Закатный ураган - Владислав Русанов

Арданы, я заметил на прииске, замеряют время в ложках. Сколько ложек за этот промежуток времени мастер вырезать успеет. В нашей «пройденной лиге» две «арданские ложки».

Трейги, говорят, меряют время в «нитках» – время, за которое пряха из средних размеров кудели нитку спрядет.

Пригоряне меряют время в «ладонях» – солнце смещается по небосводу на ладонь. Таких ладоней в нашей «лиге» две-три.

Как меряют время веселины, я не знаю. Не у кого было спросить.

Вот лигу, отделяющую лагерь речников от Фан-Белла, наше войско преодолело на удивление быстро. Или мне, глубоко задумавшемуся о своем, так показалось.

Полторы сотни «речных ястребов» снялись с бивака, выстроились колонной и двинулись на столицу. Суровые, решительные лица. Воины понимали, на что идут. Численное преимущество не такое уж значительное. Если та сотня егерей, что остается с Брицеллом во дворце Экхарда, запрет ворота, то штурм заранее обречен на провал. Это я понял из разговора Кейлина с Гланом. Для успешного штурма замка нужно хотя бы три к одному. У нас этого не было.

Значит, успех нам должны обеспечить стремительность и натиск.

Стража на воротах знает, что к речникам отправился десятник конных егерей. Стратон. Из доверенных лиц капитана.

Бейона советовала связать его и скинуть в воду. С кормы любой из лодей. Там, где поглубже. Никогда не привыкну к проявлениям жестокости, исходящим от женщин и детей. Ладно, мужчины. Им приходится быть жестокими, проявлять беспощадность. Но женщина…

Хвала Сущему Вовне, здравый смысл восторжествовал. Гуня приказал Стратона связать и оставил под надзором часовых, которым строго-настрого приказал не спускать с егеря глаз. А его шлем и бело-зеленую накидку надел на себя Кейлин. Потом трегетренский принц уселся на коня и возглавил колонну.

Рядом с ним поехали Сотник, Вейте и Бейона. Пригорянка послушалась моего совета и накинула на плечи длинный плащ с глубоким капюшоном.

Впрочем, от плаща не отказался ни один, у кого он был. Утренняя сырость к полудню перешла в мелкий, неотвязный дождь. Холодный и противный.

В Ард’э’Клуэне говорят: дождь в дорогу – к удаче. Будь она трижды проклята, такая удача!

Я шагал в голове колонны и радовался, что отказался от коня. Не скоро после вчерашнего приключения я подойду близко к этому животному. Щека уже начала заживать – удар пришелся вскользь, и подкова всего-навсего рассекла кожу. Но скула болела немилосердно. Поэтому я предложил скакуна Гуне. Все-таки командир. Пусть ведет отряд верхом. Речник сказал, что не привык по седлу задницей ерзать. Ему если не на палубе, то сподручнее ногами в землю упираться, а не рассчитывать на милость гривастого, хвостатого, ржущего зверя о четырех копытах.

Как я его понимаю!

Рядом со мной шла Гелка. Она хоть и держалась в седле гораздо увереннее меня и постигала искусство верховой езды не в пример быстрее и с удовольствием, вынуждена была держаться около меня. Во-первых, не так опасно – как-никак со всех сторон люди: и прикроют, и удар вражеский в сторону отведут, да и шальная стрела не найдет с такой легкостью. Во-вторых, если уж на меня рассчитывают, что помогу справиться с Терциелом, поддерживающим мятежных егерей, – без Гелки никак. Она мой заряженный амулет, мой источник Силы.

Бейона объяснила нам, что ничего сверхъестественного или удивительного в этом нет. Просто в Приозерной империи мужчины лишили слабый пол права заниматься магией. Вообще, она очень нелицеприятно отзывалась о порядках моей родины. Женщина, сказала она, низведена у нас до уровня кухонной прислуги и производительницы потомства. Ну… Может быть. Возражать не стану. До сих пор мне так не казалось. Не помню, чтобы мать занимала приниженное положение в нашей семье. Напротив, всем хозяйством, всей немаленькой усадьбой управляла она. Возможно, в других семьях дела обстоят по-иному.

В Пригорье, объяснила Бейона, все не так. Женщина имеет гораздо больше свобод. Порой больше, чем мужчина. Во всяком случае, она не так связана присягой перед кланом и не столь подчинена внутриродовой иерархии. Взять ее, с Эваном и Гланом, побег из родного селения. Сама Бейона может в любой момент вернуться и поселиться в Сухом Ручье (так их родной поселок, кстати, назывался), а вот братья навсегда отрезали себе путь домой. Сбежав, они покрыли собственную честь несмываемым позором.

У пригорян, наоборот, женщинам дозволено баловаться волшебством, а мужчины не то чтобы презирают, но считают магию занятием недостойным настоящего воина.

Если взять историю, мифы о «темных временах» и Войне Обретения, когда наши предки сражались с перворожденными за право жить на Севере материка, то существует легенда о первой женщине, научившейся волшебству от филиды – сидской волшебницы. Именно благодаря ее новообретенному дару орды людей, пока еще плохо вооруженных, смогли противостоять дружинам ярлов. И лишь поэтому люди смогли отстоять свое право на жизнь, переломить ход войны. А не благодаря железному оружию, позаимствованному от тех же перворожденных мужчинами.

Так вот, пригорянские волшебницы или магички не заряжают амулеты, а пользуются напрямую той Силой, которую способны собрать из Аэра. При этом одним Сила дается тяжело, с натугой. Сплетая заклинание, они пыхтят, словно застрявшую корову из трясины вытаскивают. А к другим Сила сама приникает, льнет, словно ласковая собачонка к ногам. Они ее даже не собирают и не концентрируют, как мы, а просто впитывают, как впитывает влагу сухой мох, забытый в сырую погоду на подоконнике.

В Пригорье способность пользоваться Силой без ограничений называют – Дар Сущего.

Сама Бейона относилась именно ко второй категории пригорянских магичек. Знала, умела… но слишком мало могла. Настолько мало, что солидные чародеи, к коим причислял себя Терциел или проезжавший тут в яблочнике вместе с Валланом Квартул, даже не замечали ее дара. Чтобы собрать хоть немного Силы, женщине приходилось прибегать к сложным ритуалам. Рассчитывать благоприятные дни по Солнцу и звездам, чертить вспомогательные круги и многоугольники, прибегать к деревенской знахарской магии – готовить отвары, зажигать травки, дающие ароматный дымок. Каждое занятие магией превращалось в сложный обряд. Во время одного из таких обрядов, когда чувства обострились до предела, она и почувствовала далеко на севере М’акэн Н’арт – Пяту Силы, которую мы вынесли из пещеры под холмами. Почувствовала и взволновалась – что приближается из краев, где и людей-то раз-два и обчелся? А потому и отправила Киселя с ватагой поискать, посмотреть вдоль северной границы Ард’э’Клуэна. В итоге семеро, нет шестеро – Сотник сказал, что одного из напавших он оставил помятого, но живого, – убитых в маленьком пограничном городке Пузырь, в харчевне с жестоким названием «Голова Мак Кехты».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});