Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

Яростный вопль пиратской орды расколол утреннюю тишину, когда клинок пронзил насквозь могучее тело капитана. Несколько мгновений острие меча пламенело в лучах солнца между лопатками Сергиуса. Затем киммериец рванул меч на себя, и пиратский атаман рухнул ничком на землю. Под ним быстро расширилась лужа крови.

Конан повернулся к опешившим корсарам.

– Эй вы, псы! – взревел он. – Я отправил вашего вожака в ад. Что говорит на этот счет закон Червонного Братства?

Прежде чем кто-либо успел ответить, стоящий позади остальных бритунец с крысиным лицом молниеносно раскрутил пращу. Камень устремился прямо в цель, Конан пошатнулся и упал, как столетний дуб под топором лесоруба. На вершине утеса Оливия ахнула, у нее все поплыло, закачалось перед глазами. Она не сводила глаз с киммерийца, неподвижно лежащего на земле. Из раны на его голове сочилась кровь.

Крысоликий пират радостно завопил и бросился к распростертому на земле исполину, чтобы выполнить посул своего атамана – вырезать сердце. Но тощий коринфиец отшвырнул его прочь.

– Аратус, презренный пес! Собрался нарушить закон Братства?

– Я не нарушаю закона, – ощерился бритунец.

– Не нарушаешь? Ах ты, подонок! Этот человек, которого ты свалил, – наш капитан согласно справедливым правилам!

– Нет! – закричал Аратус. – Он не из нашей банды, он чужак. Его не приняли в Братство. То, что он убил Сергиуса, не делает его капитаном. Вот если бы кто-нибудь из нас прикончил Сергиуса…

– Он хотел присоединиться к нам, – перебил коринфиец.

Его слова вызвали жаркий спор. Одни приняли сторону Аратуса, другие – коринфийца по имени Иванос. Посыпались проклятия, взаимные обвинения, пираты схватились за мечи.

И вдруг над этим гамом поднялся голос шемита:

– К чему спорить из-за покойника?

– Он не покойник, – возразил коринфиец, склонившись над Конаном. – Всего лишь оглушен и уже приходит в себя.

При этих словах спор возобновился. Аратус пытался добраться до лежащего. В конце концов Иванос обнажил меч и заслонил Конана. Оливия поняла, что коринфиец принял сторону ее друга не из-за человеколюбия, а чтобы насолить Аратусу. Она догадалась, что эти двое были помощниками Сергиуса и давно враждуют между собой.

После долгого спора решили связать Конана и забрать на галеру, а его участь решить позднее.

Киммерийца, уже почти пришедшего в себя, связали кожаными ремнями. Затем четверо пиратов подняли его и с натужным кряхтением, с проклятиями понесли. Отряд возобновил путешествие по плато. Сергиус остался там, где погиб, – пираты не особо церемонились с покойниками.

На вершине скалы лежала Оливия, потрясенная несчастьем. Она была не в силах ни пошевелиться, ни заговорить, она могла только лежать и смотреть круглыми от ужаса глазами, как шайка свирепых разбойников уносит ее защитника.

Сколько времени она так пролежала, Оливия не знала. Она увидела, как пираты добрались до руин и внесли в зал своего пленника. Они то появлялись, то исчезали в дверях и проломах, рылись в грудах щебня и слонялись вокруг. Через некоторое время два десятка пиратов уволокли на запад Сергиуса – наверное, решили бросить в море. Остальные рубили около развалин хворост для костра. Оливия слышала их крики, но не разбирала слов. Слышала она и голоса тех, кто ушел в лес, – деревья отвечали эхом. Через некоторое время, злобно бранясь, они вернулись с бочонками вина и кожаными мешками, набитыми провизией.

Все это едва укладывалось в сознание Оливии. Потрясенный мозг готов был отключиться в любое мгновение. Лишь когда она осталась одна-одинешенька, без малейшей надежды на спасение, Оливия поняла, как много значил для нее киммериец. Она рассеянно подивилась прихотям судьбы, которая сделала дочь короля спутницей варвара с окровавленными руками. Затем пришло отвращение к людям, называвшим себя просвещенными. К их числу относили себя ее отец и шах Амурас, и оба доставляли ей только страдания. Она никогда не встречала просвещенного человека, который был бы добр с нею, если только им не двигали какие-то тайные мотивы. Конан защищал ее, помогал и ничего не требовал взамен. Уронив голову на руки, Оливия плакала, пока отзвуки непристойного пиршества не напомнили девушке о том, что она голодна.

Она перевела взгляд с темной громады развалин, где мельтешили фантасмагорические силуэты пиратов, на сумеречные глубины леса. Даже если ужасные картины минувшей ночи она видела не наяву, а во сне, страшилища, что затаились в зеленой чаще, обитают вовсе не в царстве кошмаров. Независимо от того, погиб Конан или нет, ей придется выбирать одно из двух: сдаться морским гиенам или остаться на этом острове, населенном демонами.

Когда Оливия осознала весь ужас своего положения, силы оставили ее, и она потеряла сознание.

III

Придя в себя, девушка увидела заходящее за горизонт солнце. Слабый ветерок доносил крики пиратов и обрывки похабной песни. Оливия осторожно поднялась и посмотрела в сторону лагеря. Пираты собрались вокруг огромного костра около руин. Ее сердце екнуло, когда из постройки вышла группа, волоча что-то тяжелое – несомненно, этим «чем-то» был Конан. Его прислонили к стене. Последовал долгий спор с потрясанием кулаками и бряцанием оружием. Наконец его отволокли обратно в зал и вернулись к бочонкам с пивом.

Оливия перевела дух. По крайней мере киммериец еще жив. Как только опустится ночь, она прокрадется в эти мрачные развалины и либо освободит его, либо погибнет.

С такими мыслями она выбралась из своего убежища нарвать орехов – среди скал росло несколько кустов лещины. Собирая орехи, она никак не могла отделаться от чувства, что за ней следят. Девушка нервно оглядывалась на скалы, но никого не видела. И вдруг страшное подозрение заставило ее содрогнуться. Она подобралась к северному краю гряды и долго смотрела вниз, на колышущуюся зеленую листву. Лес тонул в закатных сумерках. Никого. Не может быть, чтобы за ней следила тварь из леса! Но Оливия явственно ощущала взгляд невидимки и чувствовала, что кто-то живой, обладающий разумом, знает о ее присутствии, знает, где она прячется.

Прокравшись обратно в свое убежище, Оливия глядела на развалины, пока их не скрыла ночь. Теперь их местоположение выдавал только огромный костер, на фоне которого пьяно шатались тени.

Оливия встала. Пора выполнить задуманное. Но сначала она вернулась на северный край гряды и посмотрела на лес, что окаймлял плато. Звезды едва освещали его; она напрягла зрение и вдруг замерла. Будто ледяная рука коснулась ее сердца.

Далеко внизу кто-то двигался. Словно черная тень отделилась от скопища теней. Расплывчатая, бесформенная, она медленно продвигалась вверх по отвесному утесу. Ужас схватил Оливию за горло, и девушка едва сдержала крик. Повернувшись, она бросилась вниз по южному склону.

Бегство по темной скале было кошмаром наяву. Она скользила и оступалась и до крови ушибалась об острые камни, через которые вчера ее с такой легкостью перенес Конан. Как ей в те мгновения не хватало варвара с железными мышцами! Но эта мысль сразу канула в водоворот страхов и сумятицы безумного бегства.

Спуск казался бесконечным, но наконец ее ступни коснулись травы. Отчаяние придало девушке сил, и она помчалась к костру – огненному сердцу этой ночи. Позади раздался грохот камней, падающих с кручи, и от этих звуков у нее будто выросли крылья.

Бег выжал из нее все силы, и вместе с ними отчасти ушел ослепляющий страх. Когда Оливия приблизилась к развалинам, ее мысли были ясны и рассудок настороже, хотя ноги подкашивались.

Девушка легла на землю и ползла на животе, пока не добралась до деревца, которого не коснулся пиратский топор. Там она и затаилась, чтобы наблюдать за лагерем. Пираты уже наелись до отвала, но все еще пьянствовали, опуская матросские оловянные кружки и драгоценные кубки в бочонки с выбитыми крышками. Некоторые спали прямо на траве, оглашая ночь пьяным храпом. Другие, пошатываясь, забрели в постройку. Конана нигде не было видно. Оливия не вставала. Ждала. Трава вокруг нее и листья над головой покрылись росой. Люди вокруг костра играли в азартные игры, спорили и ругались. Около костра осталось несколько человек, остальные ушли спать в зал.

Девушка лежала, следя за пиратами. Нервы ее были напряжены до предела, она не забывала ни на миг, что и за ней, возможно, наблюдают из темноты, а то и неслышно подкрадываются. Время шло невыносимо медленно, точно каторжник в свинцовых башмаках. Один за другим пьяные разбойники погружались в тяжелую дремоту, пока все не улеглись рядом с догорающим костром.

Оливия некоторое время колебалась. Ее побудило к действию серебристое сияние над краем плато. Вставала луна!

Судорожно вздохнув, девушка поднялась на ноги и направилась к руинам. Она с головы до ног покрылась мурашками, пока шла на цыпочках между пьяными, лежащими перед входом в постройку. Внутри было еще больше пиратов. Они ворочались и бормотали, но ни один не проснулся. Увидев Конана, Оливия даже всхлипнула от радости. Киммериец не спал. Он был привязан к колонне. Его глаза блестели – в зал проникали сполохи костра.