Крадущиеся на глубине. Боевые действия английских подводников во Второй мировой войне. 1940–1945 гг. - Эдвард Янг

Вечером 13 июня мы снова отошли от борта «Мейдстоуна». На этот раз нас сопровождал итальянский шлюп «Эритрея», с которым мы уже встречались по прибытии на Цейлон. Он покинул нас на следующее утро ровно в час, после чего «Шторм», подгоняемым попутным ветром, бодро двинулся по Индийскому океану в сторону Никобарского канала. Ночью 16-го мы его миновали и легли на курс к острову Пуло-Перак. В Малаккском проливе море было абсолютно спокойным, и поверхность воды походила на расплавленное стекло. Случайные змейки молний изредка пересекали бархатное небо и прятались в воде. Остров Пуло-Перак был очень похож на выступающую из глубин моря сахарную голову, был отличным навигационным ориентиром и частенько заменял собой маяк для идущих к Малайзии судов. Мы увидели остров слева по борту рано утром 18-го. Понимая, что у нас нет шансов добраться до места назначения до рассвета, я решил отойти к южному берегу Пуло-Перака и провести день, патрулируя между островом и Пинангом в надежде увидеть немецкую подводную лодку или конвой. Кроме того, имея постоянно перед глазами такой великолепный ориентир, как Пуло-Перак, у меня будет возможность выяснить все о действующих в этом районе течениях. Я знал, что в районе, куда мы направляемся, береговые ориентиры отсутствуют. Отклонившись так от курса, я вторгнусь в район патрулирования «Морского пирата», но Питер Энджел мог появиться через несколько дней.

Ближе к вечеру вахтенный офицер заметил дым со стороны материка. (Почему-то всевозможные тревоги имеют обыкновение происходить во время еды.) Я подошел к перископу, увидел тонкую, отчетливую струйку дыма, поднимающуюся над горизонтом с восточной стороны, и предположил, что какое-то судно, следующее в северном направлении, намерено пройти рядом с прибрежными островами. От нас оно находилось слишком далеко, но я решил всплыть и взглянуть на него с мостика. Так мы и поступили. Но я не успел сделать двух шагов по мостику, когда впередсмотрящий, выбравшийся вслед за мной из люка, воскликнул: «Самолет прямо перед нами, сэр!» Самолет находился примерно в 5 милях на высоте около 1500 футов и летел прямо на нас. Мы поспешно нырнули, не успев взглянуть на источник дыма, и ушли на глубину 80 футов. Я не сомневался, что с самолета, даже если не заметили «Шторм», видели потревоженную нами поверхность воды. Однако он не сбросил на нас глубинные бомбы, и через десять минут я рискнул всплыть на перископную глубину и осмотреться. Самолета уже не было, а дымок оставался в поле видимости, только его пеленг немного изменился. Очевидно, невидимое судно следовало в северном направлении. Чувствуя слабую надежду, что оно вскоре изменит курс на западный, чтобы зайти в Сабанг, я приказал двигаться в северном направлении на скорости 4 узла и плавно подняться до 15 футов, чтобы иметь лучший обзор.

Примерно через полчаса после первого обнаружения дыма стала видна верхняя часть трубы и мачты небольшого торгового судна. Оно находилось в семи милях от нас (намного ближе, чем я надеялся) и шло на северо-запад, то есть у нас появились шансы перехватить цель. Вскоре после этого я увидел мачты и трубу еще одного торгового судна, идущего в некотором отдалении вслед за первым, а сразу вслед за этим еще две маленькие мачты – корабли сопровождения конвоя.

Я приступил к выводу «Шторма» на позицию для атаки первого судна, имевшего, по моим оценкам, грузоподъемность около 1500 тонн. Оно шло зигзагом между северо-западным и западным курсом, что увеличивало наши шансы. Очевидно, местом его назначения был Порт-Блэр. Учитывая, что оно двигалось со скоростью 8 узлов, каждые несколько минут резко меняло курс, атака обещала быть долгой и сложной.

Неожиданно ситуация изменилась: на очередном повороте зигзага цель изменила курс и пошла прямо на меня, намного сократив расстояние. Беглый взгляд на карту подтвердил мою догадку: оно изменило курс на западный и идет на Сабанг. Судно выполняло сложный противолодочный зигзаг, похожий на используемый в отдельных случаях и нашими кораблями: несколько поворотов направо от основного курса, затем несколько поворотов налево, затем снова направо и так далее. При таком противолодочном маневре субмарине очень трудно попасть в цель, если только ее командиру очень повезет. Но теперь цель играла мне на руку. После очередного возвращения на курс, который я считал основным, она снова отклонилась влево, и я оказался в 5 градусах от нее слева по борту на расстоянии 2,5 мили.

Ситуация становилась напряженной: море было очень спокойным, мне пришлось использовать малый перископ и поднимать его на несколько секунд, чтобы не обнаружить себя. Убирая перископ, я должен был мысленно представлять движение цели, не упуская из виду корабль эскорта – крупного морского охотника, идущего на траверзе цели. Теперь цель двигалась прямо на нас, а я, не имея возможности ее видеть, пытался предугадать ее дальнейшие действия. Через несколько минут она может выполнить поворот направо и отклониться от своего основного курса на запад. Если нет, то, оставаясь на прежнем курсе, она подойдет ко мне слишком близко, и я не смогу стрелять, потому что взрывы торпед могут повредить «Шторм» тоже. Мы можем даже столкнуться с ней! Все зависит от того, что она будет делать. Ведь на войне часто случаются совершенно неожиданные вещи.

В соответствии с записью в корабельном журнале, цель начала поворот направо без одной минуты шесть. Я теперь видел ее вполне отчетливо. Это была старая, уродливая посудина, своими угловатыми формами напоминающая не морское судно, а три штабеля ящиков, кое-как скрепленных ржавыми железными пластинами. Две грузовых стрелы отделяли полубак от мостика и мостик от полуюта. Вероятно, старушку периодически красили в темно-серый свет, хотя последний раз это было довольно давно. Черной была только труба, выпускающая густой темный дым, который длинным шлейфом висел в воздухе на протяжении нескольких миль. Пора было стрелять. Следующий поворот цели будет, скорее всего, направо, и я останусь по левому борту от нее в весьма невыгодном положении. Поэтому я должен успеть выстрелить, прежде чем она пойдет на очередной виток зигзага. Подняв перископ, я увидел, что до угла атаки осталось всего пять градусов. Еще несколько секунд, и я отдал хриплым голосом приказ:

– Носовые аппараты – к бою!

При полном штиле я не мог держать перископ поднятым достаточно долго, чтобы нацелить каждую торпеду, но интервал между выстрелами был известен из таблиц, можно было засечь его по секундомеру.

Когда нос цели коснулся вертикальной линии в окулярах перископа, я негромко произнес:

– Первая пошла… Убрать перископ… Дальше по секундомеру… 80 футов… Приготовиться к бомбежке…

Мои люди хорошо знали свое дело. Торпеды пошли к цели, и «Шторм» начал проваливаться в глубину моря. Всякий раз, когда мы начинали погружаться ниже перископной глубины, у меня было огромное искушение остаться и увидеть результат атаки своими глазами. (Я ни разу не увидел, как взрываются мои торпеды.) Но дело в том, что торпеды оставляют в воде след, который может привести охотника к месту, где мы находились. Как только была выпущена четвертая торпеда, мы круто повернули налево и быстро опустились на 80 футов.

Примерно через две минуты после выхода первой торпеды мы услышали сильный взрыв, за ним второй и третий. Судя по звуку, это взорвались торпеды. А еще через минуту Макилмюррей подтвердил мою уверенность, сообщив:

– Цель не слышу, сэр.

Я не сомневался, что сейчас нас начнут забрасывать глубинными бомбами. Мы снизили скорость и шли только на одном винте, опустились на 100 футов и стали ждать развития событий. Теперь только рулевые были чем-то заняты, остальные в напряжении гадали, как близко к нам находятся смертоносные цилиндры глубинных бомб, которые уже наверняка тонут в воде. Я не выдержал и тронул за плечо Макилмюррея:

– Ты что-нибудь слышишь?

– В данный момент ничего, сэр.

Я представил себе корабль-охотник, который наверху остановил машины и теперь настороженно прислушивается, шевеля ушами гидролокаторов.

– Слышу шум дизеля прямо за кормой, сэр.

– Пеленг меняется?

– Нет, сэр, пеленг постоянный.

Ровно в одиннадцать минут седьмого раздался первый взрыв. Вражеская атака началась. Сначала мы услышали три взрыва, но не слишком близко, затем еще четыре: эти были значительно ближе. Враг напал на наш след, но я не знал, действительно ли он нас обнаружил или просто удачно просчитал наши действия.

Прошло пять минут. Ничего не происходило. Макилмюррей слышал, как вражеский корабль движется за кормой – ищет нас. Еще через десять минут я понял, что он не сумел нас обнаружить и можно потихоньку уходить. Опасность нам больше не грозила.

Через полчаса, в течение которых мы ни разу не услышали нашего противника, я решил всплыть на перископную глубину и осмотреться, пока еще не совсем стемнело. Когда перископ поднялся над поверхностью, я сразу заметил нашего преследователя, лежащего в дрейфе в 400 ярдах от нас на левом траверзе. У меня было такое чувство, словно я, спасаясь, долго бежал по длинному тоннелю, после чего обнаружил, что мой преследователь ждет меня с другого конца. Противник был слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности, поэтому, поспешно оглядевшись и не обнаружив в пределах видимости других кораблей, я приказал возвращаться на 100 футов. Но тут подал голос Макилмюррей: