Серебряный лебедь - Дебора Мартин

– Иду, собираемся.

Выйдя из театра, Анабелла, как всегда, угостила маленьких побирушек апельсинами. Прошло около часа, пока они добрались до «Голубого колокола». Таверна была уже заполнена; гул голосов стоял почти такой же, как в театре перед началом спектакля, но никто не обращал внимания на шум. Афра сразу бросилась раздавать указания служанкам и требовать от музыкантов, чтобы они играли повеселее.

Анабеллу окружили записные театралы, которые наперебой стали хвалить ее сегодняшнюю игру, перемежая восторженные комплименты двусмысленными шутками. Одного она отбрила острой шуткой, второго хлопнула веером по руке, но когда третий, изображая, что целует ей руку, облизал ее от запястья до кончиков пальцев, она с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.

В одном Колин был совершенно прав. Пока она носила его кольцо, всяческие щеголи и бонвиваны относились к ней с уважением. А когда сняла – принялись докучать ей. Поначалу к ней приставали в театре, а недавно один лоботряс заявился в дом Афры, чтобы «получить от нее страстный поцелуй, а если ему понравится, то и что-нибудь более существенное». Сняв кольцо, она как бы сама объявила, что больше не находится под защитой маркиза Хэмпдена. А после того, как Седли поведал нескольким приятелям о таинственном отъезде Колина, повесы принялись обсуждать возможные, довольно непристойные причины, почему она не может надолго удержать любовника рядом с собой, по их мнению ее уже бросили двое.

Анабеллу бесило их двуличие, но она держалась с достоинством, не срываясь на скандал. Театр, который еще недавно был для нее спасительным убежищем, превратился в опасное болото, где от неприятностей ее спасала только быстрая реакция да хорошее чутье.

Уже через минуту она сожалела, что пришла на вечеринку. Нужно быть сумасшедшей, чтобы надеяться отвлечься от тяжелых мыслей среди этих гнусных личностей. Глядя на них, она еще сильнее страдала из-за предательства Колина.

У нее разболелась голова, и она мечтала только о том, чтобы поскорее уйти домой. Но Анабелла обещала Афре развлечь гостей во время ужина танцем из сегодняшнего спектакля и должна была сдержать свое слово. Она слишком многим обязана Афре.

Анабелла стояла посреди зала, изображая разгульную актрису, но не могла избавиться от мучительных размышлений. Она сама загнала себя в угол. Господи, придет ли конец ее страданиям? Сможет ли она отомстить за смерть матери?

И перестанет ли ее сердце болеть при мысли о Колине?

17

Держу судьбу в руке

И мог бы задавать курс

Вечному движению времени,

Будь мысль моя не так зыбка, как море.

Джон Форд. Жаль, что она шлюха. Акт 5, сцена 4.

Колин выехал верхом с почтовой станции Норвуда около полудня и, останавливаясь только для перемены лошадей, вечером следующего дня добрался до Лондона. Уставший и перепачканный дорожной грязью, он думал только об одном – поскорее увидеть Анабеллу, но искать ее в театре было уже поздно.

Ненадолго задержавшись у первой попавшейся гостиницы, маркиз нанял посыльного, чтобы тот сообщил его слугам о возвращении хозяина, и снова пришпорил коня. Ему казалось, что если он как можно скорее не объяснится с Анабеллой, то лишится рассудка. Он не представлял, какую трагедию скрывала от него Анабелла, и до сих пор не мог прийти в себя от ужаса, пережитого им, когда он узнал историю той, чья настоящая фамилия была Тейлор. Ему рассказали, что мать Анабеллы повесили за убийство мужа, а ее саму подозревали в соучастии в преступлении.

В причастность Анабеллы к убийству Колин не поверил и оказался прав: старый слуга Тейлоров, оказавшийся свидетелем страшной сцены, сообщил, что Феба ударила сквайра ножом в приступе ярости, и о заранее обдуманном намерении не могло быть и речи. Этот же слуга подтвердил, что сквайр часто избивал Анабеллу так, что потом приходилось лечить ей спину мазями и бальзамами, и однажды ее мать, не выдержав душераздирающего зрелища, вонзила нож в грудь мужа.

Воспоминания наполнили душу Колина состраданием. Теперь он понимал, почему так часто видел боль в глазах Анабеллы.

Практически все, что она ему рассказывала, оказалось правдой, в чем он убедился, разыскав Ричарда Вудфилда, отца Чэрити. Колин представился ему дальним родственником Анабеллы, желающим помочь ей. В долгой беседе выяснилось, что Чэрити доверила отцу тайну происхождения своей хозяйки перед самым отъездом в Лондон. Подтвердились и слова Анабеллы о том, что она не знала о своей незаконнорожденности до смерти отчима.

Правда, добродушный мистер Вудфилд сообщил ему и то, о чем Анабелла ни разу не упоминала. Оказывается, девушка поклялась отомстить своему настоящему отцу. Вудфилд не имел понятия, как именно она собиралась мстить, но не сомневался в том, что свое слово она сдержит.

– У девочки железная воля, – доверительно улыбнулся он, – ничего удивительного, иначе она не выдержала бы многолетних истязаний.

Колин подумал, что Анабелла никогда не казалась ему волевой особой, и повернул на Граб-Стрит. Нет, она была скорее коварной обольстительницей, способной обвести вокруг пальца кого угодно. Кто бы мог подумать, что она лелеет в душе план мести, и кому – его приятелю и, более того, сумела выведать, что граф Уолчестер ее отец! Интересно, догадывается ли Анабелла о его отношениях с Уолчестером? При ее скрытности трудно узнать ответ на этот вопрос.

Особенно Колина огорчало, что Анабелла скрыла от него истинную цель своего появления в Лондоне. Он до сих пор не знал, в чем состоял ее план мести. Хотя…

Возможно, она собиралась обнародовать прошлое Уолчестера. В Норвуде Колин понял, каким запутанным и опасным оно было. Пожалуй, в судьбах отца и дочери есть нечто общее – оба старательно скрывают свое прошлое от окружающих.

Но кое-что Колину все же удалось узнать. Родители Фебы Тейлор давно умерли, однако в десяти милях от Норвуда ему удалось отыскать старушку, служившую у них в те далекие времена домоправительницей. Ее рассказ заставил Колина испугаться за благополучие Анабеллы и поспешить в Лондон.

Уолчестер, прося маркиза о помощи, многое утаил от него. Ничего удивительного – если Колин верно реконструировал события, высокопоставленный офицер королевской армии оказался предателем. Нет, он не изменил присяге и не перешел на сторону врага, но косвенным образом был виновен в поражении короля Карла I и, следовательно, в его казни. А возможно и то, что Уолчестер сознательно все это время скрывал свои истинные политические взгляды, чтобы впоследствии, обретя большой политический вес, влиять на действия правительства. В любом случае Колин считал своей обязанностью разгадать тайну Уолчестера и таким образом узнать, что же на самом деле произошло в те давние времена и какова была истинная роль графа.