновательные сведения и приписать себе заслуги, оказанные именно чинами ведомства путей сообщения"{55}.

Итак, фактически в первые недели войны поиском агентуры противника в Сибири никто не занимался. Учрежденные в июле военно-цензурные комитеты не могли решить, чью же переписку необходимо просматривать в первую очередь, поскольку подозреваемых в причастности к германскому или австрийскому шпионажу на свободе не осталось, а политически неблагонадежные пока еще в поле зрения этих органов не попали. Первые, довольно поверхностные, подозрения были выдвинуты против поляков, находившихся в Сибири. Из циркуляров Департамента полиции жандармам и контрразведке было известно, что И.Пилсудский вместе с другими руководителями польских националистов перед войной нелегально прибыли в Россию для подготовки террористических актов по заданию австрийцев. Военная цензура и жандармские управления взяли под наблюдение переписку поляков, военнослужащих и постоянно проживавших в Сибири гражданских лиц. Однако, ничего, что могло бы вывести на след разведки противника, не обнаружили. Антирусские настроения значительной части поляков ни для кого не были секретом. Как давно не составляло тайны стремление австрийской и германской разведок использовать поляков в качестве своих информаторов, 26 июля 1914 года ротмистр Попов уведомил начальников всех жандармских управлений Сибири о том, что некий Здислав Лабендзик рассылает полякам-корреспондентам русских газет предложения сообщать за плату сведения о вооруженных силах России{56}.

Жандармы крамольных писем в Сибири не обнаружили, и в целом данное направление в антишпионаже оказалось бесперспективным. Также напрасными оказались надежды военных с помощью перлюстрации выйти на германскую агентуру в Сибири. Например, к концу ноября 1914 года Омским жандармским управлением проверялась корреспонденция, адресованная лишь 37 получателям, из которых лишь двое были немцами, остальные находились под надзором, как участники революционного движения. Это, скорее всего, означало, что жандармы по-прежнему делали упор на контроль за политической оппозицией внутри страны, отодвигая на второй план "слепой" поиск агентуры противника{57}.