Мемориал августа 1991 - Андрей Александрович Прокофьев

уже еле слышно спросил Эдуард.

– Паскудин Демьян Митрофанович – улыбнувшись гнилыми зубами, ответил преобразившийся инвалид.

– Почему вы здесь? И что происходит? – замялся Эдуард, его слова звучали невнятно.

– Место хорошее. Меня сюда сам Валерьян Юрьевич определил. Мы с ним летом восемнадцатого года в Казани были. До последнего стояли, сам товарищ Вацетис, латышские стрелки еще. Я тогда ранение сильное получил, отправили в Нижний Новгород – в госпиталь. Поклеп уже здесь на меня накатали. Дело было, но меня оправдали по свидетельству Валерьяна Юрьевича. Только затем я сам уехал из родной деревни. Обида меня загрызла.

– Какая еще Казань? Ничего не понимаю, какой Валерьян Юрьевич? Вроде, товарищи Репейс и Ефимози здесь – голова Эдуарда Арсеньевича начала кружиться.

– Все правильно, любимые товарищи Репейс, Ефимози, еще товарищ Лысов и Валерьян Юрьевич многоуважаемый. Сейчас он в Омске, большой командир в РККА, – как ни в чем небывало ответил Паскудин – старческим голосом.

Эдуард Арсеньевич поднял вверх свои глаза, перед ним сидел привычный старичок. Не было молодого мужика раненного в Казани, не было и озабоченного инвалида с торчащим через мешковатые штаны огромным пиком демократии. Старичок же, ничего не соображая смотрел на Эдуарда Арсеньевича.

– Давайте вызову врача господин Калакакин – проскрипел он, проявляя заботу.

– Спасибо ненужно. Я сейчас сам к врачу, точнее к профессору – Эдуард Арсеньевич пошатываясь дошел до лестницы и держась за перила начал спускаться вниз.

– Здравствуйте Эдуард Арсеньевич – раздался звонкий голос молодой девушки.

Эдуард увидел поднимающуюся ему навстречу Елену. Настало время облегченно вздохнуть, реальность выглядела привлекательно и совсем не замечала чего-то особенного во взгляде Эдуарда, а лишь легонько стуча каблучками поднялась выше Эдуарда, направляясь на вожделенный для всех в ‘’Грядущем обществе’’ третий этаж; – ‘’К Хватайкину направилась’’ – подумал Эдуард, рассматривая стройные ноги Елены.

Елена как-то обыденно, не делая лишних выводов, сначала почувствовала на себе взгляд Эдуарда Арсеньевича, а затем обернулась, подарив ему многообещающую улыбку; – ‘’Другое дело, совсем другое дело’’ – думал Эдуард Арсеньевич, чувствуя, что туман окончательно рассеялся.

– ‘’Как она хороша, надо что-то придумать, обязательно что-то придумать’’.

Несколько последующих минут Эдуард Арсеньевич полностью переключился на образ соблазнительной Елены. Приятные размышления подогревались, ее слегка смущенным, но слишком уж откровенным взглядом, который выдавал ее с головой. Такая улыбка говорит, куда о большем, чем самые правильные хорошо расставленные слова: – ‘’Здорово, нельзя упускать такую возможность, всю жизнь жалеть об этом будешь’’ – вспоминая открытые почти до самых ягодиц ноги Елены, размышлял Эдуард, еще, и еще раз прокручивая в голове Елену и лестницу на третий этаж.

Соблазнительный туман, пришедший на смену неожиданному страху продержался недолго, от того, что в кармане брюк зазвонил телефон.

– Да – произнес Эдя.

– Эдя ты где? Мы договорились поехать к профессору – голос Карины Карловны вернул Эдю в не самую хорошую часть реальности и сразу за этим, почти мгновенно в его сознание стали заползать сумрачные тени черно-белого коридора. Старичок меняющий свой облик, не сходя со своего стула. Сеньор Толстозадов в кабинете Дмитрия Кирилловича. Гадость накрывала, прятала улыбку Елены, толстыми становились изящные ножки, прятались от него ее карие глаза.

– ‘’Ничего еще успею’’ – со злостью соображал Эдя.

– Что ты Эдя молчишь? Ты начинаешь напоминать прежнего неудачника – властным голосом одернула его Карина Карловна.

– Слушаю Карина, задумался малость. Ты звонила Иннокентию Ивановичу? – подал голос Эдя.

– Эдя я ничего не понимаю, держи себя в руках – не раскисай, как тряпка. Мне тоже нехорошо. Ты сам сказал, что позвонишь профессору – после последних слов Карины в голове Эдуарда промелькнули глаза молодого Паскудина, мгновенно их сменили аппетитные ножки Елены.

– Эдя через час заберешь меня на своей машине – отрезала Карина Карловна и на этом прекратила разговор.

Психологическая клиника с креативным названием, как уже понятно, не изменилась за это время. За исключением плаката на стенде информации. Вместо понравившегося когда-то Эдуарду Арсеньевичу анонса под названием; ‘’Страшные сказы, о мертвом Ленине и зайцах’’, красовался не менее интересный анонс; ‘’Путь – Грядущего общества, благоденствие с помощью преемственности полного отрицания’’, автором лекции, как и прежде, был загадочный господин с не менее загадочной фамилией Верстов-Заельцинский.

– Иннокентий Иванович разрешите мне поинтересоваться. Если сейчас не спрошу, то забуду, а очень хочется узнать – Эдуард Арсеньевич начал с вопроса, когда они вместе с Кариной Карловной оказались в гостеприимном и знакомом кабинете профессора.

– Спрашивайте, дорогой Эдуард Арсеньевич – улыбнулся Иннокентий Иванович.

– Кто такой Верстов-Заельцинский, второй раз вижу анонсы его лекций.

Карина Карловна посмотрела на Эдю с присущим ей недовольством: мол нашел, что спрашивать недоумок, и это самое мягкое, что могло выразить лицо Карины Карловны с тонкой линией сжатых губ и отчетливо напряженным лбом.

– Это – мой друг очень позитивный человек, по-настоящему верный делу ‘’Грядущего общества’’. Он опубликовал не мало работ на смежную, если можно сказать, с нашей темой. Я все хотел съездить к Рудольфу Моисеевичу, переговорить за чашечкой ароматного кофе с глазу на глаз. Но, увы, время не позволяет мне особо выбиваться из графика, тем более мы с вами собрались вместе совсем по-другому поводу.

– Иннокентий Иванович у меня один и тот же вопрос к вам, как к светилу современной психологии. Что нам делать? И насколько нужно бояться. У меня нет гарантий, что в один прекрасный день, я или мы вместе не окажемся где-нибудь в богом забытой дыре во времена военного коммунизма, или еще что-нибудь почище, в виде построения Беломорканала.

– Может БАМа – добавил Эдуард Арсеньевич.

– Ну, если БАМа, то это еще, куда не шло – улыбнувшись, отреагировал на реплику Эдуарда Арсеньевича профессор.

– Эдя совсем не смешно. И разницы лично для меня особой нет. Я хочу оставаться в комфорте ‘’Грядущего общества’’. Все остальные варианты меня не устраивают. Я хочу отдыхать, хочу достойно жить, пользоваться привилегиями, которые заслужила за все эти годы. Да именно так. Мне нравится комфорт, я люблю свое положение в обществе. Я боюсь потерять общение с доктором Шабанеусом и много чего еще – Карина Карловна разразилась нервным монологом.

Эдя с профессором слушали ее, не пытаясь что-то вставить в необходимую сущность жизненных основ Карины Карловны.

Карина Карловна истолковала молчание друзей, как возможность развить свою мысль, тем более ей и хотелось довести свое умозаключение до финала.

– Только все это в очередной раз под вопросом. Я не понимаю, что я натворила такого страшного и почему сия доля выпала на мою голову. Как я должна жить, когда где-то совсем рядом со мной, и всем ‘’Грядущим обществом’’ спокойно, нагло, как у себя дома разгуливают эти товарищи Репейс и Ефимози – Карина Карловна поднялась с мягкого диванчика, нервно налила себе полстакана воды из графина, что стоял на маленьком столике возле шкафа с