История Русского народа от потопа до Рюрика - Вячеслав Манягин

Отправленные скифами юноши принялись выполнять эти приказания. Лишь только женщины заметили, что юноши пришли без всяких враждебных намерений, они оставили их в покое. Со дня на день оба стана все больше приближались один к другому. У юношей, как и у амазонок, не было ничего, кроме оружия и коней, и они вели одинаковый с ними образ жизни, занимаясь охотой и разбоем.

В полдень амазонки делали вот что: они расходились поодиночке или по двое, чтобы в стороне отправлять естественные потребности. Скифы, приметив это, начали поступать так же. И когда кто-нибудь из юношей заставал амазонку одну, женщина не прогоняла юношу, но позволяла вступить с ней в сношение. Разговаривать между собой, конечно, они не могли, так как не понимали друг друга. Движением руки амазонка указывала юноше, что он может на следующий день прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет также двое и она явится с подругой. Юноша возвратился и рассказал об этом остальным. На следующий день этот юноша явился на то же место вместе с товарищем и застал там уже ожидающих его двух амазонок. Когда прочие юноши узнали об этом, они укротили и остальных амазонок.

После этого оба стана объединились и жили вместе, причем каждый получил в жены ту женщину, с которой он впервые сошелся. Мужья, однако, не могли выучиться языку своих жен, тогда как жены усвоили язык мужей. Когда наконец они стали понимать друг друга, мужчины сказали амазонкам следующее: «У нас есть родители, есть и имущество. Мы не можем больше вести такую жизнь и поэтому хотим возвратиться к своим и снова жить с нашим народом. Вы одни будете нашими женами и других у нас не будет». На это амазонки ответили так: «Мы не можем жить с вашими женщинами. Ведь обычаи у нас не такие, как у них: мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли. Ваши же женщины не занимаются ничем из упомянутого, они выполняют женскую работу, оставаясь в своих кибитках, не охотятся и вообще никуда не выходят. Поэтому-то мы не сможем с ними поладить. Если вы хотите, чтобы мы были вашими женами, и желаете показать себя честными, то отправляйтесь к вашим родителям и получите вашу долю наследства. Когда вы возвратитесь, давайте будем жить сами по себе».

Юноши послушались жен и так и поступили: они возвратились к амазонкам, получив свою долю наследства. Тогда женщины сказали им: «Мы в ужасе от мысли, что нам придется жить в этой стране: ведь ради нас вы лишились ваших отцов, и мы причинили великое зло вашей стране. Но так как вы хотите взять нас в жены, то давайте вместе сделаем так: выселимся из этой страны и будем жить за рекой Танаисом».

Юноши согласились и на это. Они переправились через Танаис и затем три дня шли на восток от Танаиса и три дня на север от озера Меотида. Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами»{401}.

История эта вполне легендарна, но есть в ней и здравое зерно. Фермодонт, с которого прибыли в Северное Причерноморье якобы амазонки — река в Каппадокии. Именно она стала исходным пунктом миграции еще одной части хеттского народа — кузнецов халибов (мосхов-месхетов) через Кавказские горы на север, как упоминалось выше. Миграция эта заняла столетия, прежде чем самые упорные дошли до Кубанских степей и встретили здесь тех ариев, выходцев из Хеттии, чей путь пролегал через Иран и Среднюю Азию, вокруг Каспийского моря в южно-русские степи. Насколько сильно пришельцы повлияли на этногенез сарматов — сказать сложно. Вполне возможно, что произошла история, чем-то напоминающая похищение сабинянок: юноши-скифы женились на девушках-ализонках и бежали с ними на северо-восток от Дона, где и осели на постоянное место жительства. То, что определенные трения между воинственными невестками и мирными скифскими свекровями были, видно и из сообщения Геродота.

Мигранты из Малой Азии и были, по всей видимости, теми, кого античные авторы называли амазонками — насмешливым прозвищем, данным греками своим врагам-ализонам, чьей родиной, как уже говорилось выше, были берега реки Галис, текущей с гор Каппадокии и впадающей в Черное море.

Частично ализоны, от которых произошли славяне (малороссы-украинцы), пришли с саками-скифами из Средней Азии. Другие, о которых и идет речь в данном случае, оставшиеся после гибели Хеттской державы в Малой Азии, теперь встретились со скифами на Северном Кавказе. От этой части ализонов ведут свой род не только московиты (великороссы), но и современные осетины и абхазы.

Сарматы отличались от скифов не только большей свободой в поведении и воинственностью женщин, но и языком. После гибели Хеттии исторические пути ализонов-саков и ализонов-халибов разошлись на несколько столетий, и это привело к различиям в их языках. Хотя сарматы говорили по-скифски, пишет Геродот, «но исстари неправильно, так как амазонки плохо усвоили этот язык»{402}.

Если учесть, что сарматы принимали участие в скифо-персидских войнах в качестве вспомогательных союзных войск, можно утверждать, что этот народ уже существовал в начале VI в. до Р.Х., но был в конце VI — начале V в. до Р.Х. еще недостаточно сильным и многочисленным, чтобы держать себя на равных со скифами, и находился в полузависимом состоянии от последних.

Другое предположение, которое можно сделать о происхождении сарматов, заключается в том, что ализоны-халибы пришли в степи Северного Кавказа вместе с отступающими из Азии скифами.

Примечательно, что посвящая практически целые книги своих трудов скифам, античные историки сообщают о сарматах весьма скудные сведения. Между тем, с III в. до Р.Х. сарматы стали настолько сильны, что начали войну против скифов. Война шла для сарматов успешно, и уже ко II в. до Р.Х. они господствовали в степи от Дона до Дуная, отрезав славяно-скифские племена ализонов и землепашцев, населявших лесостепи между Днепром и Южным Бугом от царских скифов-кочевников. Последние нашли себе убежище там же, где некогда скрывались их враги-киммерийцы — в Крыму. Здесь они создали свое полукочевое Скифское царство со столицей в Неаполе Скифском на реке Салгир. Оно вело непрерывные войны как с сарматами, так и с их союзником, Боспорским царством и окружающими греческими городами-государствами.

Насколько скифы стали слабее в политическом и военном аспекте, говорит следующий пример. По сообщению историка II в. по Р.Х. Полиена, когда скифы напали на союзный сарматам Херсонес Таврический, сарматская царица Амага (совершившая перед этим государственный переворот и удалившая с престола своего мужа-алкоголика), в сопровождении всего 120 всадников, проскакав за сутки 200 км, ворвалась в ставку скифского царя, перебила охрану, уничтожила самого царя и всех его родственников за исключением одного царевича, которого заставила немедленно подписать «вечный мир» с греками и сарматами{403}.

Не в последнюю очередь военные успехи сарматов объяснялись широким применением в их войсках тяжеловооруженных всадников — катафрактариев. Если у скифов последние составляли лишь небольшую элитную часть армии, то у сарматов «железные всадники» стали основным ударным родом войск. Несколько тысяч катафрактариев, неуязвимых для стрел и копий противника, стальным ураганом сметали все на своем пути, нанизывая на четырехметровые копья сразу по нескольку врагов, пробивая насквозь щиты и латы.

Сарматы активно влияли на европейскую и азиатскую политику, принимали участие в войнах на стороне Боспорского царства и некоторых малоазийских государств, а в 179 г. до Р.Х. сарматский царь Гатал стал союзником понтийского царя Митридата VI в его войне против Рима. С этого момента территория Северного Причерноморья стала называться в Европе Сарматией{404}. Это название получило широкую популярность после написания Клавдием Птолемеем «Космографии» (II в.) и просуществовало вплоть до Средних веков, и еще в XVII в. великороссов европейцы называли сарматами. Как пример можно привести «Трактат о двух Сарматиях» Матвея Меховского (к. XV — начало XVI вв.) и «Книга Историография початия имене, славы и расширения народа славянского…» далматинского историка Мавро Орбини (1601 г.), изданная на русском языке по распоряжению Петра I в 1722 г. Сарматским в начале Христианской эры называли Балтийское море. Добрались сарматы даже до острова Рюген, где основали святилище арийского белого бога-всадника Свентовита, победителя дракона.

Русские летописи также указывают, что русы есть часть сарматского народа. Густинская летопись начинается с того, что сообщает: «Розшедшемуся Словенскому народу в Сармации седеши комуждо на своем месте…»{405}.