Цветы Персефоны - Хосе А. Бонилла

Натали было очень трудно добраться до нее без посторонней помощи. Она сердито нахмурилась. Куда делись эти дети? Ей нужен был Алекс и кинжал, который дал ему Селкаре, чтобы освободить мать от пут.

Она почувствовала, как смертельный холод пронзил ее кости. Дождь не прекращался. Если бы она не двигалась, то замерзла бы до смерти.

Кто-то толкнул ее, заставив упасть. Крик боли сорвался с ее губ, когда она ударилась о каменное основание разбитой колонны, вонзившейся ей в бок. Мокрая земля забрызгала лицо и волосы.

– Qu’est-ce qu’il…[98]! – простонала девушка.

Покрытая грязью рука заглушила ее фразу.

Натали сползла на землю и, к своему удивлению, не встретила сопротивления. Ее испуганные глаза встретились с глазами Анны, которая, прикрыв губы пальцем и указывая на небо, предупредила об опасности.

Историк не могла разглядеть ничего, кроме капель дождевого занавеса, падающих под странным и необычным углом. Все окутала тьма ночи.

Вспышка молнии прорезала вечность, и ее яркий блеск объяснил, почему Анна задержала ее.

Вторая гарпия пролетела над Акрополем, кружа над Портиком, как стервятник в поисках падали.

– Garce![99] – крикнула Натали, разочарованно глядя на небо.

Она почувствовала щелчок в руке, выше локтя. Она приложила к нему руку. Ее рукав был порван и испачкан кровью. Когда она получила эту рану?

– Она была близко, – прошептала Анна ей на ухо. – Я толкнула тебя, когда поняла, что она летит к тебе, а ты ее не видишь. Если бы я задержалась хоть на секунду, ты была бы уже мертва.

Натали удивленно посмотрела на нее. Она даже не почувствовала опасности. Благодаря Анне она все еще была жива. Забавно. Покрытая грязью и промокшая до нитки, она не казалась такой хрупкой, какой была, когда они впервые встретились. Напротив, в ее глазах читались непримиримость и решительность.

Историк признала, что их отношения начались не лучшим образом. Хотя она не совсем понимала почему. Анна была красивой и умной девушкой, держалась с достоинством. Кроме того, даже слепой понял бы, что она безумно влюблена в Алекса. И Натали подозревала, что девушка ревнует его. Почему, она не могла сказать точно. Возможно, она неправильно поняла ее поведение или увидела в ней зрелость, которой сама хотела обладать. Как бы то ни было, она ошиблась. Мальчик был неугомонным подростком и, что ж, да, красивым, но всего лишь мальчиком. К своему огорчению, она почувствовала, что Анна все еще видит в ней соперницу.

– Почему ты мне помогла? Знаю, что не нравлюсь тебе. По какой-то причине ты думаешь, что Алекс и я… – Она сделала паузу. Она не могла найти нужных слов. – Это безумие, mon Dieu[100]! Я хочу сказать, что ты не должна волноваться, между мной и этим мальчиком ничего нет. И никогда не будет.

– Я знаю, – сказала Анна, отбрасывая назад прядь грязных волос, прилипших ко лбу. Их взгляды встретились и слились в единый взгляд понимания, который разрушил невидимые стены, разделявшие их до этого момента. – Серьезно? – Она указала на рану, меняя тему и подразумевая, что вопрос решен, что принесло Натали искреннее облегчение.

Девушки бросились в скрытый тенью угол, где гарпии было трудно их увидеть. Там они были в безопасности. Если только эти проклятые ведьмы не могли видеть в кромешной тьме.

– Пустяк, всего лишь синяки, – улыбнулась она. – Но придется какое-то время держаться подальше от поединка. Пожалуйста, не могла бы ты помочь мне сделать… как это сказать… un tourniquet?

– Жгут?

– Oui, жгут. Вряд ли я истеку кровью, но хотелось бы убедиться, что не потеряю руку. – Она протянула ей шейный платок, который Анна туго завязала на ране, чтобы остановить кровотечение.

– Да, рана не выглядит очень глубокой, – подтвердила девушка.

– Дождь притупляет запах крови, – прошептала историк. – Ты видела ее? Принюхивается, как ищейка. А у нас только три стрелы, чтобы прикончить ее!

– Тебе хватило одного выстрела, чтобы убить первую, – пожала плечами Анна.

– Повезло. А мальчишки? – спросила Натали, вспомнив, что отстала от них, когда начала атаку на первую гарпию.

Девушка покраснела. Она совсем забыла о них. Волна вины, словно ледяной кол, поселилась в ее груди, возвращая к ужасающей реальности.

– Они в беде, – заикаясь, произнесла она.

Sphinx orientalis[101]

– Беги, беги! – Алекс задыхался, чувствуя, что сердце колотится, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Дождь больно хлестал по лицу, но все не имело значения по сравнению с тем разочарованием, которое одолевало его из-за невозможности помочь матери.

Он увернулся от летящего осколка колонны и подвернул лодыжку, когда ступил между двумя камнями. Ему не мешали бежать ни боль, ни кровавые раны, терзавшие его икры. Он бежал вместе с перепуганным Яном, не переставая оглядываться назад, словно мог заставить преследующего их монстра превратиться в соляную статую и раствориться в луже воды.

Дорога заканчивалась.

Справа музей Акрополя наблюдал за их мучительной гонкой через закрытые окна, не сомневаясь, что всего через несколько метров вершина исчезнет, став смертельной ловушкой, каменной стеной над десятиметровой пропастью.

– Что будем делать? – в отчаянии крикнул Ян.

У Алекса не было ответа. Он положил руку на рукоять Бича Зевса, кинжала, который профессор подарил ему, казалось, сто лет назад. Не было ничего, что могло бы ему помочь.

Когда появилось это существо, вставшее между ними и Натали, весь мир будто рухнул.

Ее красивое женственное лицо, миловидные черты и миндалевидные черные глаза, узкий нос и длинные вьющиеся волосы, промокшие под дождем, не шли ни в какое сравнение с ужасающей челюстью, полной острых клыков. Но именно это огромное львиное тело разделило их. Львиное тело… и размах орлиных крыльев, когда они распахнулись, дрожь ужаса пробежала по спинам ребят.

Возникший из ниоткуда сфинкс, подобный тем, что охраняли храм Соломона, материализовался перед мальчиками, издав рев, который заставил бы трепетать сам страх.

Тот, кого преследовала эта полуженщина-полулев, жаждущая сожрать душу и вырвать когтями внутренности, не имел возможности спастись.

Единственное, о чем он мог думать, это…

Уголком глаза он увидел, что Ян исчез, и тут же громадина прыгнула, жутко вопя. Алекс остановился как раз вовремя, чтобы увидеть, как его друг поскользнулся на грязной и скользкой земле на вершине Акрополя. Сфинкс поднял передний коготь, на котором сверкнули пять стальных лезвий, чтобы нанести удар в спину, который бы точно переломил позвоночник надвое.

– Подожди! – крикнул Алекс в отчаянии, стараясь, чтобы его было слышно в шуме дождя.

Сфинкс удивленно зарычала, но остановилась, глядя на дерзкого юношу глазами, способными расплавить алмаз. Кто посмел прервать ужин? Она была голодна