Чистое небо - Роман Куликов

А суть в том, что, каким бы ни был ценным артефакт, не бросай своего товарища монстрам...

Я слышал эту историю и раньше. Только конец у нее был иной. Однако визитеры, видимо, узнали ее впервые. Кто-то нервно засмеялся, не доверяя рассказчику, кто-то начал расспрашивать о точном месте Особо Ценного. А я просто быстро перекусил и, привалившись спиной к шершавой кирпичной стене, закрыл глаза. Неожиданно кто-то легонько хлопнул меня по ноге. Раненой. Я с неудовольствием открыл глаза.

– Ну?

– Слышь, сталкер, ты где Выброс пересидел? – Это был тот самый говорун.

– На Милитари, – нехотя отозвался я.

Наступила тишина. Все неловко взглянули на долговца. Тот пожал плечами.

– Так война началась?

– Сообщение же все видели. – Очень хотелось спать, а не попусту трепаться.

– А оттуда как шел? Через Лес?

– Да, – буркнул я. – Только там собак и «жгучего пуха» до черта. А может, и еще кто...

Услышав о новой дороге, сталкеры начали собираться. По расписанию, до следующего Выброса еще по меньшей мере двое суток. Успеют пройти. Главное – не нарваться на засады свободовцев – те наверняка попытаются перекрыть путь на Милитари. Но если мозги есть у Проводника, пройдут. А тот с картой, похоже, и есть Проводник, а говорун – второй номер. Видимо, ведут группу к Мертвому городу, не знают, что дороги нет, что ли? Хотя кто их разберет...

Попрощавшись, сталкеры покинули сарай. Долговец остался. Спать вдруг расхотелось совсем. Сквозь прикрытые веки я наблюдал за сталкером.

Он деловито собрал автомат – это был новенький штурмовой «Абакан», сложил свой мусор в небольшой пакет – так всегда делают ветераны, чтобы не оставлять следов, потом сбросят в аномалию – и тоже поднялся.

– Куда спешишь, Егор? – проговорил я.

Тот вздрогнул и вцепился в оружие, но моя «ГШ18» уже смотрела в лицо долговца.

– Все-таки живой, – процедил он.

– Я тебя, Висельник, и на том свете отыскал бы, – мрачно отозвался я. – И ты это знал. Садись и ствол убери.

Егор послушно уселся и отложил «Абакан».

– Продолжай, сталкер, – предложил он.

Это и было тем самым зубом, который я вынашивал к «Долгу». И началось это месяцев восемь назад. В Лиманске...

...Егор Висельник был молодым, необыкновенно перспективным и талантливым боевиком «Долга». Петренко сделал его своим помощником и потихоньку учил премудростям командирского ремесла, а Воронин смотрел на это сквозь пальцы.

В Зону Егор попал по воле судьбы – его, солдата-срочника, направили в контингент миротворческих сил, охранявших периметр. Отслужил полтора года, а затем попал в руки бандюков, которые взяли его на КПП и как заложника увели с собой. У Ростка сами бандюки угодили в засаду долговцев.

Вот так солдат Российской армии стал боевиком клана «Долг». О доме он не вспоминал, вольной жизни не хотелось – за полтора года армии дисциплину в него вбили намертво, а «Долг» – почти та же армия. Устав, звания, служба. Только экстрима больше, да и здесь, на передовой, воочию чувствуешь себя защитником человечества.

Первое время Егорка таким и был. Вместе с остальными устраивал облавы на бандитов, защищал Росток от стай монстров после Выбросов, собирал и относил артефакты ученым на Янтарь. Но постепенно нутро его стало проявляться во всей гнилой красоте. Пару раз он останавливал новичков-одиночек и попросту грабил их, прикрываясь надуманными историями о помощи клану. Уклонялся от серьезных боевых операций и дальних рейдов, но всегда оставался для своего начальства чистым и честным.

А потом судьба столкнула нас.

Тогда в Лиманск еще можно было добраться без особых проблем. В центре его обосновалась небольшая группа сталкеров-одиночек, еще не клан, но уже имевших свой общак, дилера и надежного перекупщика. Однажды после рейда я заглянул к ним, чтобы скорее избавиться от пары очень неудобных артефактов – сволочи так фонили, что я уже всерьез опасался за свою незаметность в темноте. Пока торгаш изучал и оценивал хабар, я проводил время в местном подобии бара – глушил водку (в Зоне не пьют, а лечатся) и слушал байки бывалых.

Неожиданно в бар вломились четверо. Долговцы. Пьяные вдрызг. Но очень агрессивные. Сразу стали задирать молодняк, тыкать им в лица стволы, требовали отдать честь «защитникам от нечисти Зоны». До поры до времени я терпел, но когда высокий и красивый сержант, ядовито усмехаясь, заставил новичка выворачивать карманы, не выдержал.

– Не устал защищать от Зоны, боец? – едва сдерживая клокотавшую в горле ярость, проговорил я.

– А что, есть проблема, сталкер? – гадливо улыбнулся сержант, а его подручные подняли стволы автоматов.

Что такое четыре пьяных сопляка для старшего лейтенанта войск специального назначения? Спустя полторы минуты все четверо валялись в разных углах бара, а я холодно и методично крушил о бетонную стену их оружие.

– Хорошо, сталкер, – первым опомнился красавчик, – ты победил. Мы уйдем. Без обид?

Я отбросил последний обломок «Грозы» и широким жестом указал на выход, а сам уселся на место.

Они дождались вечера и бросились на меня, когда я выходил из бара. Ударили чем-то по голове, сорвали со спины автомат и рюкзак. Несколько минут били ногами. Молча, лишь сдавленно ругаясь. От верной смерти меня спас один из новичков. Он просто выглянул из бара, может, расслышал что. Увидев побоище, молча сорвал с плеча обрез и дуплетом разрядил оба ствола. Одному долговцу размозжило голову, второму оторвало руку и раздробило грудь. Врезал разряженным оружием третьему. А вот сержант удрал. Наутро, когда я еще отлеживался в подсобке у бармена, в Лиманск нагрянул спец-отряд «Долга». Выволокли новичка, убившего двоих уродов, и поставили его на колени. Допросили. Парень оказался крепким – на вопрос обо мне ответил, что мертвый. Красавчик-сержант зло выругался, но все-таки свой трофей он получил еще вчера – мой «ГШ-18». Сейчас он вертел пистолетом перед лицом новичка и измывался, чувствуя свою власть и силу. Никто из сталкеров не попытался выступить против.

Егорка Висельник, сержант-красавчик, лично застрелил новичка. Из моего пистолета. Уже после этой казни в Лиманск прибыл сам Воронин. Не стал разбираться. Однако, увидев «ГШ-18» – в Зоне пистолет такого типа был только у меня, и это все знали, – сделал единственно правильный поступок в подобной ситуации. Забрал пистолет и отдал его бармену, чтобы замять дело. Через три дня, когда у меня было уже достаточно сил, чтобы выползти из своего укрытия, бармен рассказал мне все и отдал оружие.

Я вернулся в Росток спустя полтора месяца. Воронин несказанно обрадовался, увидев меня живым. Из других источников он уже знал истинную причину стычки у бара в Лиманске. Но на вопрос о Егоре мрачно ответил, что тот несколько недель назад ушел на кордон. Воронин просил забыть о стычке, простить сопляка, но я лишь промолчал.

Полгода мы кружили по Зоне, но так и не встретились. На этот раз судьба преподнесла мне подарок.

– Время пришло, Егор, – негромко проговорил я.

– Убьешь меня, не сможешь вернуться на Росток, – резонно возразил Висельник, – Воронин лично тебя застрелит.

– Мертвым я уже был, – усмехнулся я.

Егор очень хорошо помнил мой «ГШ-18». Слишком хорошо. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, может быть, даже молить о прощении, но негромкий хлопок выстрела заглушил его реплику. Точно в лоб...

Я медленно собрался и вышел из сарая. Медленно и устало побрел по старой дороге на Кордон...

...Спустя сутки на ПДА сталкеров Зоны пришло новое сообщение: «Кордон. Сталкер Сергей „Одиночка“ Алексеев. Кровосос»...

...В Зоне опять шел дождь. Так бывало достаточно часто – после второй Катастрофы здесь воцарилась Вечная осень, с ее промозглыми туманами, противными дождями, низкой облачностью и безнадегой. Говорят, на Большой земле все это становится причиной многих самоубийств – после летнего буйства красок осенние пейзажи наводят жуткую депрессию. Но только не в Зоне. Здесь не бывает суицидов. И так слишком много смертей...

Сергей Берков aka Zed

ЗАМКНУТЫЙ ЦИКЛ

Грязно-оранжевое солнце, мутно-серое небо и пучки бурой травы. Ах да, еще и этот треклятый нескончаемый дождь. Все верно, именно так меня и встретила Зона. Воздух здесь тяжелый и настолько густой, что иногда с трудом удается вдохнуть. Словно не дышишь, а пьешь тягучий, с металлическим привкусом, кисель. Правда, через какое-то время все же привыкаешь и к этому, и к постоянной сухости во рту, и даже к вечному голоду. К слову, первые дни есть не то чтобы не хотелось, а просто не лезло ничего, и все. Зато потом чувство сытости возникало у меня довольно редко. По ночам, закутавшись в спальник и тщетно пытаясь согреться, я постоянно думал: на кой черт меня потянуло в это богом проклятое место? Так и не найдя ответа на этот вопрос, я в конце концов забывался беспокойным сном. А утром старался не думать об этом.